Лес уже отвечал сам. Появились новые послы. К песне маленького крылатого народца присоединились тягучие, словно вздохи, низкие голоса гномов, живущих внутри холмов, посреди корней деревьев, – оритопиков. К высокой звенящей мелодии гномы добавили басовые нотки:

О народы, войдите в рассвет!
Он несет яркую надежду нашим поколениям.
Говорите, о немые! Танцуйте, о хромые!
Ночь вины предшествует дню солнца,
И снова наступает утро.

Как странно, Урза стоял посреди нарастающих аккордов, не смея надеяться на то, что этот древний лес не был обуреваем жаждой мщения и его не накрыла тень, брошенная гибелью Аргота. Возможно, недолго живущие феи и гномы просто не помнили тех времен. Хотя ни один народ не смог бы такое забыть. Эльфы бы точно не смогли. Урзе было необходимо знать мнение эльфов.
Словно прочитав его мысли, появились эльфы высокого леса Они выглядывали из-за каждого дерева, из-под каждого сплетения корней. Их большие глаза в сером лесном сумраке горели ярким зеленым светом. Приближаясь, они тоже запели. Их тихую песню хором подхватили и другие существа:

Привет, Урза! Мы знаем о тебе
С темных времен,
Которые почти убили нас.
Убили сына и убили мать.
И покалечила наши тела
Та ненавистная война.
Воистину, теперь живем
Мы в мире и здоровье.
Желаем все тебе отдать,
О чем ты ни попросишь,
Чтобы спасти наш мир от той могилы,
Которую ты некогда нам вырыл
В ужасный день…

Наконец лесные жители окружили Урзу. Феи танцевали в воздухе, словно сверкающие маргаритки. Мрачные гномы вылезли из своих нор и расселись, подобно жабам, на влажных кочках густого душистого мха. Эльфы парили над землей, изредка ступая легкими шажками между корней деревьев. Урза внимательно слушал их пение: каждого в отдельности и всех вместе. Он слегка споткнулся о толстый корень и услышал другой голос, напоминающий глубокий рокот, сильный и даже более неестественный, чем голос Карна. Звук шел отовсюду, как если бы заговорил сам воздух, обволакивая тело Урзы. Мироходец обернулся и увидел в основании дерева расселину. Кора вокруг нее двигалась, будто прикладывала огромные усилия, чтобы закрыть глубокую рану. В следующий момент рана открылась и дерево заговорило:
– Добро пожаловать, Урза Мироходец. Мы – Мултани, дух Явимайи. – Лицо, проступившее сквозь кору, было крайне печальным и напоминало маску трагедии. – Мы помним тебя.
Мироходец склонил голову и опустился на одно колено:
– Простите меня. То, что я сделал три тысячелетия тому назад, я сделал ради освобождения Доминарии от ужасных захватчиков.
– Для Аргота именно ты и твой брат были ужасными захватчиками, – ответил голос. Казалось, он вобрал в себя голоса всех погибших лесных жителей.
– Я должен был выбирать: либо принести в жертву Аргот, либо целый мир, – произнес Урза, почти умоляя. – Я не сомневаюсь, что Титания сделала бы тот же выбор, будь она достаточно сильной.
– Титания была достаточно сильной, прежде чем вы уничтожили ее, – ответил дух дерева.
– Я повторяю, простите меня…
– Мы не Титания. Мы не Аргот. Мы – Мултани из Явимайи. Мы приветствуем тебя, – произнес голос, и нарастающий хор фей, гномов и эльфов возобновился.
Мелодия успокаивала и отвлекала от мыслей. Она убаюкивала и струилась сквозь тело Урзы подобно сырому ветру, продувающему его одежды. В ней слышался теперь некоторый диссонанс, поскольку все хоры слились в один. Волны мелодии накатывали на мастера, заставляя энергию его тела пульсировать в том же ритме. На мгновение он закрыл глаза, стараясь найти ответ для Мултани, но всякий раз, когда он пытался сосредоточиться и связать пару слов, мысли словно растворялись в перелавах нежной песни.
– Мы хотели бы подробнее поговорить с тобой о грядущем вторжении.
Урза кивнул, открывая глаза, и слегка изумился тому, что стоит во весь рост. Когда он успел подняться? Вопрос потонул в звуках завораживающей мелодии. Такие вопросы не имели значения. Он находился в кругу союзников, в кругу друзей. Слышалась чудесная музыка Впервые с начала путешествия Урза почувствовал истинную радость. Его острый, находчивый ум тонул в каком-то мягком, теплом, туманном гудении подобном жужжанию роя пчел или эльфов.
– Сначала нам хотелось бы пригласить вас на торжественный обед, посвященный образованию нашего нового союза.
«Да, – подумал Урза, – я голоден».
Было что-то не так с этой мыслью, но что, Урза не мог определить. Он слегка напрягся, вспоминая, когда ел в последний раз. Конечно, он хотел есть. Если бы яства, предлагаемые лесом, были столь же роскошны, как и его музыка, он бы объелся. Конечно, там будет вино и другие радости. Урза потворствовал бы всем своим желаниям.
С этой мыслью тоже было что-то не так. Но все его беспокойство утонуло в потоке музыки.

Вернись к нам, дитя столетий!
Спой мирную песню
И сожги страницы жизни,
На которых мудрецы тебя судили.
Пой песню, забывчивый, пой
О легких, печальных вещах
Пред кивающей головой леса.
Позволь мертвым схоронить мертвых,
А затем дай им возродиться,
Чтобы петь о мире снова.

Когда он начал петь? А когда он не пел? Голос Урзы, красивый, глубокий, далеко разносившийся по всему лесу, смешивался с нежными голосками эльфов, гномов и фей. Рот в корнях дерева широко открылся. Компания волшебного народа повела Урзу вперед. Он важно ступил, торжественный и счастливый, в разверзшуюся глотку огромного дерева. Там, в глубине, их ожидал веселый пир. Там будет много музыки и огней. Настоящий праздник.
Но куда же все это подевалось? Темнота и непреодолимая сила Явимайи пульсировали в самом сердце гигантского дерева. Мултани заговорил в последний раз:
– А теперь мы поговорим подробнее о прошлом нападении.
И с этими словами расселина в дереве закрылась. Урза, пойманный в ловушку, в густой темноте безуспешно пытался понять: где он, кто он и как он… Но ничего не понимал. Он смог бы думать, если бы поработивший его сознание разум леса не обволакивал его мозг подобно дыму, заполнившему печную трубу. Лес менял его образ мыслей, не выпуская из своих цепких лап.
С телом все обстояло иначе. Сначала Урза почувствовал, как его руки растворяются в древесине. Пальцы первыми почувствовали жжение, раскаляясь и агонизируя. Каждый нерв кипел под кожей. Кости превратились в мел, питая древесную сердцевину. Руки и ноги медленно превращались во вкрапления минералов.
– Когда Харбин, сын Урзы Мироходца, приземлился в Арготе, он искал зеленую ветвь, чтобы заменить деталь летающего корабля. В своем милосердии лес подарил ему упавшую ветвь, которая ему очень подошла. В награду за это человек возвратился в сердце Аргива, чтобы привести армии разрушителей и уничтожить лес. Люди и машины срубили древние деревья, убивая друидов, охотясь за лесным народом, пока все не погибли. Они грабили, сжигали, насиловали и разрушали все ради славы Урзы и его брата Мишры. Медленно они погубили Аргот, убив Титанию и ее дух.
Слова были бессильны. Урза стал Титанией. Его тело превратилось в обширный лес и чувствовало каждой клеткой своего существа разрушение и грабеж, чинимые его собственной армией. Микроскопические существа вторглись в его тело, атом за атомом превращая его в труху.
Урза закричал бы, но он больше не был Урзой. Он переместился бы в другой мир из этого коварного места, но для этого он должен оставить свое тело. Он мог только висеть, заключенный в древесину, и терпеть.


МОНОЛОГ

Пока я пишу это, Урза прибывает в Явимайю. Я знаю мнение леса. Оно не изменится. Оно непреклонно, как и мнение Шив. Он надеется вернуться через два дня. Учитывая его представление о времени и предполагая, какой прием ему окажет Явимайя, я дам ему на неделю больше, прежде чем начну беспокоиться.
Это путешествие могло бы стать основной целью Урзы. Он показал, что способен договариваться миром, и даже больше, он заключил коалиции с несколькими расами. Возможно, создав союз с Явимайей, он сможет искупить свою вину перед Арготом. С другой стороны, возможно, никакое искупление не будет принято и ничто никогда не сможет исправить ошибок прошлого.
Впрочем, здесь, на Толарии, мы тоже творим злодеяния, участвуя в этой войне. Вот сегодня я повел в атаку скорпионов против фирексийских укреплений на границе Сланцевых Вод.
Мы обошли с обоих флангов главные силы фирексийцев и заманили их в их же собственную ловушку. Они попались между нами и временным занавесом. Я послал подразделение скорпионов к их логову, тем временем направив ураганный ветер в центр. Сбитые с ног твари упали в обугленное болото. Я приказал наступать, и мы загнали их во временную трещину.
Продвижение через временную зону убило бы любого человека. Но мутировавшим фирексийцам оно не нанесло особого вреда. Единственное, в чем нам повезло, так это в том, что в чрезвычайно медленном времени Сланцевых Вод фирексийцы настолько замедлили свои движения, словно уперлись в толстую стену. Я приказал скорпионам открыть огонь. Стрелы дождем посыпались на врагов. Авангард фирексийцев был наполовину перебит. Они изрыгали блестящее масло фонтанами. К этому моменту прибыло подкрепление из учеников академии.
Одна молодая женщина оторвала кусок ткани от своего одеяния и окунула его в масло, вытекающее из убитого скорпиона. Затем, привязав этот кусок к стреле, она зажгла его и выстрелила в трещину. Оранжевый свет распространился по всей расселине. Горящая стрела повисла в воздухе, а затем начала медленно опускаться на фирексийское войско.
Прекратив огонь, мы стояли и смотрели со смешанным чувством радости и страха. Робкие язычки пламени стали обволакивать ноги врагов. Волосы и броню фирексийцев охватило пламя. Но наши радостные крики вскоре утихли.
Глазные яблоки тварей взрывались, вскипая от высокой температуры. Обугленная плоть кусками падала на землю. Страшный рев умирающих монстров поразил нас.
– Назад! – закричал я, поняв, что сейчас произойдет страшный взрыв. Вспышка была ослепительной. Мы упали, прикрывая головы руками. Сначала, чтобы спрятаться от надвигающегося пламени, мы припали к земле за телами скорпионов, потом побежали. Когда взрыв наконец вырвался из зоны Сланцевых Вод, многие из нас уже углубились на полмили в лес. Нам оставалось только молиться, подобно воинам в древнем Арготе, чтобы этот страшный взрыв когда-нибудь закончился.
Следующее столкновение станет вторым Арготом. Фирексийцы давят на нас день и ночь.
С каждой вылазкой их становится все больше и больше.
Их растущие магические силы скоро сравняются с моими. Ученики устали сражаться, и, хотя я использовал свои самые устрашающие военные заклинания, я не лидер. Джойра и Тефери лучше меня подходили для этого, а Урза, несмотря на всю свою жестокость, из всех нас, возможно, подходит лучше всего.
Баррин, мастер магии Толарии

Глава 16

Джойра стояла на высокой платформе управления мана-установкой. С одной стороны от нее стоял Тефери, с другой – Карн. Тефери следил за своими рабочими: орды гоблинов трудились в цеху по производству кристаллов. Прошло почти два года с тех пор, как война виашино с гоблинами закончилась, и запретные зоны теперь были полностью задействованы в общем трудовом процессе.
Каждый из трех кланов гоблинов – серебристые Тристоу, красные Дестроу и даже неудержимые серые Граббиты – помогал чистить и ремонтировать механизмы. При этом некоторые из них стали проявлять различные таланты. Вождь Глосстонг Краккрест Тристоу стал официальным лидером всех трех кланов, в то время как машинист Терд, в некоторой степени безумный, завоевывал умы и сердца гоблинов своими проделками, бессмысленными и изменчивыми речами и якобы демократическими замашками – непрерывными рукопожатиями. И хотя все решения принимались руководителем Краккрестом, они также должны были быть одобрены машинистом Тердом.
Это серое мелкое существо теперь даже поднялось на наблюдательный пост, взобравшись по лестнице, предназначенной, правда, для более рослых гоблинов. Его замызганный рабочий комбинезон был увешан блестящими непрерывно звенящими побрякушками. Никто никогда не видел, чтобы гоблины украшали себя подобными кусочками металла, однако Терд носил их как талисманы или награды. Он не был способен выполнять повседневную работу, но находился в постоянном движении. С его кустистых бровей, больших пучков волос, выдававшихся еще дальше, чем длинный нос, стекали капли пота, падая на шишковатый подбородок.
Схватившись за поручни пульта управления, Терд подтянулся и оказался рядом с Тефери, одарив его при этом широкой острозубой улыбкой, которая являлась предметом всегдашней гордости Терда. Гоблин с полным набором зубов вообще встречался крайне редко, и, если находился такой индивидуум, его называли посланником богов.
Терд неприлично и открыто заискивал перед учеными, снимая небольшую фетровую тряпку, очевидно, искренне полагая, что она напоминает шляпу.
– Эти твердые штуковины абсолютно готовы. – Доклады Терда были не яснее, чем его выступления перед собратьями. Их интерпретация чем-то напоминала утомительную игру в шарады.
Тефери страдальчески вздохнул:
– Рудниковые конвейеры?
Терд мотал головой с такой силой, что брызги пота разлетались от него во все стороны.
– Кристаллические прессы? – предположил Тефери.
Терд поджал покрытые струпьями губы, раздумывая, и затем стукнул себя по голове, как если бы он пробовал вышибить из нее нужную фразу.
– Тран-металлические почвы?
Терд восторженно коснулся скрюченным пальцем своего носа:
– Да, да. Мы делать камни сегодня? Да? Тефери покачал головой:
– Только когда рудные и кристаллические конвейеры будут готовы.
– Вы делать Терду самый большой камень?
– Да, – заверил Тефери.
Одним из стимулов для гоблинов было то, что один раз в месяц каждый из них получал маленький кристалл, всего лишь кусочек, отколотый от большого камня. В случае если бы кто-нибудь из гоблинов овладел большим камнем, ни один из кристаллов установки не наполнился бы силой, пока его не зарядили бы маной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47