— Им следовало отбыть на прошлой неделе, - риторически заметил он.Подчиняясь его невысказанному желанию, «Интари» покорно направил свои сенсорные пузыри на планету, сдвигая область максимальной чувствительности в оптику. Перед мысленным взором капитана возник Норфолк. Две звезды делили поверхность на ярко расцвеченные полусферы, разделенные узким клинышком настоящей ночи. Территория, залитая карминовым сиянием Герцогини, выглядела совершенно обыденно и вполне соответствовала воспоминаниям «Интари» пятнадцатилетней давности, когда космоястреб посещал эту систему в последний раз. Владения же Герцога усеивали клочки рваных алых туч.— Они светятся, — сообщил «Интари», приглядевшись к тонкой полосе ночи.Прежде, чем Нагар успел высказаться по поводу открывшегося ему страшного зрелища, с пульта связи поступил запрос от командующего эскадрой адмирала о цели их прибытия. Когда капитан подтвердил свою личность и личность своего корабля, адмирал передала ему последние данные о ситуации на несчастной аграрной планете. Алые облака, служившие препятствием для всех видов связи, покрывали восемьдесят процентов обитаемых островов. Власти планеты были не в силах поддерживать порядок в пораженных зонах: и армейские, и полицейские части, взбунтовавшись, переходили на сторону мятежников. Даже отряды морской пехоты, посланные в помощь армии, больше не выходили на связь. Вчера перед объединенными силами мятежников пал Норвич, и над городом уже сгущались красные тучи. Эта непонятная субстанция оставалась, пожалуй, единственным, что удерживало адмирала от начала орбитальных бомбардировок. Как, вопрошала она риторически, могли какие-то мятежники добиться подобного эффекта?— Не могли, — ответил ей Нагар. — Потому что они не мятежники.И он начал датавизировать эскадре предупреждение первого адмирала по безопасным каналам связи.Капитан Лайия молчала, покуда не послание не подошло к концу. Когда первый адмирал замолк, она обернулась к своей не менее ошеломленной команде.— Теперь мы знаем, что случилось на «Танту», — заметил Фурей. — Черт побери, надеюсь, что отправленная адмиралом погоня их настигнет.Лайия тревожно глянула на него. В мозгу ее шевелились смутные подозрения.— Ты приволок на борт троих пассажиров с того же взлетного поля, откуда взлетел челнок с «Танту», и в то же самое время. Младшая девчонка пострадала в какой-то странной аварии — ты говорил что-то о необычайном пожаре. И родом они с острова Кестивен, где все это началось.— Да ну тебя! — запротестовал Фурей. Остальные молча взирали на него с нерешительным подозрением. — Они бежали с Кестивена. И перелет на «Далеком королевстве» они оплатили за несколько часов до пожара.— У нас системы глючат, — заметила Тилия.— Да ну? — ядовито произнес Фурей. — Что, еще больше обычного?Тилия мрачно глянула на него.— Чуть больше, — серьезно пробормотала Лайия. — Но ничего выдающегося, тут я согласна.«Далекое королевство», конечно, принадлежало С-2, но это не значило, что компания поддерживала корабль в безупречном состоянии. Теперь всех больше интересует экономия, не то что в те годы, когда она начинала летать.— Они не одержимые, — проговорил Эндрон.Лайию изумила прозвучавшая в его голосе мягкая, уверенная властность.— О?— Как только Луиза попала на борт, я ее обследовал. Сенсоры работали прекрасно. И медицинская наноника, которой я ее лечил. Если бы она обладала тем энергистическим эффектом, о котором говорил первый адмирал, все сбоило бы.Лайия обдумала его слова и неохотно согласилась.— Ты, скорее всего, прав. И они не пытались нас угнать.— Взлет «Танту» их тоже напугал. Флетчер этих мятежников просто ненавидит.— Ага. Ладно, разобрались. Остается один вопрос: кто объявит им новости и расскажет, что именно случилось на их родной планете?Фурей вдруг снова обнаружил, что стал центром всеобщего внимания.— Ну спасибо большое!К тому времени, когда пилот добрался через несколько палуб к пассажирскому салону, командующая эскадрой уже принялась отдавать приказы подчиненным ей судам. Два фрегата, «Ладора» и «Левек», должны были остаться на орбите Норфолка, где им полагалось обеспечивать карантин. Любые попытки покинуть планету хотя бы на челноке должны были пресекаться огнем без предупреждения. Любой торговый корабль, прибывающий в систему, должен был вернуться в точку отбытия; неподчинение приказу вызывало немедленный огонь. «Интари» предписывалось продолжить свой рейс. Остальные корабли эскадры возвращались в штаб шестого космофлота на Тропсе за дальнейшими указаниями. «Далекое королевство» освобождалось от контракта вместе с налагаемыми им обязательствами.После краткого спора с адмиралом Лайия объявила:— Нам позволено вернуться на Марс. Сколько протянется карантин, никто не знает, а надолго застревать на Тропсе я не хочу. Технически мы все еще на военной службе, так что запрет на гражданские рейсы к нам не относится. В худшем случае пусть адвокаты спорят, когда мы вернемся.К тому времени, когда Фурей проскользнул в салон, настроение его стало получше. В люк он влетел головой вперед, отчего казалось, будто пассажиры сидят на потолке, — пришлось перевернуться и прицепиться ногами к липучке. Пилот неловко улыбнулся девочкам. Луиза и Женевьева смотрели на него тревожно, будто предчувствуя беду, и все же так доверчиво, что их взгляды ложились на его сердце бременем.— Сначала хорошая новость, — проговорил он. — Через час мы отбываем к Марсу.— Здорово, — отозвалась Луиза. — А плохая?Он отвел взгляд, не в силах видеть их лиц:— Причина, по которой мы улетаем… Только что прибыл космоястреб с официальным предупреждением от первого адмирала и Ассамблеи. Они считают… что люди становятся… одержимыми. На Атлантисе было сражение, нас предупредил какой-то Латон. Слушайте, с людьми творится что-то странное, и они это так назвали. Мне очень жаль… но адмирал считает, что именно это случилось на Норфолке.— Вы хотите сказать, что и на других планетах то же самое? — испуганно спросила Женевьева.— Да.Фурсй посмотрел на нее, нахмурившись, и по его коже побежали мурашки. В голосе ее не было ни капли недоверия. Дети всегда любопытны… Пилот посмотрел на Флетчера, на Луизу. Оба были встревожены, но не удивлены.— Вы знали, да? Вы знали!— Конечно, — Луиза виновато улыбнулась.— Вы с самого начала знали. Господи Иисусе, что же вы молчали? Если бы мы знали, если бы адмирал… — Голос Фурея прервался.— Именно, — подтвердила Луиза. Пилота изумило ее самообладание.— Но…— Вам тяжело было поверить официальному предупреждению конфедеративной Ассамблеи. Нам, двум девчонкам и земледельцу, вы не поверили бы никогда. Так?Тяготения в салоне не было, но Фурей ухитрился повесить голову.— Так, — сознался он.
11
Лесистая долина была первозданно прекрасна, как бывает только в очень старых обиталищах. Сиринкс брела по лесу, подходившему к самым окраинам единственного на Эдене городка, радуясь тому, как много деревьев сохранилось здесь с первых дней обиталища. Пусть стволы их искривились и покосились от старости, но они еще жили. Древние, многовековые деревья не вписывались в упорядоченную, предсказуемую структуру парка, так что обиталище вовсе забросило эту часть своего внутреннего пространства.Сиринкс не могла припомнить, когда еще была так счастлива, — и окружающая ее красота была не единственной тому причиной.«Отдаление порождает предвкушение», — с лукавой улыбкой сказал Аули, прежде чем поцеловать ее на прощание сразу после обеда. Наверное, он был прав — он разбирался в людских чувствах еще лучше, чем в сексе. Это и делало его таким великолепным любовником — полная власть, которой он обладал над ней.«Нет, он точно был прав», — грустно признала Сиринкс. Они расстались полтора часа назад, а тело ее уже отчаянно тосковало по нему. От одной мысли о том, чем они займутся ночью, когда он будет принадлежать ей одной, в груди Сиринкс возникало сладкое томление.Об их поездке на Эден судачили все друзья и родные. Эта сторона их связи доставляла Сиринкс едва ли не больше радости, чем физическая. Аули было сорок четыре года — на двадцать семь лет больше, чем ей. Выросшая в обществе слишком эгалитарном и либеральном, чтобы его членов можно было шокировать, Сиринкс тем не менее успешно справлялась с этой задачей.Разница в возрасте давала о себе знать редко, и как раз в этот день выдался такой случай. Аули хотел посетить одну из каверн близ оконечности обиталища, где работали кибернетические системы конца двадцать первого века, сохраняемые в качестве живого музея. Ничего более скучного Сиринкс придумать бы не смогла. Они шли по первому из выращенных обиталищ, созданному пятьсот лет назад, основе их культуры, а Аули хочется смотреть на каких-то древних роботов?Так что они расстались. Аули пошел к своим паровым машинам, а Сиринкс — погулять внутри обиталища. Эден был куда меньше своих потомков: цилиндр одиннадцати километров длиной и трех — диаметром; скорей прототип, чем первый серийный образец. Звездоскребов на нем не было, и жители его ютились в городке, оседлавшем северную оконечность. И здесь всюду виднелись следы прежних эпох — нынешние обитатели старательно сохраняли примитивные сборные бунгало из металла и композита. Перед каждым домиком лежал нарядный огородик в два шага с древними, чистогенными растениями. Пусть их плоды не отличались ни размером, ни пестротой нынешних потомков, но контекст делал их чем-то большим, чем просто украшение. Они были живой — во всех смыслах — историей.Сиринкс двинулась, как ей показалось, по тропе, огибая узловатые корни, сплетавшиеся чуть ли не на уровне пояса, пригибаясь, чтобы не зацепить клейкие лозы. Каждый квадратный сантиметр коры покрывали мох и лишайник, наделяя каждое дерево собственной микроэкологией. В лесу было жарко, недвижный воздух переполняла влага. Костюм Сиринкс — тугой топ и коротенькую юбочку, — предназначенный исключительно для того, чтобы подчеркивать в глазах Аули ее девичью фигурку, здесь оказался совершенно неуместен. Разом отсыревшая ткань мешала каждому движению. Прическа погибла в первые же минуты, мокрые волосы грязными прядями рассыпались по плечам. На руках и ногах множились черные и зеленые пятна — боевая раскраска кисти самой природы.Но несмотря на неудобства, девушка продолжала двигаться вперед. Предвкушение чего-то необычайного гнало ее, нарастая, и к Аули оно уже не имело никакого отношения. Это было что-то иное — скорее ощущение приближающегося божества.Из густого леса она вышла на берег тихого лесного озера, почти заросшего розовыми и белыми лотосами. По редким участкам чистой воды неслышно скользили черные лебеди. На болотистом бережке стоял домик, совсем не похожий на городские, — сработанный из камня и дерева, приподнятый над водой на сваях. Широкая крыша из сизого сланца выходила далеко за стены, образуя нечто вроде крытой веранды и придавая домику восточный вид.Движимая скорее любопытством, чем тревогой, Сиринкс пошла к дому. Дом этот казался ей одновременно предельно неуместным и очень подходящим. Совершенно позеленевшие от вековой патины эоловы колокольцы позвякивали тихонько, когда она поднялась по скрипучим ступеням на веранду над озером.Там ее ждали. Дряхлый китаец в темно-синем шелковом халате сидел в инвалидной коляске, накрыв ноги клетчатым пледом. Лицо его было фарфорово-хрупким, как бывает у очень глубоких стариков, на лысой голове остался только ниспадавший на воротник венчик серебряных нитей на затылке. Даже коляска его была антикварная, из резного дерева, с огромными узкими колесами и хромированными спицами. Мотора на ней не было. Можно было подумать, что старик не сходил с нее годами, так удобно он пристроился в ее объятиях. На перилах восседала сова, не сводя с Сиринкс глазищ.Старик поднял усеянную печеночными пятнами морщинистую руку и поманил девушку.— Подойди поближе. С ужасом осознавая, как безобразно она сейчас выглядит, Сиринкс сделала пару нерешительных шажков. Она покосилась в открытые окна, пытаясь заглянуть в дом, но за рамами колыхалась безликая тьма. Тьма, скрывавшая…— Как меня зовут? — резко спросил старик. Сиринкс нервно сглотнула.— Вы — Вин Цит Чон, сэр. Вы изобрели сродство и эденизм. — Что за неряшливый способ мыслить, дорогая моя. Культуру нельзя изобрести, ее можно только вырастить. — Простите. Я не… Мне трудно думать. Во тьме мелькали чьи-то тени, смутно знакомые контуры. Сова тихонько заухала, и Сиринкс виновато отвела глаза, вновь глянув на старика.— Почему тебе тяжело думать? Она махнула рукой в сторону окна.— Там. Люди. Я их помню. Правда. Что я тут делаю? Я не помню. — Внутри никого нет. Не позволяй своему воображению заполнять черноту, Сиринкс. Ты здесь только с одной целью — повидаться со мной. — Зачем? — Потому что у меня к тебе есть очень важные вопросы. — Ко мне? — Да. Что есть прошлое, Сиринкс? — Прошлое суть сумма событий, складывающихся в настоящее, которое… — Стоп. Что есть прошлое? Девушка пожала плечами. Ей было мучительно стыдно — стоять вот так перед основателем эденизма и не ответить на такой простой вопрос.— Прошлое есть мера энтропического распада… — Стоп. В каком году я умер? — Ох… В 29-м. Она выдавила облегченную улыбку.— А в каком году родилась ты? — В 258-м. — Сколько тебе лет? — Семнадцать. — И что я есть в тот момент, когда тебе семнадцать? — Часть множественности Эдена. — Из чего состоит множественность? — Из людей. — Нет. Физически — нет. Из чего она состоит в реальности? Назови мне процесс, связанный со смертью. — Перенос… О, воспоминания! — Так что есть прошлое? — Воспоминания. Она широко улыбнулась, расправила плечи и ответила формально:— Прошлое суть память. — Наконец-то мы продвигаемся вперед. Где то единственное место, в котором твое личное прошлое может обрести форму? — В моем разуме? — Хорошо. А в чем смысл жизни? — В накоплении опыта. — И это тоже, хотя со своей личной точки зрения добавил бы, что жизни следует быть и восхождением к чистоте и истине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72