Они ненавидели своих господ и подняли людей на войну против альвов. Они истребили своих господ, но сохранили их кровь в собственных жилах. Прошли века, и голубая кровь альвов почти растворилась в красной человеческой крови, но иногда, порой через множество поколений, она прорывалась наружу… Вот почему этот мальчишка так худ, так изящен, вот почему его кожа столь бледна, вот почему в его глазах временами вспыхивает изумрудный огонь, вот почему барон так торопился избавиться от племянника, этого выродка, которого ещё полстолетия назад прирезали бы сразу после рождения…
Внезапная догадка окончательно прогнала сон – в доме поселилось чудовище, и оттого, что он, Раим ди Драй, величайший из магов, должен обучить его своему непревзойдённому искусству, бросало в дрожь – кошмарный сон превращался в ужасную явь. Альв опасен, даже если он не считает себя альвом, тем более, если тайны магии станут доступны ему… И отказаться уже невозможно – лишиться покровительства барона означало бы утратить расположение императора, а потом закончить жизнь или в нищете, или на дыбе. Да, немалую цену пришлось заплатить за «ди» перед родовым именем…
Раим спихнул на пол подушку, сел на кровати и с третьей попытки сумел засунуть ноги в тапочки. Если не удаётся заснуть сейчас, то можно и днём наверстать своё, если, конечно, не припрётся какая-нибудь дамочка из свиты императрицы, которой приспичило приворожить какого-нибудь юного пажа или свести застарелую бородавку пониже поясницы. Таким лучше не отказывать, тем более, что всегда находились способы помочь, не прибегая ни к какой магии… Пажи обычно бывают более охочи до денег, чем думают придворные дамы, а насчёт бородавок – в доме несколько лет назад поселилась приживалой старуха-знахарка…
Было несколько способов переждать бессонницу. Можно было, например, направиться в кабинет и просидеть там всё утро и начало дня, перелистывая те страницы книги альвов, которые уже переписаны, или запереться в кладовой, и перебирать там магические артефакты, пытаясь сообразить, для чего они были предназначены, и как пробудить дремлющие в них силы… Если припрётся толстая Грета, то всегда можно крикнуть, чтобы она пошла вон, а гадёныш-баронет всё равно спускается из своей каморки только к обеду.
Раим вышел из опочивальни и, взяв канделябр с двумя свечами, шаркающей походкой направился в сторону кладовой – до неё было несколько ближе, чем до кабинета, и не надо было подниматься вверх по лестнице. После бессонной ночи он чувствовал себя совершенно разбитым, и лишних усилий делать не хотелось. Но на полпути к кладовой маг вдруг остановился и направился-таки в кабинет – он вспомнил, что уже три или четыре дня не просматривал почту, и была слабая надежда на то, что хоть в одном из нескольких свитков, скопившихся на столе, обнаружатся приятные вести – например, кто-нибудь из нанятых им искателей магических артефактов обнаружил что-то совершенно особенное, но у него не хватает денег, чтобы выкупить вещь, или сил, чтобы отнять… Через несколько дней несговорчивому владельцу интересующей мага вещицы придётся иметь дело с имперскими гвардейцами – пусть барон отрабатывает обучение своего племянничка, этого получеловека-получудовища. Интересно, император знает, какого цвета кровь у юного монстра?
Последняя мысль слегка взбодрила его – неплохое начало для несложной, но действенной интриги, которая когда-нибудь поможет перешагнуть через труп «благодетеля» и приблизиться к ступенькам трона – лучше пользоваться благосклонностью самой царствующей особы, а не придворных прихлебателей… Это соображение показалось магу столь многообещающими, что он от волнения не сразу попал ключом в замочную скважину, но второй попытки не понадобилось – дверь неожиданно скрипнула, и из образовавшейся щели пробилась узкая полоска слабого дрожащего света.
Раим оцепенел от неожиданности, ноги мгновенно стали ватными, и только это помешало ему бежать прочь от этой двери, за которой окопался неизвестный злоумышленник, проскользнувший мимо дрыхнущей стражи. Язык прилип к нёбу, и высохшая гортань не могла издать ни единого звука, кроме слабого сдавленного хрипа – позвать на помощь тоже было невозможно…
То ли в помещение проник сквозняк, то ли, находясь в полуобморочном состоянии, маг всё-таки задел створку двери, за которой таилась неведомая опасность. Он готов был увидеть там кого угодно – обыкновенного вора, оборотня, обнаглевшего призрака, ожившего мертвеца… В подвале, в мраморных саркофагах, лежали две мумии альвов, два скелета, обтянутых синей сморщенной кожей, и Раиму вдруг представилось, будто они когда-то просто прикинулись мёртвыми, и вот сейчас дождались своего часа…
За его столом, склонившись над бумагами, сидел Хенрик… Ещё недавно маг с ужасом думал о том, что в его доме поселилось это чудовище, но теперь оставалось только вздохнуть с облегчением. Теперь было понятно, почему этот проклятый мальчишка спит почти до обеда… Выходит, он не первую ночь торчит в кабинете, роется в бумагах, щупает амулеты и, может быть, уже добрался до нижнего ящика стола, где лежит заветная тетрадь, в которой записаны заклинания, от которых знаешь, чего ждать… Но как он проник в кабинет? Ведь ключей всего два – один всегда висит на поясе, а с другим никогда не расстаётся толстая Грета.
– Как ты попал сюда?! – спросил Раим, ощущая, как на смену страху приходит гнев.
Мальчишка даже не вздрогнул. Он продолжал водить глазами по строкам одного из писем, крутя в пальцах сломанную восковую печать.
– Хенрик! Я, кажется, задал тебе вопрос! – Раим вспомнил, что барон требовал не делать племяннику никаких поблажек и советовал даже пороть, если тот не проявит достаточного рвения и прилежания. Повод для строгости нашёлся достаточно веский…
– А не скажешь ли ты, маг, что такое «храпун»? – Мальчишка даже ухом не повёл, он только коротко взглянул на Раима, продолжавшего стоять в дверях, держа в левой руке канделябр. Возможно, маг выглядел забавно в длинной, до пят, ночной сорочке, но Хенрик умело скрыл усмешку…
– Храпун? Какой храпун? – переспросил маг. Мальчишка не мог знать ничего такого… О храпунах вообще знали немногие – только маги, получившие в наследство тайны, которые удалось раскусить несколькими поколениями предков, либо благородные господа, те, что вели свой род от славных воинов, поднявших людей на битву против проклятых альвов… Но о храпунах, об этом древнем всесокрушающем оружии, и сам маг знал лишь понаслышке.
– Вот – тут написано. – Хенрик протянул Раиму распечатанный свиток.
«…вместе с отрядом императорской конницы. Смею заверить, что эрцог Горландский, да упокоит земля его прах, проявил немалое рвение, и всё несомненно завершилось бы наилучшим образом, но, как вы, мой господин, и полагали, лорд ди Литт оказался колдуном, злобным и безжалостным…»
Зрение выхватило лишь кусок текста, но стало ясно, что это было письмо от Кайта Трана, маркитанта, который порой сбывал Раиму различные древности, скупленные по дешёвке у воинов или жителей Пограничья. Кайт не стал бы утруждать себя письмом, если бы на то не было серьёзной причины.
«…землю трясло так, что почти все стены замка Литт обрушились, а на месте сражения не осталось даже тел погибших. Эрцог погиб вместе со всем своим войском, но и воины ди Литта, которые вышли из замка, чтобы принять бой, разделили его участь. К счастью, я в тот момент находился в лагере имперской конницы, расположенном в пяти лигах от места сражения, но и нам пришлось несладко, когда проклятый лорд выпустил на волю демона-разрушителя, именуемого храпуном…»
Вот оно что! Если бы государь мог знать о том, что лорды сохранили храпуна, то не было бы никакого вторжения горландцев в земли ди Литтов. Храпун – мечта любого мага, любого властителя, любого, кто стремиться повелевать…
– Так что же такое храпун? – повторил свой вопрос мальчишка, направив на мага всё тот же неподвижный взгляд, полный то ли затаённого трепета, то ли жалости, то ли ненависти, то ли презрения. – Дядя приказал тебе ничего от меня не скрывать. Разве не так?
– Да, так… – Раим вынужден был согласиться. – Но сначала ты мне скажешь, как ты проник сюда.
– А ты не догадался? – Казалось, Хенрик был слегка удивлён.
Маг успел заметить, что мальчишка теперь смотрит мимо него, на приоткрытую дверь, и вдруг услышал хлопок за спиной, а потом до него донёсся лязг запирающегося замка.
– Ты… – выдохнул Раим, почувствовав, как к нему возвращается недавний страх. Теперь надо постараться не подать виду, что холодеет спина, и начинают дрожать коленки – иначе можно навсегда перестать быть хозяином в собственном доме. – Откуда ты знаешь…
Костяная бляха, сплошь покрытая резными знаками альвийского письма, которая становилась ключом к любому замку, стоило произнести нужное заклинание, лежала здесь же, на полке, но то, что ей можно воспользоваться, находясь даже за дверью, для Раима было новостью. Хотя, конечно, можно было догадаться…
– Ну, я ответил – теперь твоя очередь. – Хенрик усмехнулся и откинулся на спинку стула.
Маг только сейчас обратил внимание на то, что ученик сидит в присутствие учителя, а уж за это точно полагалась порка… Пожалуй, самое время применить Плеть не для того, чтобы вызвать восхищение невежественных придворных, а для дела, действительно полезного и важного. Тем более, идти за ней никуда не надо – вот она, лежит здесь же, среди прочих древностей, назначение которых ещё не вполне понятно, или вполне непонятно…
– Значит, ты хочешь знать о храпунах? – переспросил маг, медленно отступая к полке.
– Да, я хочу знать всё и даже больше, – негромко сказал Хенрик, обращаясь, скорее, к самому себе, чем к магу. – Ты даже представить себе не можешь, учитель мой, чего я хочу…
– А ты не боишься, что я тебя просто уничтожу?! – Раим сам не ожидал от себя таких слов, но сейчас, когда Плеть была уже почти под рукой, он вдруг обрёл уверенность в себе. – Не думаю, что твой дядюшка будет сильно расстраиваться, если ты куда-то исчезнешь…
– Я тоже не думаю, – спокойно отозвался Хенрик. – Но тебе лучше не рисковать. Ты ведь не знаешь, на что я…
– А теперь слушай меня! – прервал его хозяин дома. – Слушай и запоминай! Либо ты уберёшься отсюда, либо будешь почтителен со мной и перестанешь лапать всё подряд. И не смей больше входить сюда без спросу.
– Ты хотел рассказать о храпунах. – Мальчишка, казалось, пропустил мимо ушей вспышку гнева, которую позволил себе маг.
– Хорошо, хорошо… – Раим решил, что не стоит торопить события – в конце концов, пользу можно было извлечь даже из самых, казалось бы, бесполезных вещей, нелепых ситуаций или никчемных людей. Если, конечно, можно считать человеком этого нахального юнца… – Храпуны – это древние духи разрушения… Это колдуны, когда-то давно потерпевшие поражение в магических поединках. Победитель заключал своего врага в бронзовый кувшин, и держал его там сотни лет. Чем дольше длилось заключение, тем яростней был гнев того, кого выпускали на свободу. Когда храпун вырывается на волю, рушатся стены, закипает земная твердь, гибнут целые армии, а потом дух разрушения уничтожает и самого себя. Имея лишь одного храпуна, можно полмира держать в страхе… Только считалось, что последний из них разрушил Альванго, столицу альвов. Это всё. – Раим наконец-то дотянулся до Плети. – Ты услышал то, что хотел, а теперь ты будешь наказан. Положи руки на стол ладонями вверх!
– Что?!
– Что слышал! – Раим издал протяжный вопль, и его рука почувствовала, как Плеть наливается неведомой силой. Удар – и от стола, за которым продолжал сидеть наглый мальчишка, полетели щепки, и через мгновение обломки столешницы обрушились на пол. – Ладони вверх, и не смей вопить!
До Хенрика дошло: если не подчиниться, следующий удар рассечёт его пополам. Он раскрыл узкие длинные ладони, но не позволил себе зажмуриться… Маг что-то пробормотал себе под нос, и вновь раздался свист невидимого хлыста.
Боль в ладонях проступила не сразу. Раим успел заткнуть Плеть себе за пояс и склониться над свежей бороздой, пересёкшей обе ладони ученика. Из неглубоких ран выступили капельки крови, и маг вздохнул то ли с облегчение, то ли разочарованно – кровь была красной, обыкновенной, человеческой, но от его внимания не ускользнуло, что в глазах мальчишки мгновенно вспыхнули и начали медленно гаснуть отблески изумрудного огня…

ГЛАВА 7

Даже самый умелый маг не может знать, когда и как его же заклинание настигнет его самого.
Из духовного завещания Лина Трагора, придворного мага императора Ионы Доргона VII Безмятежного.


Зима – самое опасное и трудное время. Мало того, что холодновато, так и болото покрывается ледяной коркой, становясь проходимым для людей… И, хотя они предпочитают, как только наступают холода, не отходить далеко от своих жилищ, нельзя терять бдительности… Это не слишком трудное дело – не спускать глаз с людского селения, а самому оставаться незамеченным. Только холодновато. День прошёл, и ночь на исходе… Скоро придёт смена, и можно будет идти домой, туда, где есть тёпло очага, кусок жареной оленины, пресные лепёшки и горячий отвар трав, приготовленный Энной, самой старшей женщиной народа альвов, самой доброй, самой мудрой и самой внимательной… Она, правда, молчит всё время, но хватает и того, как она смотрит, и что она делает. Да, сидеть в дозоре, накрывшись шкурой белого оленя, – дело скучное, и ума для него большого не надо, но это настоящее дело. Если кого-то из людей вдруг понесёт в сторону островка посреди болот, нужно только послать мысленный сигнал, и незваного гостя, или гостей, встретят на границе болота. Был человек – и нет человека… Стрелы альвов не знают промаха, а зимний лес скроет все следы. Такого на памяти Трелли ещё не случалось, но учитель говорил, будто раньше среди людей было гораздо больше любопытных, но и теперь они только потому опасаются приближаться к последним владениям альвов, что этот лес пользуется у них дурной славой, и немало их соплеменников когда-то исчезло в нём без следа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58