– Как я ему объясню? Не могли бы вы сделать это вместо меня? Это ведь нелегко, правда?– Поручите Брауну, – предлагаю я.– Нет.– Это ваша обязанность, не моя.– Но это ведь нелегко, правда?– Оттого вам так много и платят.– Не так уж много, – почти машинально возражает он, – не забудьте налоги и все прочее.– Нет, много. И хватит без конца разъезжать. Это всех возмущает. Какого черта вы на неделю застряли в Денвере, ведь там ровно ничего не происходит, а здесь вам надо готовить предстоящую конференцию и работать над новыми проектами.– Конференцию я поручил Эду Фелпсу.– Много от него толку!– А мои проекты обычно никуда не годятся.– Ну и что? Лишь бы они были подготовлены.– Еще что от меня требуется?– Больше играйте в гольф. Поговорите с Рэдом Паркером и купите синий блейзер. Заведите костюмы поприличнее. Не сидите на службе в одной рубашке, да смотрите, чтоб воротничок рубашки был застегнут и галстук повязан как следует, а не болтался невесть где. Боже милостивый, ну на кого вы похожи! Вы же занимаете высокий пост, должны держать марку.– Не поминайте имя Господа всуе, – острит он.– А сами?!– Мой отдел работает хоть куда, – не соглашается он.– Ну, а стильная куртка, по-вашему, ерунда? – требовательно спрашиваю я.– Господи помилуй, ну что за важность куртка?– Да куртка поважней работы. Никто не ходит на службу в куртке с кожаными налокотниками, такие носят разве что на отдыхе. Обзаведитесь черными туфлями – для синего и серого костюмов. И перестаньте ездить по городу в своей колымаге.– Ладно, – сдается он и, тихонько, протяжно присвистнув, словно бы с удивлением и покорностью, печально и виновато улыбается. – Ваша взяла. – Он медленно встает, идет в угол кабинета к вешалке за своей курткой. – Обещаю вам. Я обзаведусь синим блейзером.Конечно, блейзер будет ему велик, широк в плечах, а на спине и груди мешковат, и купит он себе этот синий блейзер как раз к тому времени, когда мы все уже перейдем на мохер, или чесучу, или вернемся к хлопчатобумажным тканям, шотландке или полоске. Ему, вероятно, уже поздно перестраиваться; вероятно, переделать себя ко всеобщему удовлетворению уже не в его власти (если когда и было в его власти). Правда, в эту самую минуту, пока я еще не ушел, он делает над собой усилие: застегивает воротничок рубашки, туго затягивает галстук и надевает куртку. Куртка чудовищная, под твид, с овальными кожаными налокотниками.– Так лучше? – интересуется он.– Не намного.– Эти коричневые туфли больше надевать не буду.– Правильно.– Как сейчас к вам относится Грин? – словно между прочим спрашивает он.– Недурно, – отвечаю. – А что?– Работай вы у меня в отделе, – говорит он уже куда уверенней, и на губах у него зарождается лукавая улыбка, – я бы на следующей конференции дал вам ораторствовать сколько угодно. Агентам всегда любопытно, что новенького вы для них готовите и что можете им сказать.– Пока, – говорю я в ответ. – До скорого.Мы оба смеемся, каждый знает, о чем мечтает другой, чего опасается и чем мается. Кейгл знает: я хочу остаться на своей работе и выступить на следующей конференции. (Черт возьми, даже если бы мне дали всего три минуты, это было бы для меня честью и означало признание, и я его заслужил и жду его, и все тут!) А я знаю: Кейгл хочет, чтобы я помог ему защититься от Грина. И от Брауна. И от Блэка. И от Уайта. И от Артура Бэрона тоже.– Вы свистнете мне, если что-нибудь узнаете? – спрашивает он, провожая меня до двери.– Ну конечно, – заверяю я.– Только никого ни о чем не спрашивайте, – остерегает он меня и хмуро, невесело фыркает. – А то они еще ухватятся за эту мысль.Мы смеемся.
Мы оба еще посмеиваемся, когда Кейгл распахивает дверь кабинета и мы видим, что с его секретаршей разговаривает моя секретарша.– Ой, мистер Слокум, – радостно щебечет она в своей обычной манере, и я жалею, что не уволил ее. – Мистер Бэрон просил вас сразу же к нему зайти.Кейгл оттаскивает меня в сторону.– Зачем вы ему понадобились? – В голосе его испуг.– Почем я знаю?– Пойдите узнайте.– А вы думали, я не пойду?– И если он обмолвится, что меня хотят гнать, сразу же приходите и скажите мне.– Ну ясно.– Придете, да?– Конечно, приду. Черт возьми, Энди, вы что – не доверяете мне?– Вы куда? – спрашивает меня Грин, когда я встречаюсь с ним в коридоре по пути в кабинет Артура Бэрона.– Меня вызывает Артур Бэрон.Грин замирает на месте, в глазах у него ужас; я с трудом удерживаюсь, чтобы не рассмеяться ему в лицо.– Вы-то ему на что? – спрашивает он.– Понятия не имею.– Пожалуй, пойдите узнайте.– А вы думали, я не пойду?– Бросьте вы свой ехидный тон, – рявкает Грин, и, сконфуженный и усмиренный этой гневной вспышкой, я опускаю глаза. – Еще вопрос, могу ли я вам доверять.– Извините, Джек, – бормочу я. – Я совсем не хотел язвить.– Как только он вас отпустит, сразу ко мне, – приказывает Грин. – Я хочу знать, что он скажет. Хочу знать, увольняют меня или нет.Потом я наталкиваюсь на Брауна.– О чем с вами говорил Кейгл? – спрашивает он.– Хотел знать, что вы тут замышляли, пока он был в Денвере.– Исправлял его ошибки и охранял его проклятое место, вот чем был занят этот злоумышленник, – огрызается Браун.– Это самое я ему и говорил.– Врете, – весело говорит Браун.– За это мне и платят, Джонни.– Но все это знают…– Ну и что?– …и это, по-моему, никого не волнует.– Я не вру, Джонни! Я – дипломат.– Во-во, дипломат, – соглашается Браун и грубовато, дружелюбно смеется, – ну, мастак, ну, сукин сын.– А я как раз к вам, – говорит Джейн. – Хочу показать вам вот этот комплект.Я бесстыдно пожираю глазами ее грудки.– Ваша комплекция мне видна. – Она хихикает и очаровательно краснеет, но я становлюсь серьезен. – Не сейчас, Джейн. Мне надо к Артуру Бэрону.– А, привет, мистер Слокум, – говорит мне секретарша Артура Бэрона. – Как дела?– Вы сегодня прелестно выглядите.Дверь в кабинет Артура Бэрона закрыта, и я не знаю, как поступить – то ли повернуть ручку и сразу войти, то ли робко постучать и ждать приглашения. Но двадцативосьмилетняя секретарша Артура Бэрона, которой я нравлюсь и у которой сложные отношения с мужем (он, вероятно, гомик), ободряюще кивает и показывает, чтоб я смело шел в кабинет. Я осторожно поворачиваю ручку и отворяю дверь. Артур Бэрон в одиночестве сидит за столом, он встречает меня улыбкой. Поднимается и, протягивая руку, неторопливо идет мне навстречу. Он всегда встречает меня (и всех) очень радушно, всегда очень приветлив и внимателен. Однако я всегда его боюсь. Он приводит меня в трепет и, наверно, так оно будет всю жизнь (меня всегда приводили в трепет все, под чьим началом я служил).– Здравствуйте, Боб, – говорит он.– Привет, Арт.– Входите.Он бесшумно затворяет дверь.– Вхожу.– Как дела, Боб?– Отлично, Арт. А ваши?– Готовьтесь заменить Энди Кейгла, – говорит он.
– Кейгла? – спрашиваю я.– Да.– А не Грина?– Нет. – Артур Бэрон ободряюще улыбается улыбкой хорошо осведомленного человека. – Нам кажется, для работы Грина вы еще не созрели.В словах его утонченная ирония, ведь оба мы знаем, что пост Кейгла выше и куда важней, чем пост Грина, – будь у Кейгла характер потверже, Грин оказался бы у него в подчинении. Слова Бэрона ошеломили меня, и несколько секунд я растерянно молчу, не зная, что сказать, что выразить на лице. Артур Бэрон внимательно смотрит на меня и ждет.– Мне никогда не приходилось вплотную заниматься продажей, – наконец говорю я смиренно.– От вас это и не требуется, – отвечает Бэрон. – Нам нужно, чтоб вы руководили. Вы человек преданный, разумный, толковый работник, и у вас хороший характер. Судя по всему, вы хорошо разбираетесь в деловой политике и стратегии, находите общий язык с самыми разными людьми. Вы дипломатичны. Вы проницательны, чутки и производите впечатление хорошего администратора. Этого достаточно, чтобы придать вам храбрости?– Кейгл – хороший человек, Арт, – говорю я.– Он хороший торговец, Боб, – говорит Артур Бэрон, подчеркивая разницу. – И возможно, если мы решим вас перевести, мы позволим вам, если захотите, оставить его У себя в отделе.– Конечно, захочу.– Возможно, даже позволим оставить его в качестве помощника или консультанта по особым проектам, когда их будут готовить люди, с которыми он сумеет сработаться. Но хороший руководитель из него не получился и, вероятно, уже не получится. Слишком часто Кейгл не может найти общий язык со всеми нами, а при его работе это чрезвычайно важно. Он без конца врет. Гораций Уайт требует, чтобы я от него избавился, именно потому, что он вечно нам врет. Он слишком много разъезжает, а ведь я уже говорил ему, чтобы он проводил больше времени здесь. Он безобразно одевается. До сих пор ходит в коричневых туфлях. Это, конечно, не надо бы принимать в расчет, однако это принимается в расчет, пора бы ему знать. И он не представляет мне отчеты по телефонным разговорам.– Большая часть написанного в этих отчетах – неправда.– Знаю. Но они все равно необходимы мне для работы.– За отчеты отвечает Браун, – вынужден я заметить.– Кейгл не спрашивает с Брауна.– С Брауна не так-то легко спросить.– Кейгл его боится.– Я тоже, – признаюсь я.– И я, – признается Артур Бэрон. – Но если бы он работал под моим началом, я либо спрашивал бы с него, либо избавился от него. А вы?– Браун женат на племяннице Блэка.– Я бы с этим не посчитался. Если надо было бы решать, как поступить с Брауном, мы бы не дали Блэку вмешиваться.– Вы разрешили бы мне его уволить?– Да, если бы вы всерьез этого захотели, хотя лучше бы его перевести. Кейгл в свое время мог его уволить, но теперь Браун уже лучше него знает дело. Кейгл старается никого не увольнять, даже пьяниц, даже лодырей и жуликов и просто никчемных работников. Он не желает уволить Паркера, не желает отправить Фелпса на пенсию, не умеет сработаться с Грином. И когда нанимает служащих, все еще дает волю своим предубеждениям, хотя его уже предостерегали и против этого тоже.– У него очень сложная работа, – говорю я.– Мы полагаем, что вы справитесь.– А если не справлюсь?– Не стоит сейчас об этом думать.– Мне трудновато не думать, – усмехаюсь я.Он сочувственно усмехается в ответ.– Тогда, если вы захотите остаться в Фирме, мы подыщем вам какое-нибудь хорошее место, конечно, при условии, что вы себя ничем не замараете, но я уверен, ничего такого не случится. А пока вам ничего не надо решать. Это просто моя идея, ничего еще не известно, так что, пожалуйста, держите это про себя. Но мы стараемся заглянуть вперед, хотим знать заранее, что предпринять перед конференцией. Так что хорошенько подумайте и сообщите мне, пойдете ли вы на место Кейгла, если мы решим его заменить. Вы вовсе не обязаны соглашаться, уверяю вас, и, если не согласитесь, ничто вам не грозит. – Он снова улыбается, встает из-за стола и продолжает уже менее серьезным тоном: – В этом году вы опять получите прибавку к окладу и изрядный добавочный дивиденд. Но мы полагаем, вам следует согласиться. А пока на всякий случай начинайте к этому готовиться.– Каким образом?– Держитесь поближе к Кейглу и к агентам и старайтесь еще лучше разобраться во всем, что происходит. Определите, какие реальные задачи перед собой поставить и какие перемены вам потребуются для их решения, если мы действительно переведем вас на эту должность.– Мне нравится Энди Кейгл.– Мне тоже.– Он очень хорошо ко мне относится.– Вы перед ним не виноваты. Мы все равно его сместим. Может быть, работать над особыми проектами под вашим началом ему будет приятнее. Так вы подумаете?– Разумеется.– Прекрасно. И надеюсь, будете пока держать это про себя?– Ясно.– Спасибо, Боб.– Спасибо, Арт.
– Что от вас понадобилось Артуру Бэрону? – накидывается на меня Грин, едва я выхожу в коридор.– Ничего, – отвечаю.– Он что-нибудь сказал?– Нет.– Я имею в виду – обо мне.– Нет.– Так что же он сказал? Зачем-то ведь вы ему понадобились?– Просил придумать парочку острот для речи, с которой его сын будет выступать в школе.– Только и всего? – Грин, удовлетворенный, презрительно фыркает. – Это бы и я мог, – усмехается он. – Получше вас.Радуйся, радуйся, мысленно говорю я, ведь если я вправду займу место Кейгла, я смогу втоптать Грина в грязь, заставлю ползать передо мной на брюхе. Но он вроде мне поверил.– Что от вас понадобилось Артуру Бэрону? – спрашивает Джонни Браун.– Просил придумать парочку острот для речи, с которой его сын будет выступать в школе.– Опять врете.– Я дипломат, Джонни.– А я все равно узнаю.– Ну как, мне пора подыскивать другую работу? – спрашивает Джейн.– У меня есть для вас работенка прямо здесь, не сходя с места.– Вы невозможный, мистер Слокум, – смеется она и вспыхивает от смущения и удовольствия. Очень она соблазнительная, когда так краснеет. – Вы хуже мальчишки.– Я лучше мальчишки. Пойдемте ко мне в кабинет, и я вам докажу. У кого из ваших мальчишек есть кабинет с такой кушеточкой и с таблетками в ящике стола?– Я бы с удовольствием, – говорит она, и я на миг холодею от ужаса: вдруг и правда пойдет. – Но там вас ждет мистер Кейгл.– Что от вас понадобилось Артуру Бэрону? – спрашивает Кейгл, едва я вхожу к себе в кабинет, где он пугливо забился в угол.Я затворяю дверь и только тогда поворачиваюсь к нему. И тут меня берет зло и отчаяние: опять он черт знает на что похож! Воротничок рубашки расстегнут, узел галстука съехал вниз. (Так бы, кажется, и вцепился обеими руками в грудь его рубашки и вытряс из него дурь; и в то же время я готов изо всех сил лягнуть его в лодыжку или в голень искалеченной ноги.) Лоб у него в испарине, губы блестят – облизал он их, что ли, – и притом на них белеет порошок – наверно, принимал таблетку от кислотности.– Ничего, – говорю я.– Он что ж, ничего не сказал?– Нет. Ничего существенного.– А обо мне?– Ни звука.– Вы это серьезно?– Даю слово.– Надо же. Фу, черт. – Кейгл удивлен и вздыхает с облегчением. – О чем же он говорил? Расскажите. Зачем-то ведь вы ему понадобились.– Просил придумать парочку острот для речи, с которой его сын будет выступать в школе.– Да ну?– Ага.– А про меня ничего не сказал, ни слова?– Нет.– Ни про отчеты по телефонным разговорам, ни про поездку в Денвер?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73