Даже самый маленький из камней требовал постоянной подпитки энергией большого участка земли. А чтобы зарядить камень, разработанный Урзой для своего летающего корабля, потребовалась бы энергия маны от разрушения целого мира.
– Терд использовать свой камень, чтобы быть большим волшебным человеком. Терд стать большим королем гоблинов.
– Да, – веселился, закатывая к небу глаза, Тефери, – и это будет самый великий день для всех нас.
– Терд идти говорить подонкам гоблинам: работать быстрее! Работать быстрее! Тогда Терд быть королем скорее.
– Иди и говори что хочешь.
Как только суетливый маленький уродец удрал вниз по лестнице и послышался его крикливый голос, отдающий команды своим соплеменникам, на платформу поднялся офицер из людей-ящериц – полная противоположность предыдущему крикуну. Диаго Диирв оказался способным и уравновешенным человеком-ящерицей, зарекомендовавшим себя хорошим профессионалом при повторном запуске плавилен Трана. Чувствовалось, как он возмужал за последние четыре года. Теперь, когда давние враги виашино заняли половину установки, относительное спокойствие могли поддерживать лишь сам Диаго, вождь Огненный Глаз и непрерывные напоминания Джойры, что Урза со дня на день вернется. Офицально Джойра не являлась управляющим плавильнями Трана. По иронии судьбы эта работа перешла к Карну, обещанному людям-ящерицам в качестве платы за их труды.
Диаго взошел на платформу и посмотрел Карну прямо в глаза.
– Мы закончили литье, которое поручил мастер Малзра. Мы просим, чтобы вы пришли оценить эту работу.
Карн кивнул:
– Я жду сообщения от команды, работающей с лавой, затем я смогу пойти с вами.
Диаго глубоко вздохнул и заговорил. В его голосе почувствовалось напряжение:
– Мы завершили эту отливку и выполнили свои обязательства по соглашению. Мы просим оплату, которая нам причитается.
За Карна ответила Джойра:
– Фактически мы еще не создали окончательный вариант тран-металлического человека. – Она осторожно посмотрела сначала в глаза рептилии, потом заглянула в растерянные серебряные глаза. – Таковы были условия нашего соглашения.
– Вы отказались от того проекта, – возразил Диаго.
– Практически нет, – быстро сказала Джойра. – У нас есть новый проект, учитывающий опыты с образцами, подтверждающими рост металла.
– Могу я взглянуть на эти чертежи? – спросил Диаго.
– Завтра, – проговорила Джойра. – Я покажу вам их завтра. Затем мы сможем начать нашу отливку.
На лице Диаго отразилось недоверие:
– И как только эти механизмы будут отлиты…
– Да, – раздраженно подтвердила Джойра, – тогда вы получите свою награду. Вы получите серебряного человека.
Диаго низко поклонился и направился к лестнице. Джойра, Карн и Тефери обменялись грустными взглядами.
– Что ты там ему нагородила? У тебя ведь нет никаких новых чертежей, не так ли? – спросил Тефери.
Джойра пожала плечами:
– У меня есть старые схемы толарийских бегунов. Я скорректирую их сегодня вечером, учитывая разработки Урзы. Это удержит их еще на некоторое время. Может быть, я наконец докажу полезность этого толарийского бегуна в фирексийской войне.
Последнее замечание заставило всех присутствующих вспомнить покинутого Баррина, который, выбиваясь из сил, противостоял осаде Толарии.
Джойра прервала общее молчание:
– Я надеюсь, что Урза скоро вернется.


* * *

Каждый удар топора, рубившего деревья Аргота, врезался в человеческую плоть Мироходца. Каждый пожар, разгоравшийся среди гигантских деревьев магнигот, проходил по его венам. Любой взрыв, любые убийства или стихийные бедствия обессиливали его истерзанное тело.
Урза снова был в Арготе. Урза и Мишра. Их имена олицетворяли чуму и голод, огонь и наводнение. С разных концов острова они рвали друг друга на части, сходясь и яростно уничтожая все, что стояло между ними.
Мироходец наблюдал, как с треском падают древние деревья. Орды механических существ рубили их на балки и доски, но, что было совсем невыносимо, – на бесполезные куски. Кора и тонкие ветки, листья и почки превращались в горы мусора, по которым катились машины-убийцы. Столбы черного дыма поднимались к ужаснувшимся небесам и собирались в большие темные тучи, словно в трауре плывущие над лесом.
Что могло побудить братьев к убийству? Какие страсти?
Вопросы не были сложными. Для человека, порабощенного гигантским деревом, теперь все стало ясно. Он знал, что привело их к трагедии: амбиции, любопытство, соревнование и все, что скрывается под тонкой удушающей пеленой недоверия. Что ими двигало? Самые высокие стремления и надежды. Что руководило ими? Самые низменные эмоции – страх, жестокость. Они стали монстрами. Да. Но если бы у них не было ни машин, ни армии, они оставались бы всего-навсего маленькими мальчиками.
Эта мысль раскатилась волной гнева вокруг Урзы и вернулась беспощадным обвинением, заполнившим все его существо. «Нет! Урза и Мишра были истинными монстрами. Они разрушали все, к чему прикасались. Сама их плоть стала уродливой и мертвой, потому что единственным их мотивом была чистая ненависть».
Человек внутри дерева сопротивлялся обрушивающемуся потоку обвинений, перехватившему его дыхание. Он старался освободиться от чужих мыслей, но они все равно овладевали им, проникали в каждую его пору, вливались в его легкие, пропитывая плоть чувством вины.
Урзу захлестнула новая волна агонии. В его обвинительном заключении не было места оправданию и прощению. Ему вынесли самый жестокий приговор.
Из горла Урзы вырвался страшный крик, его мучили умопомрачительные видения. Теперь горели не деревья, а люди, ученики в белых одеждах. Не механизмы с топорами, как в предыдущих кошмарах, не бегущие механические создания, одни из которых походили на безголовых страусов эму, а другие – на грациозных пум и гигантских скорпионов. Не армии Аргива и фалладжи, инверторов и смертоносных монстров… Нет, это были дети, они бежали по другому пылающему острову, который находился далеко отсюда. Имя его было… «не Аргот, а… а…». Название никак не приходило в голову.
Перед лицом этого нового, ужасающего злодеяния армии Урзы и Мишры были цивилизованными и благородными. Картины погибающих деревьев казались забавой по сравнению со страшным зрелищем горящих детей, их искаженными ужасом лицами. Высшая идея скрывалась где-то там, витала какая-то мысль о праведной войне, о борьбе со злом, о предотвращении апокалипсиса. Но и эта мысль растворилась в ярости Мултани. Если бы только он мог думать. Если бы только он мог удержать мысли в своей голове… Затем была только боль.


* * *

Баррин наблюдал за жизнью в ущелье с самой высокой башни академии, находившейся вне досягаемости фирексийского оружия. В последнее время этот пост не покидали ни днем, ни ночью, а маг Баррин просиживал здесь сутки напролет. Здесь он мог следить за продвижением сил К'ррика к любому из четырех мостов, перекинутых со стен академии. Отсюда в свое время маг сумел остановить смертоносный поток фирексийцев, применив колдовство и сложный комплекс заклинаний. Полученные сведения помогали оперативно формировать отряды людей и механизмов, чтобы предупреждать нападения. И что особенно важно, здесь находился маяк, связывающий островитян с Урзой.
Баррин только что настроился на маяк.
Прошло почти три года, с тех пор как Урза отправился в Явимайю, и с тех пор никто не получал от него известий. Баррин знал, что Урза мог погибнуть. Хотя Мироходцы и были чрезвычайными долгожителями, они все-таки могли быть убиты, особенно если сила их жизни по каким-то причинам ослабевала и теряла концентрацию. Очень трудно убить Мироходца, но его вполне можно заманить в ловушку.
Если Мастер чувствовал себя вне опасности, зачем ему убегать и скрываться? В то же время если кто-то сумеет повлиять на его сознание таким образом, что Урза забудет, что он Мироходец, то это даст реальную возможность заманить его в ловушку. Сочетание сомнительного здравомыслия и неустойчивой, болезненной психики Малзры дает повод для таких опасений. Таким образом, если он вообще еще жив, то, скорее всего, пойман в опасную ловушку. Тем не менее остается надежда, что маяк, посылающий сигналы Урзе, восстановит его сознание.
Конечно, существует еще один вариант. Возможно, Урза жив и может перемещаться во времени. Возможно, получив все необходимое на Толарии, в Шив и в Яви-майе, он отправился в какое-то четвертое место, чтобы собрать все полученное воедино. Какой бы ни была причина отсутствия Урзы, маяк настойчиво взывал к его сознанию. Необходимо срочно вернуться на Толарию в этом году, или никакой Толарии больше не будет. Просто некуда будет возвращаться.
Не так давно фирексийцы обнаружили новый мост и выбрались из своей ямы для очередной атаки. Около моста находится глубокий источник, который питает колодцы академии. В безлунную ночь мы наполняем цистерны свежей родниковой водой. И в этот раз все военные резервы Толарии мгновенно пришли в боевую готовность и теснили назад чудовищных монстров, которые боролись за пределами своего ущелья так же свирепо, как и в своем собственном доме. Когда злобные твари были уничтожены, все колодцы оснастили крепкими решетками и создали новые сторожевые посты, но было поздно.
Даже мертвые фирексийцы продолжали сеять смерть: их разлагающиеся трупы отравили воду. Все, кто пил из академических запасов в последующие дни, заболели страшной болезнью, напоминающей скоротечную проказу. Недуг превратил их мышцы в кровавое месиво, а кости стали хрупкими, словно крекеры. Двадцать три человека умерли, прежде чем были обнаружены источники заражения. Вся вода для питья или умывания отныне доставлялась из дальних колодцев вне школьных стен. Теперь фирексийцы могли появиться прямо посреди академии в любой момент.
Толарийской крепости более не существовало. Многолетняя вялая осада сменилась почти ежедневными неудержимыми и яростными стычками, которые доводили людей до отчаяния и ввергали в безнадежность.
Рука Баррина сжимала украшенный драгоценными камнями кинжал – маяк, неустанно вызывающий Урзу. Магический предмет транслировал все, что видел и о чем думал Баррин: жестокие сцены гибели друзей среди тысяч фирексийских монстров, армия которых росла как на дрожжах.
Баррин тихо помолился о том, чтобы Урза был жив и услышал зов Толарии.


* * *

Джойра взволнованно прохаживалась перед шеренгой новых защитников из металла транов. Сзади нее тенью двигался Диаго Диирв. Его чешуйчатая шкура ощетинилась, он нервничал, видя, как тщательно Джойра проверяет механизмы.
Работа была выполнена безупречно, новые защитники воплощены в жизнь согласно чертежам с безукоризненной точностью. Первоначальный замысел толарийского бегуна в процессе работы подвергся множеству изменений, включая даже такие мелочи, как внешний вид конструкции: более обтекаемое тело, сильно изогнутые ноги, не говоря уже о существенной переработке – значительно увеличенном боекомплекте.
Джойра преодолела в этом проекте трудности, связанные с ростом металла, и эти двенадцать бойцов, если они когда-либо достигнут Толарии, смогут хорошо послужить защитникам острова. «Если они когда-либо достигнут Толарии…»
Ожидая возвращения Урзы, она задержала людей-ящериц еще на два года, чтобы потянуть время и не лишать Карна свободы. Но Урза не вернулся. Джойра решила, что он умер. Как только виашино и гоблины поймут это, и без того шаткий мир на установке будет немедленно нарушен.
Слухи о долгом отсутствии Урзы достигли ушей шиванской драконихи Герридаригааз. Она возобновила свои нападения на патрули виашино, отрезав торговые пути к племенам Гиту на морском побережье. Кроме этого, столкнув на мана-установку огромные валуны, дракониха перекрыла доступ воздуха в вентиляционные шахты. В довершение всех неприятностей ее неразумное дитя – ненаглядный сын, когда-то сам перешедший на сторону виашино, понял, что хочет вернуться обратно. Очевидно, он был из тех юнцов, что получают удовольствие, эпатируя родителей. В большей степени ему хотелось распушить хвост и растопырить когти, чем действительно стать независимым и самостоятельным. Виашино обвинили его в нарушении договорных обязательств, и молодой дракон перестал быть чемпионом виашино, оказавшись посаженным в клетку предателем.
Что теперь делать с соглашением Урзы, с его обещаниями расплатиться? С возобновлением нападений дракона сделка, которую предложил мастер, провалилась. По крайней мере, половина сделки. Этим утром другая ее половина оказалась в опасности.
«Что все это значит?» – спрашивала себя Джойра. Если Урза мертв, а Толария разрушена, то не будет никакого летающего корабля и не будет никакой надежды победить Фирексию. В таком случае Шив стал бы наилучшим местом для Карна и всех прибывших с Толарии, чтобы достойно прожить оставшуюся часть жизни.
Она успокоила Диаго похвалой:
– Как всегда превосходная работа, Диаго. Вы и ваши рабочие – поразительные мастера.
– Судя по результатам осмотра, у вас больше нет причин задерживать оплату нашей работы, – сказал Диаго, поскольку они оба дошли до конца шеренги, где стоял Карн.
Джойра сжала зубы. Она решительно тряхнула головой и сообщила:
– Нет, Диаго. Я не буду больше откладывать, но я предлагаю вам другую сделку, на более выгодных условиях. Вместо того чтобы связываться с этим серебряным человеком, которому уже полсотни лет, который стар, запутался в собственных мыслях и чуть ли не разваливается на части, я предлагаю вам двенадцать этих тран-металлических воинов.
В глазах Диаго блеснул огонь негодования.
– По соглашению мы должны получить серебряного человека.
– Да, – согласилась Джойра, – но теперь я предлагаю вам другое соглашение.
Человек-ящерица заскрежетал зубами:
– Нет. Мы знаем, как строить эти существа. Они не обладают разумом. Мы хотим получить серебряного человека, чтобы узнать, как построить разумное существо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47