Ифрит задрал хобот и плюнул огнем. Пламенный ореол охватил один
из вертолетов. Машина беспорядочно задергалась и кометой рухнула
в лес. Только огненый столб отметил место падения.
В первое мгновение мне показалось, что второй вертолет тоже
взорвался. Но потом я сообразил, что пилот просто нажал разом
все гашетки, выпустив ракеты, разрядив гранатомет и открыв огонь
из спаренной пушки. Эффектное зрелище! Вот только вреда ифриту
это не причинило ни малейшего, хотя законам физики пришлось
подчиниться даже ему. Сила удара опрокинула его наземь, и он
закувыркался, кроша и поджаривая кустарник. Ну, теперь наш
черед, как пел бравый Эскамильо. Мы с вампирами ринулись в бой.
Конечно, им на крылышках куда проще, они меня опередили. Когда я
подоспел, мои орлы уже сноровисто набросили на ифрита сеть,
сплетенную из освященных веревок. Ифрит взревел, как
авиадвигатель. Мне показалось, что у меня лопаются барабанные
перепонки. Единственным опасением было -- выдержит ли сеть?
Ифрит принадлежал мусульманскому аду, так сработает ли
христианское освящение? Ведь попасть в мечеть я не мог.
Сработало.
Хотя я отчетливо видел -- на пределе. Ифрит бился и ворочался в
сети, словно огромная рыба, но только сильнее запутывался. Он
смачно плевался огнем, не замечая, что верткие вампиры без труда
уворачиваются от плевков. Даже попади адское пламя на вампира --
проку оказалось бы немного. _Адский_ пламень вампиру не
страшен.
Наконец в бой вступил я.
Черные создания глупы и отсталы, поэтому презирают технические
достижения. А мои гремлины вместе с Задунайским постарались, и
когда я ловко защелкнул наручники и кандалы, то сразу
успокоился. Теперь голубчик никуда не ускользнет. Игрушки
самозатягивающиеся, а в замки вставлена печать Соломона.
Ифрит бешено сверкнул глазами и вытянул хобот, чтобы поразить
меня огнем, но один из вампиров сноровисто приклеил магический
пластырь на пятачок. Ифрит был полностью обезврежен.
-- Вызывайте грузовой вертолет и в лабораторию его. Вервольфа
тоже туда.
-- А что с водяным? -- полюбопытствовал вампир.
-- Швырните в омут пару гранат, а когда всплывет -- подберите.
Вампир довольно осклабился.
Амулет вервольфа я забрал себе.

* * *

Первый сюрприз мне поднес Задунайский. Тщательно разобравшись в
истерзанном трупе вервольфа, он огорчил меня сообщением, что мы
прикончили настоящего волка.
-- То есть как?! Ведь он же разговаривал! А источник
собственными глазами наблюдал перевоплощение в человеческую
ипостась и обратно!
Задунайский развел руками.
-- Надеюсь, вы доверяете моей квалификации?
Еще бы, не доверять! Он же сам волкодлак. Мог бы и не задавать
риторических вопросов. Я постарался безмолвно выразить полное и
совершенное доверие. Кажется, это удалось, потом что Задунайский
подобрел.
-- Все равно не могу разобраться. Похоже, это существо иной
природы. Кто он? Откуда пришел? Не знаю. Но жестоко обманывается
тот, кто считает его своим полковником. Очень большой вопрос, на
кого он работал. Мне этот волк кажется странным. Странным и
страшным.
-- Ерунда, -- фыркнул я.
-- Вы полагаете? А что, если мы столкнулись с хорошо
законспирированным заговором?
Сам того не зная, Задунайский ткнул в больное место.
-- Заговор? -- насторожился я.
-- Конечно. Что еще может свести вместе таких разных тварей?
Парочку водяной-ифрит я вообще отказываюсь себе представлять.
-- Действительно, -- согласился я. -- Трудно совмещаются.
После слов Задунайского я крепко задумался. Действительно,
картина все больше напоминала сцены из жизни карбонариев. Черные
плащи; широкополые шляпы, надвинутые на глаза; темная ночь;
заброшенная каменоломня... Но не кроется ли за этой опереттой
нечто гораздо более серьезное? Ведь это стандартный прием --
уверить противника в своей безобидности, делая вид, будто все
твои действия у него под контролем. Метод стеклянного дома.
Штука обоюдоострая, но действенная. Расслабившийся неприятель
частенько пропускает сокрушительный удар.
-- Тем более, что мы практически ничем не можем
противодействовать инфильтрации агентов из-за границы, --
ввернул шуруп поглубже Задунайский.
Устами младенца глаголет истина. Оборотень не был спецом в
оперативной работе и мало чем интересовался, кроме
возлюбленной техники. Однако именно ему суждено было сунуть меня
носом в зияющую прореху прямо посреди нашего оборонительного
щита. Действительно, следует ли бороться с уже проникшим к нам
агентом? Не проще ли постараться парализовать деятельность
разведцентра? Увы, увы... С тех пор как нас превратили в
Министерство безопасности, служба внешней разведки уплыла из
наших рук. А к чему ее могут привести политическая шлюха,
ставшая во главе благородного дела добывания разведданных? К
превращению в огромный бордель, естественно. Примеры уже есть. Я
бы его с удовольствием четвертовал, хотя оставалось только
скрежетать зубами в бессильной злобе, беспомощно наблюдая на
развалом налаженной системы. Впрочем, если отрешиться от эмоций,
по силам ли людишкам контролировать передвижения жителей Восьми
Миров? Ответ напрашивается сам.
Вывод очевиден -- нужно создавать внешнюю разведку в рамках
Тринадцатого Управления. Пришлось не слишком вежливо выгнать
Задунайского, обобрав на ходу амулет, снятый с трупа вервольфа.
Раздумья были недолгими. Я вызвал фельдмаршала.
Изумления при виде перемен внешности начальника стали чем-то
вроде привычного ритуала. Фельдмаршал буквально истаивал,
исчезал. Щеки ввалились и стали восковыми и прозрачными. Некогда
щегольская бородка больше всего напоминала неряшливый кусок
пакли, волосы поредели и засалились. Даже на аккуратном френче
показались подозрительные пятна.
-- Что у вас? -- неприветливо спросил он, не сочтя нужным
поздороваться.
-- Предложение, -- не подавая вида, что глубоко оскорблен, бодро
отозвался я.
Он поморщился.
-- Какая еще гениальная идея посетила вашу голову?
Я безропотно проглотил и эту пилюлю, хотя про себя порадовался,
что давно обшил стол нержавеющей сталью.
-- Хотелось бы восстановить то, что сгоряча было уничтожено.
Фельдмаршал глянул исподлобья.
-- Очевидно, новое расширение Тринадцатого Управления?
-- Да.
-- Что еще вы намерены подгрести под себя?
Здесь я уже счел необходимым выказать неудовольствие.
-- Продолжать разговор в подобном тоне я не намерен.
-- Ишь, раскипятился! -- удивленно, точно видел меня впервые,
произнес фельдмаршал. -- Куда вы денетесь?
Деться мне было некуда, однако я сблефовал.
-- Если вы полагаете, что цепляюсь за погоны, то ошибаетесь.
-- Вы готовы подать рапорт?
Цинично усмехнувшись, я сказал:
-- Всегда полагал, что я министерству нужен больше, чем оно мне.
Фельдмаршал рявкнул:
-- Не забывайтесь!
-- Именно!
-- !!!
-- Так что о моем предложении? -- деловито осведомился я, словно
и не было предыдущей ругани.
Он скривился, как будто раскусил лимон.
-- Восстановить внешнюю разведку?
-- Да.
-- Нет!
-- Почему?
-- Законом это запрещено.
-- С каких пор наше министерство начало уважать законы?
Фельдмаршал тяжело уставился на меня.
-- Что вы хотите этим сказать?
-- Ничего, -- поспешно отыграл назад я.
-- То-то, -- и начальственная голова исчезла.
Разговор кончился ничем. Нет, вру. Я завершил беседу в твердой
уверенности, что глава службы безопасности работает на сторону.
Измена! Теперь понятно, почему большинство моих акций
заканчивались оглушительным провалом. Если предательство свило
гнездо на самом верху, то я почти бессилен. И стал понятен намек
ифрита. Наш разговор окончательно укрепил мою решимость создать
собственную разведку. Вот только засветился я по-глупому.
Ничего, вывернемся. И наплевать на все запреты! Интересы
государственной безопасности выше личных амбиций и тем более
бумажных законов.
Впрочем, из своего кабинета я вылетел бледно-зеленый от
бешенства и сразу направился во владения Малюты. Надо же хоть
как-то отвести душу.
Малюта даже в специфических условиях не изменял
новоприобретенной привычке одеваться как можно элегантнее.
Немного странно было видеть белоснежную сорочку и
безукоризненный галстук под асбестовой робой, но я отдал должное
его предусмотрительности. Допрос ифрита -- вещь обоюдоострая.
-- Хотите лично присутствовать? -- приветливо улыбнулся он,
разглядывая отполированные ногти.
-- Детское любопытство, -- буркнул я, понемногу остывая. -- Как
они?
-- Признаются помаленьку. Только вот водяной... -- Малюта
вздохнул.
-- Что водяной?
-- Хлипок оказался.
-- Но показания дать успел?
-- Успел.
-- И ладно. А ифрит?
-- Упрямится.
-- Давайте глянем.
Все-таки Малюта остался в душе консерватором. Он решительно не
признавал современных технических новаций и упрямо цеплялся за
старые испытанные средства. Особенно помогали разговорить ифрита
водные процедуры -- как всякий огненый демон ифрит воду на дух
не переносил. Поэтому Малюта изощрялся. Сначала по капле капал
на выбритую макушку святую воду. Потом решил, что чем больше
воды, тем лучше, и принялся вливать кипяток ведрами через
воронку прямо в хобот ифрита. Не уверен, что здесь он был прав.
С одной стороны вода, но с другой-то -- кипяток! Интересная
проблема, заслуживающая детального рассмотрения. В конце концов
Малюта решил дать ифриту еще больше воды и засунул его в бочку
со святой водой и святым же льдом. А верности ради на бочку
наложил печати Соломона, которые делали бесполезными любые
попытки вырваться. К своему удивлению я застал здесь же отца
Томаса. Скромно потупившись, Торквемада объяснил, что приглашен
Малютой, как специалист по работе с мусульманскими демонами.
Молодцы. Я не учел этого!
Я подошел к бочке, из которой торчала посиневшая башка демона.
Чтобы тот не сбежал, Малюта приколотил его уши серебряными
гвоздями к дубовой клепке.
-- Ну, как? Не надоело? -- ласково спросил я.
Тот молчал, бешено вращая матово-красными глазами.
-- Молчит, проклятый, -- скупо прокомментировал Торквемада.
Ифрит громко расхохотался.
-- Болваны! Настанет час - все вы согнетесь под священной стопой
солнцеликого, опоры ислама и демократии, многопобедного,
яркоблистающего Азият-баши! Гяуры! Вас приведут к покорности,
как предков ваших тумены Батыя! Вы падете в пыль перед зеленым
знаменем пророка!
Я плюнул в бесстыжие глаза.
-- Это вас приведут к покорности, неверные собаки!
-- Ваши воеводы уже ищут благосклонности высокосановного,
десницы Аллаха, благоначального Азият-баши!
-- Какие воеводы?! -- вскинулся я.
Однако ифрит напрягся, рванулся, оставив кровоточащие клочья
ушей на бочке. Малюта растерянно присел. Зато Торквемада, ничуть
не испугавшись, поднял серебряное распятие и начал громко читать
охранительную молитву. Впрочем, он зря старался, ифрит пренебрег
им. Надувшись, демон выпустил струю жидкого огня прямо мне в
лицо. Мгновенно занялась форменная рубашка, затлели волосы. Я не
успел даже испугаться. Но ведь дракону огонь -- дом родной!
Неведомая сила приподняла меня, я ощутил прилив сил.
Трубно зарычав, я в ответ дунул черным огнем. Ифрит пронзительно
заверещал, когда пламя коснулось его. Я оказался сильнее! Когда
пламя погасло, я кинулся на ифрита и вонзил когти в дряблую
кожу. Демон слабо трепыхнулся, когда мои челюсти сжали его
глотку. Кровь оказалась восхитительно сладкой...
Так неожиданно завершился день.

ПРОБЛЕМА ВЫБОРА

Я всегда был последователен, логичен и справедлив. Самое главное
-- не создавать себе ни малейших привилегий. Я начал кампанию
по устранению человеческого элемента из рядов Тринадцатого
Управления, как источника слабости и предательства, я обязан
довести ее до конца. На меня и так уже потихоньку косились.
Аппаратура Зибеллы работала исправно, и каждое утро мне на стол
ложились "Отчеты о происходящем". Они меня не радовали, ох как
не радовали. Дисциплина хромала на все четыре копыта, среди
вампиров и вурдалаков шло постоянное брожение, они вечно чем-то
были недовольны. Особенно усердствовали _обработанные_ по
моему приказу. Человек не понимает заботы о себе, и они тоже не
могли простить мне хлопот об их будущем. Не увидели своей же
пользы и по слепоте старались оттолкнуть и оплевать протянутую
руку помощи. Приходится силой подталкивать упирающихся...
Впрочем, я не хотел полностью лишаться преимуществ человеческой
ипостаси. До разговора с Задунайским я еще не представлял себе
ясно всех выгод принадлежности двум мирам, однако интуиция
подсказала мне единственно верное решение. Не пытайтесь ловить
меня на слове, я превосходно помню все, что говорил о бастардах,
принадлежащих двум вселенным. Мы должны четко различать
положение и устремления. Для меня это становилось тяжкой
обязанностью, неприятным долгом, связанным с моими служебными
функциями. Выродки получали извращенное удовольствие, циркулируя
между мирами, а я страдал, молча сцепив клыки.
Мы долго беседовали с Задунайским о том, как нам лучше
подготовиться к предстоящим схваткам. Гипотезу Восьми Миров и
переходного НИЧТО он уже излагал, а сейчас грохнул мне на стол
объемистый конволют, обильно уснащенный формулами и
малопонятными фразами типа "ротор вихря временного вирла не
вполне представимой обратной фазовой решетки..." Б-р-р...
Однако при устном изложении теория показалась мне понятной и не
лишенной рационального зерна. Все сводилось к ступенчатому
усложнению мировой матрицы. Исходным пунктом Задунайский
принимал Большой Взрыв. Первым шагом было существование Праяйца
нулевой размерности. Вторым -- разделение света и тьмы, добра и
зла. Появилась двоичность, диалектичность природы. Однако после
этого разделение пространство еще не имело привычного нам
облика. Нельзя сказать "изотропность" если нет никаких свойств.
"Да будет свет"... И стал свет... М-да.
После двойки следует четверка -- происходит новое деление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26