Все более очевидным становится, что деятельность
фельдмаршала противоречит конституции, и он не желает мириться с
нашей поддержкой законной власти. Мир и прогресс -- наша цель, а
они жаждут вернуть Призрак, Который Бродит По Европе.
Признавайтесь, ваших рук дело?
Хозяин кивнул.
-- Глупо было бы отрицать. Создали этот призрак мы. Однако
использование призрака целиком и полностью на совести его
теперешних владельцев. Если только им ведомо слово "совесть".
-- Объясните мне, ради Бога, почему вы поддерживаете... эту
команду?
Хозяин широко улыбнулся.
-- Разве не очевидно?
-- Отнюдь. Ведь они тратят массу сил, занимаясь убийствами. И по
идее пополняют ряды ваших подданных. Убивали в прошлом, намерены
убивать в будущем. Слава Богу, -- при этих словах хозяин кисло
поморщился, -- они утверждают, что _теперь_ твердо знают,
кого надо расстреливать.
-- Если бы они действительно знали... Дело в том, что как раз
массовые убийства менее всего отвечают моим интересам. Если
фанатики-параноики-коммунисты думают угодить мне, устраивая
массовые гекатомбы, они жестоко ошибаются. Ведь, отправляя под
топор десятки миллионов невиновных, они пополняют армию моего...
конкурента. Поэтому я заинтересован в прямо противоположном --
мире и покое.
Мои брови вновь вышли из повиновения.
-- Парадокс!
-- Жизнь состоит из них, -- вздохнул хозяин. -- Не стоит
принимать на веру ничего. Особенно -- очевидных утверждений,
потому что наверняка они не таковы, каким кажутся.
Я поднялся.
-- Что ж, благодарю вас за хороший совет, не премину им
воспользоваться. Именно поэтому я отклоню ваше предложение. Не
стану верить очевидности.
Хозяин приятно улыбнулся.
-- Вы еще вернетесь ко мне. Разговор не окончен.
-- Я уже это слышал.
-- Не сомневаюсь. Но ко мне -- он старательно подчеркнул это
слово, -- вы вернетесь обязательно. Вы обречены вернуться. Я
готов подождать, пока вы перемените свою точку зрения. Я
терпелив.
-- Честь имею, -- церемонно поклонился я.
-- До скорого, -- дьявол небрежно щелкнул пальцами, и я
обнаружил себя на плавно скользящем Бифресте. Фиолетовое зарево
медленно таяло за спиной.
Я вытянул семь пустышек. Грустно. Само собой разумеется, что я
ни на миг не подумал принимать предложение дьявола. Я еще не
сошел с ума. Что позволено коммунистам, то заказано нормальному
человеку. Взаимодействие между Восемью Мирами слишком сложно,
чтобы разобраться в нем вот так, с налета, и описать двумя-тремя
словами. Но что очевидно -- большой любви к соседям никто не
питает. Просто нам больше знакомы трения между раем и адом, но
мы совершенно одинаково не в ладах и с тем, и с другим. Попытка
сыграть на чужих противоречиях провалилась, как я понял, большей
частью потому, что сам я не принадлежал ни к одному из миров.
Никто не признал меня за своего, никто не захотел поддержать.
Волк-одиночка... Особенно оскорбительным был отказ Мира Магии,
я-то надеялся... В отношении прочих я не питал особых иллюзий.
Конечно, гремлины были "за", но ведь мир техномагии был самым
молодым и самым слабым. Не стоило обольщаться его поддержкой,
спустя тысячу-другую лет его силы достаточно окрепнут, но мне
что из того?
Впереди плавно колыхалось черное облако. Меня встречал
таинственный Восьмой Мир, о котором никто ничего не знал.
Когда я коснулся черноты, то вскрикнул от боли. Это уже стало
привычным ритуалом. Все правильно, переход из одного мира в
другой должен сопровождаться шоком. Но не таким же! Мне словно
плеснули кислотой прямо в душу. И тут же оглушительная боль
сменилась покоем. Я ничего не видел и не слышал, однако при этом
каждой клеточкой своего тела ощущал -- я наконец попал в свой
мир! Только этим я мог объяснить благость, снизошедшую на меня.
Я проник в новый мир, слился с ним, растворился в нем, полностью
отрекшись от своего "я".
Во мне зазвучали наперебой голоса. Опять я не мог различить ни
единого слова. Какое-то ворчание, бормотание, шорохи. Время от
времени их перекрывал бархатистый медный удар. Меня спрашивали
-- я отвечал. В свою очередь спрашивал я -- мне втолковывали,
как маленькому ребенку. Но будь я проклят, если смогу вспомнить
хоть что-либо! Самое главное -- мы сумели обо всем договориться.
Мне обещали всемерную поддержку и помощь. Более того, меня
назначили эмиссаром Восьмого Мира в нашей Вселенной. Отлично. Мы
разберемся и с фельдмаршалом, и с пособниками Сатаны. Никто не
будет забыт и ничто не будет забыто.
Смущало одно -- я так и не знал, кого именно я представляю.
Загадка, которая саднила ядовитой занозой. Я был уверен, что не
стану орудием темных сил, ведь я категорически отказался
сотрудничать с Сатаной, однако хотелось большей определенности.
Иначе я не смогу уверенно вербовать помощников из числа... нет,
не подумайте, что людей. На это слабое, склонное к пороку и
предательству племя я давно перестал полагаться. Я рассчитывал
привлечь к работе своих братьев из Мира Магии, шустрых гремлинов
и многих, многих других.
Сейчас мне требовалось лишь одно -- как можно скорее вернуться
назад, в свой кабинет. Ведь Бифрест вынес меня из пределов
Восьмого мира совершенно опустошенным. Мне стало настолько
скверно... Нагой и беззащитный... Так я определил бы свои
ощущения. Спасительный мрак остался позади, а безостановочно
движущаяся мостовая влекла меня в неизвестность. К счастью,
неопределенность тянулась не слишком долго. Через десяток минут
впереди замаячили рассеянные красные отсветы. Естественно, это
были ворота моего собственного мира, Мира Реальности. Язык не
поворачивается сказать: человечества. Не только человек живет в
нашем мире. Не только и не столько.
Правда непонятно, что мне делать, если алое пламя вновь
отвергнет меня. Неужели я буду обречен до скончания времени
крутиться по Бифресту между мирами? Или проще будет постараться
зацепиться за один из них? Пока я гадал таким образом, красное
пламя надвинулось на меня. Затрещали волосы, противно запахло
паленым. Я заверещал от ужаса -- ведь _свой_ огонь мог и
должен сжечь в пепел. Ко всему я был готов, но перспектива
сгореть заживо меня пугала. Заслонив лицо локтем, я рванулся
было назад. Напрасно! Бифрест в который раз оказался сильнее
меня, и я въехал прямо в бушующее пекло. К счастью я сразу
потерял сознание и не чувствовал, что происходит.

ДВЕ ВСТРЕЧИ И ОДНА ИДЕЯ

Возвращение было тягостным. После всех перенесенных мною
испытаний, вдруг обнаружилось, что я не имею и отдаленного
представления, какими могут быть мучения. Меня ломало и
корежило, неведомый садист через каждый нерв пропускал
электрический ток. Внутренности заполнила кипящая болотная жижа,
а кожу методически поливали кислотой...
Как я все это выдержал -- не знаю, только очнулся я весь в поту,
руки непроизвольно подергивались. В кабинете все вокруг
покрывали лениво колышущиеся хлопья гари, вместо бумаг на моем
столе высились груды сероватого пепла. Похоже, в забытьи я искал
спасения, перевоплощаясь в свое второе "я", и успел натворить
немало дел. В очередной раз я похвалил себя за
предусмотрительность, ведь догадался однажды сделать свой
кабинет несгораемым, хотя и поставил в тупик этим приказом
бедного Генриха. А иначе не миновать беды.
Однако демонстрировать живописную картину разгрома в кабинете
начальника Управления всем и каждому отнюдь не хотелось. На
подгибающихся ногах я выполз в белый свет. Не знаю, что
изменилось в моем лице, но мирно беседовавшие Задунайский и
Гиммлер так и шарахнулись, едва завидев меня в дверном проеме.
-- Назад... -- слабо проскрежетал я. Голос мне начисто отказал.
Вдолбленная годами службы привычка повиноваться остановила
Железного Генриха, а волкодлак притормозил с хорошим
запозданием. Похоже, его остановил только пример начальника
отдела личного состава.
-- Генрих, вам придется изрядно поработать.
Гиммлер приятно улыбнулся, хотя на мраморном лбу у него
выступили крупные капли пота. Интересно, как может потеть дух?
-- Что потребуется?
-- Мы создадим свое спецподразделение. Точнее даже целую
войсковую часть. Контролировать дивизию имени Дзержинского мы
пока не в состоянии, зато сражаться с диверсантами и боевиками
ГРУ нам приходится каждый день. Мне удалось договориться кое с
кем за время путешествия, и вскоре начнут прибывать добровольцы.
Обеспечьте их размещение. Придумайте место новому подразделению
в нашей структуре, не особо афишируя его наличие. Техникой и
вооружением займетесь вы, -- я кивнул Задунайскому. Начальник
технического отдела с немного оцепенелой улыбкой покорно кивнул
в ответ. Подозреваю, он сделал это чисто механически, повторяя
мой жест. Слабодушный оборотень никак не мог совладать со своими
нервами. -- А потом мы разберемся с теми, кто становится на пути
демократии и свободы... -- угрюмо закончил я.
Оба как по команде попятились. Вновь неладно. Подойти к зеркалу?
Поверьте, я так бы и поступил, ведь следовало же выяснить, что
именно так пугает окружающих. О людях я и не говорю, эти твари
будут шарахаться при одном упоминании моего имени, но не дело,
если твои подчиненные и соратники испытывают при разговоре с
тобой сильнейшее желание улепетнуть. Я взглянул бы в зеркало...
Однако понял, что никогда, до самой смерти этого не сделаю.
Какой-то непонятный внутренний запрет, непередаваемое состояние,
подобное ощущениям человека, находящегося рядом с пропастью. Она
и манит и отпугивает, притягивает и запрещает, но зовет, зовет,
зовет... И вместо намеченного, неожиданно для самого себя, я
приказал Гиммлеру:
-- И выкиньте все зеркала из Управления. У нас солдаты или
шлюхи? Нечего им прихорашиваться. Вампир хорош, каков он есть.
-- Но...
-- Исполняйте! -- лязгнул я.
Бедный Генрих вытянулся в струнку и щелкнул каблуками.
Представляю, что он подумал о сумасбродстве начальника. Я мрачно
поглядел на них, едва сдерживая клокочущее в горле рычание.
-- Идите.
Гораздо поспешнее, чем это предписывалось уставом, они выполнили
приказание. Я прошелся по опустевшему предбаннику, шлепнулся в
мягкое кожаное кресло и погрузился в невеселые раздумья.

* * *

Домой я предпочел отправиться по воздуху. Мне стал непереносим
самый вид грязных людишек, омерзителен их запах. Я сумел
разобраться, почему так происходит, но правильно сказано --
любое знание старит. А непомерное знание может сокрушить
рассудок подобно каменной глыбе, ломающей хрупкие кости
неосторожного. Я выдержал, я сильный. Однако приобретенное
знание легло на душу подобно черноте НИЧТО. Это не мрак ночи и
не холод льда. Не приведи Бог вам испытать нечто подобное. Бог
или Сатана -- выбирайте сами, что ближе.
Я легко пошел вверх, оставляя за собой огненые пунктиры улиц.
Скоро ли я смогу сокрушить эту заразу и предать обретенную
Вселенную моему миру? Ведь только так я смогу избавиться от
мучений. Любое существо за пределами своего мира невыразимо
страдает. Дышать чужим воздухом, есть чужую пищу, слышать чужие
чувства мучительно. Вы полагаете, что вампиры и духи злы
изначально? Ошибаетесь. Представьте себе, что вам постоянно
приходится шагать по раскаленным угольям. Не испортится ли при
этом у вас характер? Мне могут возразить: а как же домовые?
Они-то сумели превосходно обжиться в этом мире и чувствуют себя
здесь неплохо. Твари смешанной крови, они подобны тараканам,
проникают в любую щель, множатся и плодятся, пока хозяева вдруг
не обнаружат, что как раз они сами стали совершенно лишними в
собственном доме.
Но вообще-то неплохой мир. Нам он придется по вкусу после
обустройства. А люди... Нет, я не собираюсь призывать уничтожить
людей как вид. "Кто не с нами, тот против нас", "Если враг не
сдается -- его уничтожают". Какое дремучее варварство. Полагаю,
оно пришло из первобытных эпох, когда все Восемь Миров были
юными. Недаром сказано "первобытнообщинный коммунизм". Вот они и
втащили нравы каменного века в наше время. Поэтому к ним и
отношение надлежащее... Как к питекантропам. Причем самое
странное, они даже не испытывают удовольствия от своих
многочисленных убийств. Будь все коммунисты патологическими
садистами, их хотя бы можно было понять. Но в чем кроется смысл
пролитых ими океанов крови? Ведь Сатана отрекся от них, не без
оснований утверждая, что менее всего он заинтересован умножать
ряды безвинных мучеников. Так, может, это ангелочки стирают свои
лилейные ризы в человеческой крови? Догадка вполне безумная,
значит она имеет полное право оказаться гениальным прозрением.
Развить эту мысль мне не удалось. Как гром среди ясного неба (а
оно и впрямь было ясным) пронзительно-белая молния расколола
фиолетовый ночной свод. Меня обдало холодным жаром, едва крылья
не вспыхнули. Знамение? Это что же, нематоды голубенькие решили
показать норов и попугать меня? Меня, наместника Восьмого Мира?!
Осатанев, я метнул струю дымного пламени прямо вверх. Не для
того, чтобы наказать противника, его просто не было, но чтобы
предупредить -- я готов и намерен драться, я не отступлю!
Одновременно я мысленно произнес несколько заклинаний, чтобы
помочь пламени пройти несколько дальше, чем увидел бы
несведущий. Откуда у меня взялось это знание -- понятия не имею.
Когда оно появилось -- примерно помню, во время странствий по
Бифресту. Но какой именно из миров наградил меня частицей своей
мудрости -- не представляю. И мое пламя умчалось очень
далеко...
Ответ последовал незамедлительно. Новая молния ударила мне прямо
в правое крыло. Меня перевернуло и закрутило, словно сухой
листок порывом ветра. Обычный дракон был бы испепелен на месте,
но меня хранили вышние силы, я был предназначен для выполнения
исторической миссии, и не могли жалкие молнии повредить мне.
Кроме того я знал, хотя бы понаслышке то, о чем простой дракон
не подозревал -- высший пилотаж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26