Девушку настойчиво
приглашали на всякого рода собрания и митинги.
Бреслав спросил одного из новых знакомцев дочери:
А мне можно пойти вместе с Диной на собрание?
- Вас уже не перевоспитаешь, - со снисходительной откровенностью
ответил ему молодой сионист. - Вы сами даже не замечаете, что насквозь
пропитаны враждебными нам взглядами. А вашу дочь мы превратим в
настоящую израэлитку.
Методы превращения в настоящую израэлитку становились день от дня
все более крутыми. Мать и отец с тревогой ощущали, как явственно
отдаляется от них дочь, становится черствой и насмешливо безразличной
к их сетованиям на тяжелую и непривычную жизнь. Это окончательно
подтолкнуло Эли Абрамовича к решению немедленно оставить Израиль.
К удивлению Бреслава, местные власти сравнительно благодушно
отнеслись к такому решению. Что ж, если в его голубой книжечке
появится штамп о погашении всех долгов, то Бреслав может убираться на
все четыре стороны вместе со своей женой.
- С женой? А дочь? - Единственная дочь!
- У дочери другая дорога. Она останется в Израиле. Сначала
отбудет воинскую повинность. Затем выйдет замуж. Родит детей. И ваши
внуки будут настоящими сабрами. Понимаете, что это значит для них? -
Бреслав к тому времени уже не раз видел, как кичатся своей
"первосортностью" сабры, родившиеся на территории Палестины. - Может
быть, ваш внук когда-нибудь станет шофером администрации концерна, а
внучка выйдет замуж за директора. Представляете себе, какую ветвь
может дать дерево вашей семьи!
Тут Бреслав понял, как был прав один из его соседей - польский
еврей, непрестанно проклинавший родственников, которые вызвали его в
Израиль. Он горько предупреждал Бреслава:
- Им нужны не мы, а наши дети. И часто даже не дети, а наши
внуки.
Бреславам все-таки удалось покинуть Израиль вместе с дочерью.
После коротких, но нелегких скитаний по разным странам и городам они
попали в Вену. И там обратились в советское консульство с ходатайством
разрешить им вернуться на Родину, преданную ими с такой легкостью.
...Ноля Ициксон, двадцатилетний бывший рижанин, считавший себя
профессиональным гитаристом, приехал в Израиль несколько ранее
Бреславов. И с первого же дня не брезговал никакими средствами, чтобы
его не коснулись недоверие и настороженность, неизменно проявляемые
израильскими властями ко всем олим из Советского Союза.
Быстро разучил угодные сионистам песенки вроде той, которой, как
говорят в Израиле, особенно восхищалась сама Голда Меир, "Весь мир
против нас. Но все те, кто против нас, пусть сгорят в преисподней", -
говорится в этом "произведении искусства". Стал цитировать
человеконенавистнические антиарабские призывы Моше Даяна. Придумывал
всяческие небылицы о жизни советских евреев, ласкавшие слух не только
сохнутовцев, но даже самих шинбетовцев.
Играя при них жалкую роль сводника и осведомителя, Ициксон
услужливо знакомил их с олим из прибалтийских советских республик.
Правда, подобное рвение тогда еще мало отразилось на материальною
благополучии пронырливого музыканта. Как выражается мать Дины Бреслав,
Ноля всегда производил впечатление "обшарпанного и полинявшего".
Он, собственно, и познакомил Дину с местными сионистскими
активистами. А затем смиренно отошел в тень.
И вдруг в один из сентябрьских дней небывало погожей венской
осени Ноля Ициксон появился в жалком жилище Бреславов.
То ли гонца специально принарядили для вояжа в Вену, то ли он
получил наконец долгожданные тридцать сребреников за ревностное
служение сионистским хозяевам, но Бреславы не сразу узнали в
приехавшем к ним франте "обшарпанного и полинявшего" Нолю.
- Я специально приехал за Диной, - огорошил он родителей девушки.
- Разве вы ее жених?
Ициксон не счел нужным отвечать на столь банальный вопрос. Он
стал пространно доказывать родителям Дины, что она обязана вернуться
на "землю предков". И многозначительно намекнул:
- Если даже вам разрешат вернуться в Советский Союз, то Дину там
ждут особенные неприятности.
Этот провокационный довод не подействовал, однако, на Бреславов.
И тогда Ицнксон стал разглагольствовать о своей страстной любви к
Дине.
- Но в Израиле вы в последние дни даже не стремились увидеть ее.
- Я проверял свое чувство, - с дешевой патетикой ответил
сионистский курьер.
Мать спросила Дину:
- Ты его любишь?
Дочь, уйдя от прямого ответа и опустив глаза, грустно твердила
одно:
- Он прав, я вынуждена вернуться в Израиль. Вынуждена! Я не могу
вернуться в Латвию.
И зарыдала.
Через полтора часа после того, как Ициксон с улыбкой победителя
увез Дину в аэропорт, ее отец сказал мне:
- Мы с женой по собственной вине потеряли Родину. Но у нас есть
надежда вновь увидеть ее. Только что мы потеряли дочь. Как, по-вашему,
есть у нас надежда когда-нибудь увидеть ее?
Что мог ответить я отцу, чью дочь уволок сионистский агент,
вторично увез в стан фанатиков и злобных врагов той земли, где она
появилась на свет и впервые увидела мирное небо над своей головой.
"ТЫ ОБЯЗАН НЕНАВИДЕТЬ АРАБОВ!"
- Многое, очень многое не могут простить проживавшим ранее в СССР
евреям сионисты да и вообще израильские старожилы - ватики и сабры.
Так сказал мне известный австрийский публицист Ганс Волькер, о
беседах с которым я уже упоминал.
- Старожилы, скажем, откровенно возмущены налоговыми льготами,
которые израильская администрация первое время предоставляет
новоприбывшим, - продолжал Ганс Волькер. - Эти льготы весьма мизерны,
но нельзя забывать, что по высокому размеру налогов Израиль прочно
удерживает первое место в мире. Поэтому жители дорожат самыми
крохотными льготами. Раздражает коренных израильтян и то, что бывшие
советские граждане никак не могут привыкнуть к платной медицинской
помощи. Ну и, естественно, не могут привыкнуть к тому, что надо
платить врачу из собственного кармана.
Или вот такая еще, чрезвычайно характерная особенность. Бывшим
гражданам Советского Союза в диковинку, что работу им предоставляет не
государство, а частные предприниматели, что частника приходится
покорно просить, а иногда даже унижаться перед ним. Новоприбывшие всем
своим существом протестуют против таких порядков, кажущихся им просто
дикими. А старожилов возмущают такие, как им кажется, причудливые
капризы людей, привыкших к советскому образу жизни.
Крайне злит ватиков и сабров, - рассказал далее Волькер, - и
чрезмерная, на их взгляд, "культурная жажда" приезжих из Советского
Союза. Насмешливо выслушивая сетования на то, что мало библиотек, что
билет в кинотеатр стоит неслыханно дорого, что негде послушать
интересную лекцию, старожилы говорят об олим: они с жиру бесятся, эти
избалованные Советской властью "аристократы"!
Но знаете, что больше всего и прежде всего не могут простить
бывшим советским гражданам сионисты? Попытаюсь сформулировать это
кратко и точно, - говорит австрийский публицист. - Отсутствие у олим
из Советского Союза ненависти к арабам. Поверьте, я пришел к этому
выводу после долгих и внимательных наблюдений. Сионисты внушают
новоприбывшему: "Ты обязан ненавидеть арабов!" А он искренно удивлен:
"За что? Почему?.."
"За что? Почему? Мне не за что их ненавидеть. И не мог я внушать
такой ненависти и своим детям. Не мог!"
Не раз довелось и мне слышать это от многих беженцев. И горе тем,
кто в Израиле не сумел скрыть подобные настроения от сионистов.
В переполненный автобус вошли несколько арабов. И
двадцативосьмилетний Абрам Питилашвили поспешил уступить место
сгорбленной, с трудом передвигавшейся "иноверке".
Тут же на него накинулась группа молодых людей.
- Вы недостойны называться израильтянином! - запальчиво крикнула
ему девушка с портфелем, судя по всему, студентка. - Эти скоты нагло
пользуются тем, что мы пока не всегда еще в состоянии перевозить их в
отдельных автобусах!
- Представляю, как вы воспитываете своих детей, - язвительно
сказал Абраму Питилашвили спутник студентки.
Такие же нападки и тоже в автобусе обрушились на бывшего одессита
Семена Хуновича Полонского. В чем же выразилась его вина перед
израильским обществом? Он велел своему десятилетнему сынишке уступить
место беременной арабской женщине.
Больше всего поразила Полонского злоба, прозвучавшая в замечании
пожилого израильтянина:
- Чтоб эту ведьму задавил автобус прежде, чем она успеет родить
еще одного разбойника!
"Ведьма", впрочем, не решилась сесть на предложенное ей место. И
неудивительно: израильтяне приучили арабов видеть в неожиданных
проявлениях вежливости только подвох, насмешку, издевательство.
Всех новоприбывших в Израиле буквально с первых же часов убеждали
(а по выражению Иды Левит, "инструктировали"): каждому встречному
арабу надо показать свое презрение.
Бывший артист Мособлконцерта Леонид Толчинский, устроившийся на
временную работу в дешевом ночном кабаре, позволил себе в какой-то
репризе сказать "евреи и арабы". Крамольника немедленно вышвырнули из
кабаре.
Даже семидесятилетний Арон Абрамович Куролапник был нещадно
обруган владельцем бензоколонки за симпатии к арабам. А "симпатии"
бывшего киевлянина выразились вот в чем: очищая от грязи
заправлявшуюся горючим машину, он чересчур вежливо, как счел хозяин,
объяснил проходившему мимо арабскому юноше, как выйти на шоссейную
дорогу.
Для воспитания ненависти к арабам используются и ульпаны. Как?
Ведь там изучают только иврит. Но...
- Учебные тексты так ловко подобраны, - поясняет инженер Злоцкий,
- что, по существу, обучающиеся проходят в ульпане еще один
предмет - антиарабизм. Даже самые малоуспевающие учащиеся выходят из
ульпана с обширным запасом и безукоризненным произношением
антиарабских ругательств на безукоризненном иврите.
С особенным размахом ненависть к арабам прививают школьникам.
Приведу только два коротких, но весьма красноречивых отрывка из
учебника для старшеклассников, точнее, из главы, где дается
исторический обзор израильско-арабских войн:
"Народ Израиля - избранный среди народов по расе, воспитанию и
климату, в котором он развивается".
"Раса народа Израиля - самая чистая из рас, ибо создана путем
отбора всего лучшего во всех поколениях".
И затем следует вывод: арабов надо уничтожать!
А в детских садах ребятишки под руководством воспитательниц хором
поют такую песенку-считалочку:
А ту-ту, ту-ту, ту-ту,
Хааравим ямуту!
Вот точный перевод второй строчки: "Пусть арабы умрут!"
Согласитесь, читатель, не так уж сильно отличается эта песенка от
тех, какие при нацистском режиме заставляли распевать германских
школьников про евреев.
Таня, дочка Клары Розенталь, как-то, возвратясь из школы, тут же
начала зубрить стихотворение. Мать удивилась. К тому времени она уже
знала, что израильские педагоги не очень-то жалуют поэзию. Какое же
стихотворение учительница приказала Тане выучить назубок к следующему
дню? Заглянув в учебник, мать ужаснулась:
- Это был набор зарифмованных лозунгов, призывавших истреблять
арабов. А вывод категорический и ясный: пока рядом с тобой живут
арабы, ты не будешь знать спокойной жизни.
В письмах из Израиля родным, живущим в Советском Союзе и других
социалистических странах, самая запретная тема - это здешняя ненависть
к арабам. Александру Шапошнику, ранее работавшему в Одессе рубщиком
мяса, сохнутовец пригрозил:
- Я знаю, ты много себе позволяешь в письмах. Запомни и скажи
другим: за одну строчку о притеснениях арабов вы тут же узнаете, какая
это прелесть - наручники! Будет лучше, если ты напишешь, как спокойно
живется у нас арабам.
Иногда новоприбывшие все-таки рискуют откровенно заговорить на
эту зловещую тему с людьми, неспособными, по их мнению, на донос.
Отважился на это и Марк Исаакович Перельштейн, приехавший из
Узбекистана и получивший сравнительно приличную работу в дилонской
транспортной конторе. Он спросил своего сослуживца, несказанно
гордящегося перед олим тем, что родился на израильской земле:
- Евреи столько выстрадали из-за разгула гитлеровского расизма.
Неужели вы совсем потеряли совесть и смеете подходить к арабам с
расистскими мерками?
Сослуживец вопреки ожиданиям Перельштейна не вскипел, не стал
пугать его разоблачением недостойных истинного израильтянина взглядов,
а терпеливо, словно непонятливому школьнику, попытался растолковать
ему:
- Ты ошибаешься. Какие же мы расисты, если признаем даже черных!
Ты же видишь вокруг себя сефардов - этих чернокожих евреев, похожих на
скотов. Как они тупы, как недоразвиты! Видит бог, иногда просто не
хватает сил сдержать себя и не заехать в морду тупоголовому сефарду, у
которого столько же разума, сколько у буйвола! Но приходится быть
терпеливыми, приходится скрепя сердце даже понемножку им помогать. Мы
не ограничиваем для них въезд в наше государство. Потому, что они
хотят быть полезными нам, хотят в меру своих жалких силенок помочь нам
укреплять Израиль. И так как мы еще пока не Америка и у нас для самой
поганой работы еще нет своих пуэрториканцев, мы стараемся приобщить
сефардов к нашей стране. Благо они довольствуются малым. Иное дело
арабы. Мы знаем только, что они наши исторические враги. Мы не верим,
что в их среде могут вырасти прогрессивные люди... Я бы лучше умер,
чем согласился пойти к арабскому врачу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87