- Лучше уж она, чем мы, не так ли?
- Вот именно.
- Но тогда мы встанем с ней на одну ступеньку.
- Да черт с ним, - сказал он. - С этикой тут особенно считаться не
приходится. Сначала надо Сник разыскать. Придется обратиться к моему
агенту. Хотя не исключено, что он уже обо всем знает и позвонит мне сам.
- А как ты собираешься допрашивать Сник? Ведь нельзя же допустить,
чтобы она тебя узнала. Иначе тебе в любом случае придется посадить ее в
стоунер независимо ни от чего. Она все-таки органик.
- Сник будет находиться в глубоком химикогенном гипнозе и, выйдя из
него, не сможет меня узнать.
- Бедная Озма, - произнесла Руперт. - Она погибла из-за того, что
была твоей женой!
- Прошу прощения, я не рассказал тебе о ней раньше. Я никогда не
раскрывал подробности своей жизни в других днях, если они не имеют
отношения к деятельности иммеров.
- Это правильно, - согласилась Руперт. Она выпустила его руку и
сложила свои кисти на коленях. - Меня всегда интересовали другие твои
жизни. Особенно все, что касается женщин.
- Это не мои женщины. Я хочу сказать, что они не принадлежат Джеймсу
Дунски. С ними общаются другие мужчины. Для Дунски эти женщины не более,
чем мимолетные знакомые.
Это утверждение, конечно, не совсем соответствовало истинному
положению вещей. Однако ему совершенно не хотелось говорить о них. Чем
меньше она об этом знает, тем лучше для нее да и для него самого.
Руперт встала с кровати и крепко прижалась к нему.
- Я боюсь.
- И я тоже. По крайней мере сильно волнуюсь. Послушай. Если в манеже
я скажу тебе, что мне надо уйти, это будет означать, что у меня имеется
информация о Касторе или о Сник. Официально отпрашиваться я не стану,
вообще не хочу, чтобы Бюро Кредитов знало, что сегодня я был на работе.
Ничего не поделаешь - сегодняшним кредитом придется пожертвовать. К тому
же у меня имеется кредит за переработку. Воспользуюсь им.
- А зачем тогда туда ходить?
- Необходимо чем-то заняться, чтобы просто отвлечься от всего. Нужно
как-то снять напряжение. К тому же мой шеф, если захочет связаться, будет
искать меня в манеже. И вообще не хочу пропускать больше тренировок, чем
это допустимо, а то еще из формы выйду.
Руперт попросила его обрисовать Кастора, чтобы она смогла узнать его
при встрече, и Дунски подробно описал внешность сумасшедшего и его одежду.
Затем Дунски сказал:
- Кастор думает, что является Богом. А я для него, соответственно,
Сатана. В некотором роде для нас это везение. Если бы он был лишь слегка
помешан и хотел бы уничтожить нас, иммеров, то сообщил бы обо всем
правительству. Надеюсь, ты понимаешь, к чему это могло бы привести.
- Ты принял бы цианид? - спросила Руперт, и по телу ее еще раз
пробежала нервная дрожь.
- Надеюсь, хватило бы смелости. Я ведь давал клятву. И ты тоже. Мы
все.
- Это единственное, что можно сделать. Я хочу сказать, единственный
логичный и достойный поступок. Но...
В дверь постучали, и послышался голос Малии:
- Вы что там навсегда закрылись?
Дунски ответил, что они придут через минуту, и сказал Руперт:
- Этот наш групповой брак в последнее время что-то сильно мне
поднадоел. Видимо, я не отношусь к тому типу людей, которые хорошо себя
чувствуют в нем. Мне нужны более личные отношения, к тому же меня
возмущает чужая требовательность.
Глаза Руперт расширились от удивления.
- Ты действительно так считаешь?
- А разве иначе я стал бы об этом говорить?
- Знаю, что нет. Это просто риторический вопрос. Сказать по правде,
Джеймс, меня иногда эти отношения тоже очень сильно раздражают. Я даже
становлюсь ревнивой, хотя знаю, что вот этого-то уж никак не должна себе
позволять.
- Давай покончим с этим, как только разберемся с тем делом, о котором
я тебе только что рассказал. Объявим контракт недействительным. Если
повезет, успеем сделать это еще сегодня. Мне все это определенно не
подходит, да и тебе, судя по всему, тоже. Я по своему характеру скорее
принадлежу к приверженцам моногамного брака.
Она улыбнулась.
- Да. Тебе нужна только одна жена, то есть по одной на каждый день.
- Создавая личность Джеймса Дунски, я руководствовался идеей
группового брака. Мне казалось, что он хорошо впишется в такой образ
жизни. Но, видимо, я просчитался. Или на меня, когда я играю его роль,
слишком сильно влияют персонажи из других дней. Не знаю точно, в чем тут
дело, но переносить это определенно более не в состоянии.
- Поговорим об этом потом, - сказала Руперт. - А сейчас нам лучше
идти.
- А пока никаких отклонений от обычного ритуала, мы не должны раньше
времени привлекать к себе внимание.
Обычный ритуал диктовал, что крутить бутылку больше необходимости
нет, поскольку распределение по парам на сей раз однозначно определялось
двумя первыми попытками. Теперь Дунски предстояло пообщаться с Дженни
Уайт. Уединившись с ней в спальне, он выполнил свои обязанности ненамного
лучше, чем с Малией, то есть вполне удовлетворительно, но не настолько
хорошо, чтобы по этому поводу можно было звонить в колокола, дуть в горны
и пускать фейерверки.
- Тебе сегодня днем надо хорошенько выспаться, - сказала Дженни. - Я
обычно немного дремлю перед ужином.
Дунски, что-то бормоча себе под нос, отправился в ванную, а затем,
сославшись на замучившую его бессонницу и на желание принять сеанс на
аппарате глубокого сна, улегся спать. Он забрался в специальную нишу в
стене, закрепил на голове электроды и откинулся на спину. Перед тем, как
включить устройство, он еще раз задумался о событиях, связанных с
Кастором. Наверняка сумасшедший долго готовился к тому, чтобы стать
дэйбрейкером. Для этого требовались фальшивые идентификационные карты, а
также понимание, каким образом можно разместить дезинформацию в банке
данных. Последнему, однако, можно научиться: подобную информацию никак
нельзя считать монополией операторов банка.
Кастор вполне мог скрываться в старинных подземных переходах метро,
часть которых еще сохранилась. Еду он мог просто воровать. Однако если бы
он начал совершать ограбления, им сразу же заинтересовались бы органики.
Они ведь ищут его и вполне могли заподозрить, что ворует именно он. Тогда
они прочесали бы весь район. Вряд ли Кастору удалось бы обойти звуковые и
тепловые детекторы, а также датчики, безошибочно обнаруживающие запах.
Поразмышляв еще немного над тем, где может прятаться Кастор, Джим
Дунски пришел все к тому же выводу: узнать это ему не удастся. Он найдет
Кастора только тогда, когда Кастор найдет его. Сумасшедший напал на него
один раз, значит нападет еще.
Проснулся Дунски от звонка будильника. Предстояло выполнить еще
несколько пунктов обязательной программы Сначала завтрак, сопровождаемый
громкими, оживленными разговорами, затем надо помыться и помочь
выпроводить детей в школу. В десять часов утра они с Руперт вышли на
раскаленную от жары улицу и, насквозь вспотев, добрались вскоре до здания,
которое когда-то выполняло функцию общежития студентов Нью-Йоркского
университета. Ученики ожидали их в прохладном, продуваемом кондиционерами
спортзале, уже облачившись в увешанную датчиками форму и держа в руках
ужасающие маски. Тренеры поздоровались с учениками, и работа закипела. В
другое время Дунски с энтузиазмом взялся бы за дело, тренируя своих
воспитанников, особенно одного из них - гибкого юношу, обладавшего всеми
задатками будущего чемпиона. Джеймс и сегодня старался изо всех сил,
однако отбросить мысли о Касторе и Сник ему никак не удавалось. Юноша в
поединке с ним быстро заработал два очка - датчики безошибочно сообщали на
настенный экран точное место удара, звенели колокольчики и мерцала
оранжевая сигнальная лампа.
- Ты очень сильно прогрессируешь, - похвалил его Дунски, сняв маску.
- А я сегодня немного не в форме. Но все равно с тобой становится тяжело
иметь дело.
Увидев, что в зал вошли двое незнакомых людей - мужчина и женщина, -
он не только не испугался, а, наоборот, почувствовал облегчение. Хотя
раньше он их никогда не видел, сомнений быть не могло - это иммеры. Улыбки
на их лицах выглядели довольно натянутыми, а глаза, словно лучи радара,
сверлили его. "Прости, мне нужно выйти", бросил Дунски юноше и отошел в
сторону, стараясь казаться беспечным и непринужденным. Мужчине на вид было
около сорока пяти сублет. Его сухопарая фигура производила странное
впечатление, которое только усиливал довольно большой нос, светлая кожа и
бледно-соломенные волосы. Женщина была молода и красива - судя по
внешности, предки ее имели индийские корни.
Мужчина даже не потрудился представиться.
- Мы должны сейчас же забрать вас, - сказал он.
Правые руки обоих незнакомцев были сжаты в кулаки так, что большие
пальцы покоились в ложбинке между указательными и средними - характерный
приветственный жест иммеров. Дунски ответил на приветствие, быстро сжав
кулак, и разжал только после того, как убедился в том, что гости заметили
его жест.
- Я сейчас переоденусь и присоединюсь к вам, - сказал он.
Дунски направился в раздевалку, двое последовали за ним. У шкафчика,
в котором хранилась одежда для Четверга, он голосом задействовал экран на
внутренней стороне двери. Пятьдесят второй канал ожил, и из него понеслась
громогласная мелодия "Я мчусь один на велосипеде, созданном на двоих",
которая оказалась на четвертой строке последнего хит-парада по разряду
молодежной развлекательной музыки. Мужчина изобразил на своем лице
гримасу.
- Это что необходимо?
- Да, музыка заглушит наши голоса. Я не хочу, чтобы нас подслушали, -
ответил Дунски. Снимая с себя борцовскую форму, он добавил: - Ее еще не
вывели из окаменения?
- Я ничего не знаю. Подождем и все увидим сами.
- Понимаю, вам приказано молчать.
Оба одновременно кивнули. Две минуты спустя они покинули здание.
Дунски не успел принять душ и поэтому чувствовал себя несколько
неловко. Однако сейчас было не до этого: нельзя терять ни минуты. И тем не
менее он все же заметил про себя, что даже при таких обстоятельствах
сопровождающая его пара могла бы вести себя и повежливее - совершенно
необязательно идти на таком отдалении от него. "Ну да ладно", -
пробормотал он себе под нос, пожимая плечами.
Воздух на улице прогрелся еще больше, хотя на западе высоко в небе
уже начали сгущаться темные облака. Метеоролог, вещавший с экрана
общественных новостей на столбе около перекрестка, предсказывал к семи
часам вечера резкое падение температуры и сильный ливень. Услышав это
сообщение, Дунски вдруг вспомнил о проблеме, которая в последнее время все
в большей и большей степени угрожала Манхэттену. Шапка арктического льда
по-прежнему продолжала таять, и вода все ближе подступала к верхней кромке
дамбы, со всех сторон окружавшей остров. В эту самую минуту тысячи и
тысячи людей не покладая рук работали над тем, чтобы поднять стены на один
фут, обезопасившись тем самым от наводнения еще на десять облет.
Все трос отправились в западном направлении по Бликер Стрит, затем
свернули как раз у того дома, где (Дунски изо всех сил старался не думать
об этом) была зверски убита Озма Ванг, и пошли вдоль канала. Мужчина
шепотом скомандовал, Дунски повернул налево и перешел вслед за ними через
мост Четвертой Западной улицы. На углу Джоунс Стрит они снова свернули и
остановились перед входом в многоквартирный дом. Мужчина вышел вперед,
нажал кнопку рядом с большой зеленой дверью и подождал ответа. Тот, кто
находился внутри, разглядев их на экране над дверью, был полностью
удовлетворен. Дверь открылась, и на пороге появилась голубоглазая,
темнокожая блондинка, которая жестом пригласила их войти. На вид хозяйке
можно было дать что-нибудь около тридцати сублет. "Наверняка подвергалась
оптическому удалению пигментации, - подумал Дунски. - Эта штука сейчас -
последний писк моды, причем не только в Четверге". Правительство тщетно
старалось превратить всех Homo sapiens в один подвид, с характерным
коричневым цветом кожи, однако люди, как всегда, находили способы обойти
официальные установки. Операция изменения пигментации - "пигчейндж", как
ее называли в этом дне, - не считалась противозаконной в случае
предварительного уведомления правительства.
Троица молча прошла через холл и остановилась у двери, на которой
красовались таблички с именами жильцов для всех семи дней. Напротив
Четверга стояло: Карл Маркс Мартин, доктор медицины, доктор философии и
Вилсон Тапи Банблоссом, доктор философии. Блондинка вставила кончик
идентификационной звезды в щель и открыла дверь. Они вошли в квартиру, и
перед ними предстал огромный холл, простиравшийся, видимо, на всю ширину
здания: по обе стороны холла располагались двери в комнаты, а в конце -
просторная кухня. Проходя по холлу, блондинка бросила:
- Я здесь не живу. Мартин и Банблоссом сейчас находятся в отпуске в
Лос-Анджелесе. Они к нам не имеют никакого отношения. Они и не
подозревают, что мы используем их квартиру.
- Значит до наступления полуночи надо обязательно убрать отсюда Сник,
- сказал Дунски.
- Конечно.
Квартира выглядела довольно неряшливо, создавалось впечатление, что
здесь давно никто не живет - даже декоративные настенные экраны и те были
отключены. Они прошли мимо помещения со стоунерами, в котором Дунски
насчитал девятнадцать цилиндров - четырнадцать взрослых и пять детских.
Лица за окошками, как обычно, напоминали статуи, невидящие глаза сохраняли
абсолютную неподвижность в полном неведении о том, что они смотрят на
преступников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45