— Возможно, они улетели на другом корабле.— И захватили целый фрегат? — скептически поинтересовался Фурей.— У них было энергетическое оружие, — уточнила Луиза. — Я видела.— Попробуйте помахать лазерной винтовкой в рубке любого корабля флота — и оглянуться не успеете, как морпехи напластают вас на ребрышки.— Другого объяснения у меня нет, — искренне ответила девушка.— Хм-м-м… — Взгляд пилота ясно показывал, что у него появляются серьезные сомнения, стоило ли брать на борт пассажиров.— И какие меры намеревается предпринять ваш адмирал? — поинтересовался Флетчер.— Она пока не решила. На перехват вышел «Серир», и когда они состыкуются, можно будет оценить положение.— Она? — переспросил Флетчер. — Ваш адмирал дама?Фурей погладил подбородок, пытаясь сообразить, с кем имеет дело.— Да, Флетчер, — прошипела Луиза. — У нас на Норфолке женщины редко становятся управляющими поместий, — с радостной улыбкой объявила она Фурею. — Мы не привыкли видеть дам на высоких постах. Простите наше невежество.— Ваше положение я не назвал бы низким, Луиза, — проговорил Фурей таким странным ласково-ядовитым тоном, что девушка не могла решить, то ли пилот к ней, как выражалась миссис Чарлсворт, «подступается», то ли просто язвит.Внезапно Фурей напрягся.— Он движется!— Кто?— «Танту». Он сходит с орбиты. Ваши мятежники, должно быть, правда его угнали, другой причины я не вижу.— Корабль улетает? — переспросил Флетчер.— А я что сказал?! — взвился Фурей. — Наверное, они выходят на линию прыжка.— А что делает адмирал? — спросила Луиза.— Не знаю. «Далекое королевство» не боевой корабль, в стратегическую комм-сеть эскадры мы не включены.— Мы должны последовать за ним, — объявил Флетчер.— Простите?Луиза молча прожгла его взглядом.— Сей корабль должен последовать за фрегатом. Надо предупредить народ о тех, кто ведет его.— И кто его, простите, ведет? — мягко полюбопытствовал Фурей.— Мятежники, — поспешно вмешалась Луиза. — Мародеры и убийцы, которые не остановятся, если не схватить их. Но я уверена, что мы можем предоставить свершение правосудия флоту Конфедерации, так, Флетчер! — Миледи…— А собственно, из-за чего вы так волнуетесь? — спросила капитан Лайия. Ее фиксирующая сеть свернулась, позволив женщине подплыть к спорщикам.Отдельные женские черты в ее лице присутствовали, признала про себя Луиза, но очень уж отдельные. Девушку слишком смущал выбритый череп капитана — даме полагалось отпускать волосы. Власть Лайии выдавал тот оценивающий взгляд, которым она окинула собравшихся в рубке. Вопрос, кто на корабле главный, даже не мог быть задан с той секунды, как Лайия открыла рот, и серебряная капитанская звездочка на погоне была тут совершенно ни при чем.— Меня тревожит, что мы не в силах отправиться в погоню за фрегатом, сударыня, — ответил Флетчер с готовностью. — Мятежникам на его борту нельзя позволить распространять и далее свою заразу.— Им и не позволят, — терпеливо ответила Лайия. — Заверяю, адмирал не будет спокойно смотреть, как угоняют один из ее кораблей. Однако это забота флота, а мы — лишь корабль снабжения. Это не наше горе.— Но их надо остановить!— Как? Запустить боевых ос? Вы перебьете всех, кто остался на борту.Флетчер умоляюще глянул на Луизу, но та только плечами пожала, насколько позволяла невесомость.— Адмирал вышлет в погоню корабль, — ответила капитан Лайия. — Прибыв за ними в систему назначения, они предупредят местные власти. «Танту» не сможет зайти ни в один порт, а запасы на его борту скоро кончатся, и мятежники вынуждены будут вступить в переговоры.— Им не позволят высадиться? — тревожно спросил Флетчер.— Ни в коем случае, — заверила его капитан.— Это если корабль-преследователь сможет угнаться за ними на каждом прыжке, — пессимистически добавил Фурей. — Если «Танту» запрограммируют на последовательное выполнение прыжков, за ним разве что космоястреб угонится. А космоястребов в распоряжении эскадры нет, — под мрачным взором капитана он сбился. — Простите, мэм, но это стандартный метод ухода от погони, а совершать последовательные прыжки может любой военный корабль. Сами знаете.— Мэм, умоляю! — воззвал Флетчер. — Если есть хоть малейший шанс, что мятежники в силах, мы должны преследовать их.— Во-первых, вы пассажиры. Полагаю, мистер Фурей объяснил, что мы обязаны оставаться на орбите Норфолка, пока этого требует флот, и никакими деньгами этого не изменить. Во-вторых — если я сейчас снимусь с места в погоне за «Танту», адмирал меня вернет и сорвет с меня погоны. В-третьих, как только что вам сообщили, «Танту» способен совершать последовательные прыжки; если уж новейший фрегат не сможет уследить за ним во время маневра, то уж мы и подавно. И в-четвертых, мистер, если вы немедля не уйдете из моей рубки, я запихну вас в спасательную шлюпку и отправлю в один конец до Земли, которую вы так обожаете. Все понятно?— Да, капитан, — ответила Луиза, ощущая себя ростом с наперсток. — Простите, что побеспокоили. Больше не будем.— О черт! — воскликнул со своего ложа Эндрон. — У нас массовые сбои в процессорах. Не знаю, что это за глюк, но сбои ширятся!Лайия покосилась на Луизу и ткнула пальцем в сторону люка.Девушка ухватила Флетчера за руку и, отталкиваясь ногами, потащила к выходу. Отчаяние на его лице ей совсем не нравилось. Траекторию она, как всегда, оценила неверно, и Флетчеру пришлось ради коррекции пнуть консоль.— Ты что делаешь? — взвыла Луиза, когда они вернулись в салон. — Или ты не понимаешь, как опасно злить капитана? — Спохватившись, она зажал а рот ладонью. — Ох, Флетчер, прости, — смущенно пробормотала она. — Я не хотела.— Но вы правы, миледи. Как всегда. Это было с моей стороны глупо и безрассудно, без сомнения. Вам и малышке следует оставаться здесь, в безопасности.Он обернулся к голоэкрану. Они плыли над обращенной к Герцогине стороне планеты, и на поверхности царили суровые красно-черные тона.— Почему, Флетчер? Что такого важного в этом Квинне Декстере? Флот с ним разделается. Ты боишься того, что случится, если он попадет на иную планету?— Не совсем так, миледи. Увы мне, но в вашей прекрасной Конфедерации уже немало одержимых. Нет, я заглянул в сердце этого человека, и он пугает меня до глубины души, леди Луиза, страшит больше, чем даже адовы муки бездны! Это его чуждое касание ощущал я прежде. Он не такой, как остальные одержимые. Он чудовище, носитель зла. Долгие часы боролся я с собою, но решение принято. Я должен стать его погибелью.— Декстера? — тихонько переспросила Луиза.— Да, миледи. Мнится мне, из-за него дозволил мне возвратиться Господь. Столь ясно явлено мне сие, что не могу я с чистым сердцем отвергнуть путь этот. Я должен предупредить мир, прежде чем Квинн Декстер пойдет дальше на горе иным мирам.— Но мы не можем преследовать его.— О да, сударыня, и сие препятствие леденит мне сердце, пусть и одолженное, и возжигает огонь в душе моей. Подойти так близко — и все же потерять след.— Мы его еще не потеряли, — проговорила Луиза. Мысли ее крутились так быстро, что голова заболела.— Как так, сударыня?— Он сказал, что отправляется на Землю. На Землю, чтобы покарать какую-то.. Баннет. Он желает зла некоей Баннет.— Тогда мы должны предупредить ее. Ради воплощения своих дьявольских целей он не остановится ни перед каким богохульством. Слова его о нашей малышке я не могу стереть из памяти своей. Вообразить даже подобную мерзость… Только в его гнусном рассудке могла зародиться подобная мысль.— А мы все равно отправляемся на Марс. Полагаю, добраться оттуда до Земли будет проще, чем до Транквиллити. Но я понятия не имею, как найти эту Баннет на планете.— Каждый путь состоит из шагов, сударыня. Не станем забегать вперед.Она несколько секунд вглядывалась в его залитое бледным светом голоэкрана воодушевленное лицо.— Почему вы взбунтовались, Флетчер? На «Баунти» действительно было так ужасно?Он удивленно глянул на девушку, потом медленно улыбнулся.— Не в тяготах дело, хотя вы, миледи, без сомнения, не перенесли бы их. То был один человек, наш капитан. Он был силой, толкавшей мою жизнь на рифы судьбы. В начале пути я называл Вильяма Блая своим другом, как ни странно вспомнить это сейчас. Но как же изменило его море! Отсутствие продвижения по службе посеяло в его душе горечь, а его понятия о том, как следует управлять матросами, затуманили разум. Никогда прежде не встречал я такого варварства среди людей, именовавших себя цивилизованными, равно как не испытывал подобных унижений от их рук. Избавлю вас от перечисления деталей, леди Луиза, — достаточно и того, что каждого человека можно сломать. В том долгом страшном плавании сломлен был и я. И все же стыда я не испытываю, ибо многие добрые и честные люди избавлены были мною от его тирании.— Значит, ты был прав?— Я в это верю. И соберись ныне трибунал, дабы осудить меня, я правдиво описал бы перед ним дела свои.— А теперь ты снова хочешь поступить так же? Освобождать людей?— Да, миледи. Хотя скорей совершил бы я тысячу плаваний под водительством Блая, чем одно — с Квинном Декстером. Мнилось мне, что Вильям Блай изощрен в жестокостях своих. Теперь вижу я, насколько ошибался. К ужасу своему, взглянул я на лик истинного зла. И не забуду его до конца дней своих.
10
Несколько дней репортеры провели в тюрьме — слово, которого их пленители из Организации старательно избегали, неизменно заменяя «домашним арестом» или «предварительным заключением». В то время как одержимые распространялись по Сан-Анджелесу, журналистов щадили и вместе с семьями загоняли в небоскреб «Уорсстон». Патриция Маньяно, командовавшая охранниками, разрешила детям играть в роскошных вестибюлях, а родителям — свободно общаться, обсуждая свое положение и пережевывая старые слухи, как умеют только профессиональные репортеры.За последние пару дней репортеров пять раз вывозили маленькими группами на экскурсию по городу, демонстрируя фирменный знак владений одержимых — упорную фальсификацию архитектуры. Знакомые улицы в одночасье рушились в прошлое, словно некий темный архитектурный плющ медленно заплетал здания снизу вверх, обращая хромоглас в камень, глянцевые плоскости — в арки, колонны и статуи. Образовалось множество заповедников разных эпох и стилей — от нью-йоркских авеню 1950-х годов до извечных беленьких средиземноморских вилл, от русских дач до традиционных японских домиков, представлявших собой улучшенные версии реальности, чьи-то воплощенные мечты.Репортеры фиксировали все так старательно, как только позволяли им беспрестанно сбоящие клетки памяти их нейросетеи. Но этим утром все было по-другому. Пленников выгнали из номеров, запихнули в автобусы и отвезли за пять километров в мэрию. Там гангстеры Организации выгнали всех из машин и выстроили на тротуаре между магистралью и замысловатыми арками фасада небоскреба. По приказу Патриции бандиты отступили на пару шагов, оставив журналистов в относительном покое.Гас Ремар обнаружил, что его нейросеть снова работает, и немедленно принялся делать полносенсорную запись происходящего, датавизировав клип-рекордеру приказ сохранить еще и резервную копию. Давненько ему не приходилось снимать репортажи — он уже много лет как поднялся до старшего редактора в студии местного бюро «Тайм Юнивсрс» — но старые навыки не забывались. Он повел глазами из стороны в сторону.Магистраль была пуста, но тротуар заполняли зеваки, выстроившись у ограждения рядов в пять-шесть. Переключившись на дальновидение, он мог различить, что толпа растянулась на добрых три квартала. В большинстве это были одержимые — их отличала старинная, нелепая и маловыразительная одежда. С неодержанными они смешивались вполне свободно.Внимание Гаса привлекло некое бурление на краю толпы, метрах в двухстах, и репортер привел в боевую готовность усиленные сетчатки.Там сцепились двое красных от гнева одержимых. Один — смуглый, симпатичный юноша лет двадцати с безупречно уложенными черными кудрями, в кожаной курточке и брючках, с акустической гитарой за спиной. Второй был старше — под сорок — и заметно шире в поясе. Более нелепого наряда Гас не видывал в жизни — белый, усыпанный блестками костюм фантастического покроя, расклешенные брючины шириной сантиметров тридцать и отвороты, похожие на крылья небольшого самолета. Треть пухлой физиономии старшего занимали огромные желтые очки. Если бы не обстоятельства, Гас решил бы, что это спорят отец с сыном. Репортер перевел программу-дискриминатор в активный режим.— Проклятая кукла! — кричал младший с тягучим южным акцентом. — Таким я никогда не был! — Он оскорбительно толкнул своего двойника в грудь, сминая безупречно белоснежный пиджак. — Ты — это маска, которую на меня напялили. Ты просто гнусная зараза, сварганенная граммофонщиками, чтобы загребать деньги. Я бы никогда не вернулся в таком виде!Толстяк оттолкнул его.— Ты кого куклой назвал, сопляк?! Я — король! Второго такого нет!И оба уже всерьез вцепились друг другу в глотки. Наземь полетели, кувыркаясь, солнечные очки. Разнимать дерущихся бросились боевики Организации, но младший Элвис уже сдернул с плеча гитару, готовый огреть ею старшего по голове.Чем закончилась ссора, Гас так и не узнал. Толпа разразилась приветственными криками. Из-за поворота магистрали вывернула кавалькада. Первыми появились полицейские на мотоциклах («харлеях», как подсказала Гасу энциклопедия в его клетках памяти) с ало-синими мигалками. А за ними следовал огромный лимузин, двигавшийся едва ли быстрее пешехода, — уродливо-тяжелый «кадиллак-седан» 1920-х годов. Широкие шины прогибались под весом бронированного корпуса. Сквозь аквариумно зеленое стекло пяти сантиметров толщиной с трудом можно было разглядеть единственного пассажира, торжествующе помахивавшего толпе с заднего сиденья.Город был в восторге. Аль ухмыльнулся, не выпуская изо рта сигары, и поднял вверх большие пальцы рук: молодцы, дескать! Бо-оже, все как в старые добрые деньки, когда он раскатывал по городу в этом самом пуленепробиваемом «кадиллаке» и прохожие, раззявив хавала, пялились вслед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72