Баррин собрал металлические останки механических существ и, приварив их один к другому, осуществил замысел Дарроба, воплотив образ этой мрачной, ищущей души, спасающейся от бесконечной бесшумной бури.
Джойра печально смотрела на человека с факелом. Баррин стоял рядом, все еще держа ее за руку. Урза мгновенно понял общее настроение. Позади, чуть в стороне, собралась вся команда «Новой Толарии». Ученики и преподаватели замолкли, всматриваясь в одинокую фигуру, и вскоре наступила тишина, нарушаемая только шумом ветра.
Баррин стоял в этой напряженной тишине и чувствовал, как его душу наполняют одновременно и радость, и отчаяние. Это было такое щемящее чувство, что слезы навернулись на глаза.
– От имени всех нас, оказавшихся после взрыва здесь, на острове, – проговорила наконец Джойра, – я хочу поблагодарить вас, мастер Малзра. Правильно, что именно мемориал стал первым сооружением новой школы.
– Да, – согласился Урза, решительно кивнув, – да, это правильно.


* * *

Новый дом возвели еще до того, как закончилась влажная мрачная зима. В двух больших каминах не потухали тлеющие угли. Все сразу оценили преимущества новой постройки, хотя до порядка в доме было еще очень далеко. Двигатель летающей машины Урзы стоял в одном углу рядом с воздушным шаром, сшитым из шкур животных. Он должен доставить машину в небо. Верхний этаж, отведенный под спальни, до потолка был завален циновками, а нижний – уставлен столами с едой, которую неустанно либо готовили, либо ели. Книги и проекты заполнили один угол, опытные образцы для создания существ – другой. Эти помещения оказались настолько тесными, что Джойра со своей группой предпочла есть и спать на «Новой Толарии», где на всех хватало гамаков и пищи. На борту судна она заняла каюту, где и коротала бессонные ночи, разрабатывая планы по спасению Тефери. Зима была бесконечной, влажной, безрадостной, и единственным спасением казалось продолжать претворять в жизнь все намеченные планы Урзы и Баррина.
С первыми дуновениями весеннего ветерка второе здание новой академии было закончено наполовину. В строении с округлыми стенами внешние окна каждой спальни выходили на великолепный лес Толарии, а внутренние – на центральный двор. Хотя еще не установили комнатные двери и не повесили ставни на окна, многие ученые и ученики решили переехать в новое здание и смело встретить там первые теплые дни. К середине весны почти все ученики-изобретатели, изучающие искусство создания механизмов, переехали в общежитие, где для всех хватило места.
В тот день дул приятный свежий, подходящий для осуществления задуманного предприятия ветер. Умеренный и ровный, он дул с востока, овевая уснувшую на якоре «Новую Толарию», поднимаясь вверх по той дороге, по которой они поднимались впервые, ведомые Джойрой. Бризы стекались к Голове Великана и затем спускались прямо к ущелью фирексийцев.
– Десять лет прошло в ущелье, с тех пор как наши враги увидели, что мы вернулись, – сказал Урза, вдыхая морской бриз, проносящийся по новой академии. – Конечно, они не бездействовали все это время. Они теперь в десять раз сильнее, чем были в тот первый день, и, возможно, теперь их в два раза больше. Каждый день, который мы выжидаем, дает им еще неделю подготовки. Время пришло.
С этими словами он обратился к Баррину, но все, кто в это утро завтракал в доме, услышали его и поняли, что это означало.
– Мы нападем сегодня, – сказал Урза.
Большинство учеников, не закончив завтрака, помчались на свои посты, возбужденные новостью. Некоторые со страхом думали о том, что готовит им грядущий день.
После объявления Урзой войны команда механиков подготовила к полету воздушный кожаный шар с прикрепленным к нему металлическим фюзеляжем летательного аппарата и направилась к Голове Великана. Их сопровождали рабочие, нагруженные массивными крючкообразными мехами, специально сконструированными для нагрева и нагнетания воздуха. Канаты, взятые с «Новой Толарии», несли следом, а за ними с большими предосторожностями передвигали ящики с темными шарами.
– Я знаю, что это примитивно, – с огорчением проговорил Урза, садясь напротив Баррина, который быстро набивал рот горячим омлетом из яиц гагары, – но, пока у нас есть технологические возможности для строительства, я не хочу заниматься сборкой орнитоптера. Кроме того, этот воздушный бегемот может вместить в сто раз больше порошковых бомб, чем орнитоптер.
– Даже четырех тысяч бомб не хватит, чтобы их уничтожить. Если хоть один фирексиец останется в ущелье, мы будем в смертельной опасности, – отметил Баррин, прихлебывая горячий чай.
– Баррин, наверняка все эти сто десять, по их хронологии, лет они только и думали о своей свободе.
Они работали, искали способы убежать. У них, должно быть, нет металла и силовых камней, а есть только несколько примитивных механических псов. Иначе они уже натравили бы на нас свои изобретения. Думаю, они превратились в некий новый вид, мутировали в совершенно новую фирексийскую породу, которая сможет пройти сквозь трещину во времени. Если хоть одна из четырех тысяч бомб попадет в их биолабораторию и уничтожит плоды их исследований, мы подарим себе еще несколько лет более-менее спокойной жизни.
– Да, – согласился Баррин. Он нервно потер руки и поднялся. – Да, сегодня – хороший день для этого. Я пойду проинструктирую летную команду.
Урза взял его за плечо и покачал головой:
– Не стоит, позволь это сделать мне. Я буду с ними на борту.


* * *

К полудню большая боевая машина из кожи и металла была полностью заполнена воздухом, ее разместили на вершине Головы Великана. Воздушный кожаный шар, прошитый тысячами стежков, светился на солнце золотым и коричневым. Ниже отливал металлом фюзеляж, на корпусе блестели остатки утренней расы. Сильные ветры с залива раскачивали дирижабль, а его якорные тросы скрипели, натянувшись до предела. На земле рабочие привязывали три длинных каната, чтобы провести машину в ущелье. Баррин проверял якорные крепления. Карн тоже был наготове, чтобы в случае надобности применить свою колоссальную силу.
Тем временем летная команда, состоящая из пяти человек, получала последние инструкции от мастера Малзры. Каждый член экипажа отвечал за свой вектор движения воздушного шара – один за высоту, другой за радиус, а третий за направление полета. Через систему сигналов офицеры будут сообщать команде на земле, как переместить натянутые канаты, используя силу ветра. Самая способная из учеников Малзры, Джойра, была назначена ответственной за контроль высоты и регулировала процесс нагнетания воздуха в шаре, обеспечивая подъем аппарата вверх. Еще двум летчикам, преподавательнице и ее ученице, лучшим картографам школы, предстояло наносить на карту увиденное, чтобы знать, какими ресурсами обладают фирексийцы и какую стратегию им использовать в будущем. Кроме этого, они выполняли обязанности штурманов и наводчиков. Малзра, последний член команды, был капитаном. Получив информацию от картографов, он должен будет давать указания офицерам, куда направить машину и в какой момент начать сбрасывать снаряды.
– Шестой отсек заполнен, мастер Малзра, – сообщила по инструкции темноволосая молодая женщина. – Пятьсот порошковых бомб. Еще два отсека – и на борту будет четыре тысячи бомб.
– Хорошо, – ответил Малзра. В это утро его глаза казались особенно темными в сверкающем солнечном свете. Кивнув, он отпустил женщину и вернулся обратно к своей взволнованной предстоящим заданием команде. – Джойра, помни, мы постоянно должны оставаться на высоте, по крайней мере, тысячи футов над ущельем, это высотавершины Головы Великана. Даже на такой высоте фирексийские снаряды способны нас достать. Полторы тысячи футов над ущельем будут безопаснее. Отсеки с бомбами и отсеки, где работают картографы, защищены, но, возможно, попадание фирексийского снаряда может вызвать детонацию, которая уничтожит боевую машину.
Команда и раньше знала про особую опасность задания, но сейчас, когда все уже были готовы подняться в воздух, услышанное заставило тревожно забиться сердца и в горле пересохло от волнения.
– Если снаряд попадет в воздушный шар, мы сбросим все бомбы и балласт, подавая сигнал о срочном возвращении. Спасение будет невозможным, пока мы не достигнем вершины Головы Великана. Любой, кто упадет в трещину времени, немедленно погибнет. Склон Головы Великана слишком отвесный и завален упавшими деревьями, чтобы мы смогли на него благополучно приземлиться, – произнес Малзра. Он пристально всматривался в лица молодых людей, стоящих вокруг него. – Я надеюсь, что вы попрощались, с кем считаете нужным, на случай, если мы не вернемся. Если нет, я привел посыльного. – Он кивнул в сторону маленькой девочки, которая любезно показала на рюкзак за плечами, полный перьев и пергамента. – Ловите момент. Мы должны быть на борту летательного аппарата, как только загрузят последние бомбы.
Четверо из пяти членов команды взяли из рюкзака перья и начали быстро строчить письма, которые могли стать для них последними.
Только Джойра стояла решительная и готовая ко всему.
– Карн здесь, и мы уже поговорили, – объяснила она Малзре. – Единственный, кому я послала бы весточку, – это Тефери. Но любая записка, посланная ему, сгорит прежде, чем он успеет ее прочитать.
Глаза Малзры сузились, он оценивающе смотрел на молодую женщину.
– Джойра, ты должна забыть обо всем и сосредоточиться на предстоящем полете.
– Я постоянно думаю о Тефери, – ответила она. – Если бы я могла оказаться рядом с ним там. Мы не должны быть врозь. Вы ведь знаете, что он спас меня однажды.
– Нет, не знаю. Но если ты не сможешь сконцентрироваться, мне придется заменить тебя.
Джойра опустила глаза:
– Я буду бороться до последнего, думая о нем.
– Хорошо, – ответил мастер. – Давай занимать наши места.
Малзра легко обхватил ее за плечи. Его прикосновение показалось Джойре обжигающим.
Они приблизились к новенькому блестящему летательному аппарату, легко покачивающемуся на слабом ветру.
Поднявшись по трапу, Малзра отодвинул веревку, брошенную поперек дверного проема, и кивком пригласил Джойру войти.
Джойре пришлось присесть, чтобы протиснуться в узкий проход, бронированные пластины под ее ногами гудели. С обеих сторон прохода бомбы заполняли отсеки корабля. Все остальные члены команды уже были на местах. Офицер, отвечающий за радиус полета, находился на своем месте, контролируя длину веревки, держащей их на привязи над Головой Великана. Пост Джойры располагался прямо в центре корабля между фюзеляжем и воздушным шаром. Она огляделась и запомнила высоту различных ориентиров. В ее распоряжении была открытая шахта в полу дирижабля для визуального осмотра наземных позиций противника. Специальные спасательные ремни не давали ей упасть в зияющую дыру. Оснастка летательного аппарата была разработана так, чтобы он мог вращаться по кругу над ущельем, в то же время сохраняя устойчивость.
Слева от Джойры разместились мехи, с помощью которых она могла раздувать огонь во время полета, чтобы поддерживать корабль в воздухе на нужной высоте. С другой стороны находились необходимые приборы: барометры и анемометры, компасы и подзорные трубы. Джойра устроилась в кресле и пристегнулась.
Малзра, расположившийся в центре корабля, оценив обстановку, приказал в передающее устройство:
– Затопить горн для старта.
– Есть, – отчеканила Джойра, чувствуя слабую дрожь по всему фюзеляжу судна.
Собираясь с мыслями, она плохо слышала инструкции для других членов экипажа, которыми гудели переговорные трубы. Натянутые веревки отвязывались одна за другой, и наземная команда занялась тремя привязями – специальными тросами, укрепленными на лебедках. Теперь только они удерживали машину у земли.
– Отдать концы, – раздался приказ из всех переговорных труб.
Корабль медленно отделился от вершины холма. Затих скребущий, нервирующий звук металла о камень, а с ним и дребезжание летательного аппарата. Джойра качала мехи, подавая топливо в камеру сгорания. Шипение красного воздуха исходило из горна, расположенного под воздушным шаром. Судно продолжало подниматься над холмом. Раздавался треск канатов и натянувшихся шкур воздушного шара, холм постепенно удалялся. Люди, сгрудившиеся на вершине, возились с лебедками. Вскоре их лица стали совсем неразличимы, внизу мелькали согнутые спины и жилистые, похожие на крепкие веревки, руки. Покрытый тенью склон проплыл под летательным аппаратом. Взорам команды открылись огромные изумрудные просторы. Голова Великана казалась теперь лишь небольшим возвышением.
– Подними нас на высоту тысячи триста футов, – раздался голос Малзры. – Нам надо зайти сверху. Дай нам время на то, чтобы рассмотреть ущелье и выбрать цели.
– Есть, – ответила Джойра.
Она открыла задвижку угольной печки, добавляя в топку несколько горстей. Механический рычаг распространил топливо по тлеющим углям. Джойра начала интенсивно качать мехи. Струя горячего воздуха заполняла воздушный шар над головой, а более прохладный воздух стал вытесняться по краям. Машина нетерпеливо рванулась, словно пришпоренный конь, и резко поднялась выше. Тросы-привязи тянули ее по дуге назад, к Голове Великана.
Малзра внес изменения в направление полета, подав знак команде на земле через офицеров, отвечающих за радиус полета и движение по касательной. Привязи ослабли, и машину над черной раной фирексийской ямы подхватил новый воздушный поток.
– Мы четко видим цели, – доложила ученый-картограф в переговорную трубу. – Главное укрепление находится в центре расселины. Площадь его составляет сотни квадратных ярдов. Наблюдаем большое количество башен на крепостных стенах с множеством тяжелых метательных установок, все нацелены вверх.
– Тридцать три установки, по моим подсчетам, – уточнила ученица.
Через отверстие в корпусе Джойре удалось различить черную крепость, окруженную мощными укреплениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47