А затем, вызывающе оглядев остальных
беженцев, отчетливо ответила (только уже не мне, а им):
- Разве только он один? А каждый из вас не поддакивал ли басням о
тяжелой жизни евреев в Грузия?.. Почему вы молчите? Скажите писателю,
что я лгу! Скажите!
Никто из них мне этого, конечно, не сказал...
А иные, силясь во что бы то ни стало доказать свое раскаяние, с
автоматическим пафосом охаивали и чернили все (без исключения!)
израильское и всех (без исключения!) израильтян. Разве мог я поверить
в искренность этих людей!
В самом деле, Исааку Букштейну почему-то одинаково антипатичны и
владелец машиностроительного завода в Хайфе и фрезеровщик этого
завода, обреченный заводовладельцем на безработицу за свои
антисионистские взгляды. Оба они - израильтяне, и оба, с нынешней
точки зрения Букштейна, плохи. За одиннадцать месяцев жизни в Израиле
Букштейн так и не удосужился ничего узнать ни об одной из
многочисленных забастовок, не слышал он даже о повседневной
антивоенной деятельности израильских коммунистов. Только от меня узнал
Букштейн об активной работе израильских комсомольцев. Впрочем, мои
слова об этом слушал со скептической усмешечкой.
А что же тогда можно сказать о человеке, дважды предавшем
Советскую Родину? Речь идет о бывшем самтредском шофере и
спортсмене-тяжелоатлете Давиде Шамилашвили. Одним из первых "бежал он
с "земли отцов" в Вену и исступленно, на коленях умолял работников
нашего консульства помочь ему вернуться в Грузию. Рыдал, угрожал
умертвить жену и покончить самоубийством. Выкрикивал десятки имен
честных советских граждан, готовых якобы за него поручиться. Кричал,
что согласен на любую работу, на любое место жительства - только бы в
Грузин!
И в то же самое время, как потом выяснилось, Шамилашвили деловито
торговался с сохнутовцами о выгодных для него условиях, на которых
согласен вернуться в Израиль. И не просто вернуться, а стать верным
сохнутовским надсмотрщиком над "мутящими воду" бывшими гражданами
Советской Грузии. Торг длился долго. И в конце концов Шамилашвили
добился от сохнутовцев того, что посчитал для себя главным:
сионистские агенты обязались купить для него автомобиль-такси.
Сейчас Шамилашвили в Израиле усердно отрабатывает сионистскую
подачку. Он не только доносит на своих бывших земляков, но
расправляется с наиболее строптивыми при помощи элементарного
рукоприкладства - как видите, в Израиле закалка тяжелоатлета нашла
весьма своеобразное применение! Мне назвали имена десятков людей,
избитых дважды предателем за антисионистские высказывания, за попытку
бежать из сионистского государства.
Мне встречались беженцы из Израиля, с наивной подлинкой
полагавшие, что высказываниями антисемитского толка и злыми
ухмылочками над людьми своей национальности они смогут хоть на
крохотную толику искупить свой постыдный отъезд из социалистических
стран в Израиль.
И хотя эти люди действительно не выдержали образа жизни в Израиле
и ни за что туда не вернутся, не хочу я воспроизводить их рассказы,
рассчитанные на дешевую сенсацию и наполненные клеветой на всех
жителей этого государства.
Я говорю в своей книге только о том, что подтверждается либо
документами, либо вынужденными признаниями израильской прессы, а чаще
всего рассказами многих, порознь беседовавших со мной беженцев. Делаю
это с чистой совестью: каждый, кто делился со мной на чужбине своими
горестями и надеждами, знал, что беседует с писателем, который
выступит на страницах "Огонька". И я точно пересказываю читателям
увиденное и услышанное.
Трудно, конечно, быть бесстрастным рассказчиком, когда на тебя
скорбно глядят потухшие глаза двенадцатилетней Дали и
семнадцатилетнего Яши Шамелашвили. Дети покинули Израиль без матери, с
которой приехали туда из Сухуми. Медико Шамелашвили осиротила своих
детей 9 апреля 1973 года: она вскрыла себе вены и повесилась.
Большеглазая Дали не подозревает, что именно ее безудержные слезы
стали последней каплей, переполнившей чашу терпения матери. Рыдающая
девочка прибежала с уроков и сказала ей, что в школу ни за что никогда
больше не пойдет. Дали не могла больше сносить изощренных
издевательств учительницы, с фарисейской грустью твердившей, что, к ее
большому сожалению, евреи из Грузии оказались неполноценными людьми.
Учительнице послушно подпевали и самые "прилежные и благонравные"
соученики Дали из семей сабров - привилегированных старожилов.
Так же встретили в израильском городе Ашкелоне и
пятнадцатилетнего Юру Ковригара. На Украине Юре предсказывали большую
будущность математика, собирались направить мальчика в специальную
школу. В Ашкелоне молодые сионисты, глумливо установив, что мальчик
принадлежит к "необрезанным нечестивцам", раструбили об этом по всему
городку. И сами учителя тут же предупредили родителей Юры, что не
потерпят в своей школе "урла" - такова оскорбительная кличка
"необрезанных".
Трудно, конечно, не поддаваться эмоциям, когда на тебя
обрушивается половодье слез...
И все же пересилю себя - буду прежде всего репортером,
регистратором, документалистом.
Итак, только факты, только цифры, только документы, за которыми
скрываются подлинные судьбы людей, обездоливших себя отъездом на
чужбину.
Многие из них, правда, не понимают или не хотят понять всей
катастрофической сущности того, что кроется за отказом от советского
гражданства. При мне возник такой диалог двух бежавших из Израиля
врачей, бывших советских граждан.
- Даже не верится, - возмущенно воскликнул тот, что помоложе, -
но в Лоде тотчас же по приезде меня спросили, давно ли я стал
диссидентом!
- Увы, - ответил более пожилой, - мы с вами заслужили это. Что
означает английское слово "диссидент"? Отступник. А мы ведь
отступились от родной страны, от народа, с которым росли, учились,
работали. Зачем же удивляться, что в Израиле увидели в нас
диссидентов?
- И все-таки никто не имеет права называть меня диссидентом, -
упрямо твердил молодой врач. - Особенно после того, как я раскаялся!
Я слушал его и думал: да" так и не понял этот человек, что не в
термине корень, а в содеянном, в отречении от Родины!
ЧЕРНАЯ "ГОЛУБАЯ КНИЖЕЧКА"
Первый и обязательный документ, немедленно вручаемый каждому
новоприбывшему, едва ступит он на израильскую землю, - это уже
упоминавшаяся "теудат оле" - проклятая голубая книжечка. Тощенькую и с
виду весьма непритязательную, иммигранты по-разному, но с одинаковой
ненавистью называют ее и черной книжкой и патентом на кабалу.
Немало таких книжечек перелистал я. Обычно встречал стандартные
записи:
"Стоимость авиабилета от Вены до аэропорта Лод".
"Страхование багажа".
"Доставка багажа".
"Пособие до момента нахождения источника заработка".
"За лечение после шестимесячного пребывания в стране".
"Отсроченная квартирная плата".
"Срочная ссуда" (уже, конечно, с процентами. - Ц.С.).
Такие и подобные им записи - это норма, обыденность.
Но стоит только сохнутовским агентам пронюхать, что у человека
появилось желание покинуть страну, как в его голубой книжечке
появляются новые записи. Делается это так. Человека вызывают сразу же
в несколько мисрадов - учреждений. И неизменно предупреждают:
- Иметь при себе долговой документ!
Для чего? Для того, чтобы, скажем, Иосифу Шамелашвили, отцу двух
детей, потерявших в Израиле мать, сказать:
- Мы забыли отметить в твоей "теудат оле" 1180 лир за страховку
багажа[В восьмидесятых годах лиру заменил шекель, обесценивающийся еще
более стремительно и катастрофически.]. Тебе придется вернуть эти
деньги!..
"Тыкают", между прочим, не из дружеских побуждений: дело в том,
что в иврите отсутствует местоимение "вы". А объясняться в учреждениях
на идиш, как и по-русски, строжайше запрещено. Невероятно: язык, на
котором создали литературные шедевры Шолом-Алейхем и Менделе
Мойхер-Сфорим, на котором писали Давид Бергельсон и Лев Квитко, на
котором сегодня пишут у нас и в других странах мира еврейские
писатели, этот язык оказался для израильского государства
неполноценным. И чуть ли не антигосударственным!..
Итак, какие же новые записи поспешно вносятся в долговые книжки
тех, кто задумал покинуть Израиль?
Давида и Евгению Ковригар в "Сохнуте", например, спросили:
- Забыли, сколько бутылочек лимонада выпили в замке Шёнау? Мы
помним точно.
И тут же последовала соответствующая запись в голубой книжечке.
А Исааку Ваншенкеру незамедлительно напомнили в дирекции школы:
- Твой ребенок учился у нас во втором классе. С тебя причитается
1026 лир... Ох, извини, я ошибся: с тебя только 984 лиры, ведь твой
ребенок, оказывается, учился в первом классе. Тогда, учти, еще брали
за право учения в начальных классах.
Такую же сумму вписали в голубую книжечку Фриды Т. Этой женщине
еще не удалось распратиться с долгами и покинуть Израиль, вот почему я
не вправе называть ее подлинного имени и места жительства.
Постараемся уточнить, за какое же именно обучение своей девочки
обязана Фрвда Т. внести 992 лиры.
...Оставалось несколько дней до начала учебного года. Дочурка
впервые пойдет в школу. Как не сшить ей новое платье! И Фрида взяла в
долг под проценты еще триста лир у "благодетеля" их улицы - мелкого
ростовщика. На эти деньги, кроме платья, девочке купили ранец,
тетрадки, ручку.
Увы, первый школьный день, обычно столь памятный на всю жизнь,
принес отнюдь не радостные волнения. Девочку в праздничном платьице
посадили в школе не за парту, а на грязный пол. На полу она раскрыла и
свою первую в жизни тетрадку.
На полу?! Да! Денег, пожертвованных американским филантропом на
постройку и оборудование новой школы, не хватило на мебель. Последние
девять тысяч лир были истрачены на портрет мецената и каменную плиту с
перечислением его заслуг перед израильскими братьями.
Портреты филантропов, преимущественно американских, кстати,
частенько украшают стены израильских учебных заведений. Из-за одного
такого портрета основательно подмочил свою политическую репутацию
молодой оле Гриша Фаин.
Впервые войдя в лабораторию технической школы, он заметил на
стене портрет. Изображенный отнюдь не лучшим художником, человек на
портрете какими-то едва уловимыми черточками смутно напоминал Альберта
Эйнштейна.
- Не очень-то удачный портрет Эйнштейна, - заметил Гриша.
- Какой там еще Эйнштейн! - вспылил староста курса. - Неужели мы
в нашей школе повесим портрет антиизраильца! Эйнштейн не очень
поддерживал создание нашего государства. Он посмел насмешливо
отказаться от поста первого президента. Мало того, Эйнштейна еще,
видишь ли, очень беспокоило, что будет с арабами, когда Палестина
станет израильским владением! Видишь, как иногда крупный ученый может
презреть долг националиста... А перед тобой портрет поистине
замечательного человека. Хоть он живет за океаном, в Балтиморе, но
кровно заинтересован в развитии нашей науки. Это на его деньги создана
лаборатория, в которой ты сейчас находишься. Он тебе не Эйнштейн!
Резкое неприятие великим ученым идеологии буржуазного еврейского
национализма сионистская пропаганда поспешила без зазрения совести
отнести за счет... аполитичности Альберта Эйнштейна. Поистине хорошая
мина при плохой игре! Уж кому-кому, а сионистским пропагандистам
хорошо известно, что "аполитичность" выдающегося физика не помешала
ему дать убийственную для сионизма характеристику экстремистской
программе партии "Херут", возглавляемой ныне Менахеном Бегином.
"Смесью ультранационализма, религиозного мистицизма и ощущения
расового превосходства" назвал Эйнштейн программу партии, исповедующей
тотальный терроризм.
Вернусь к Фриде Т. Ее дочурке пришлось несколько месяцев
постигать азы учения на принесенной из дому старенькой табуретке. На
единственном новом стуле восседала учительница с неизменной сигаретой
во рту. Так учили девочку. А за это время триста лир, взятых матерью у
ростовщика, превратились в 470...
Не одной Фриде приходится соглашаться на кабальные условия
ростовщиков, представителей древнейшей, весьма распространенной в
современном Израиле профессии.
Процветают в этой стране и профессиональные гаранты-поручители, к
которым олим прибегают, когда вынуждены обращаться за ссудой в банк.
Поручитель берет за свои услуги не меньше, чем матерый ростовщик.
Достойным представителем этой новейшей профессии стал в Ашкелоне
выходец из Бессарабии престарелый Борух Вольфович. По совместительству
он еще регулярно доносит на замышляющих отъезд из Израиля своих
клиентов. Такое патриотическое рвение высоко ценит израильская
жандармерия - шируд бегакоз, вкратце именуемая "шинбет".
Для бывшего одессита Царика поручительство - вторая профессия.
Основной источник его заработка - восторженные письма в Одессу о
привольной и зажиточной жизни олим в Израиле, а заодно оперативная
фабрикация вызовов от мифических родственников.
И вот в лапы таких отпетых зарабатывающих на чужой беде
спекулянтов попадают олим, когда, подобно Фриде Т., им требуются
деньги на неотложные нужды. Если Фриде даже удастся выплатить долг по
голубой книжке, то разве простят ей ростовщики неуплату зверских
процентов, почти удвоивших ее долг?
Словом, для многих, кто намерен бежать из Израиля, даже
долгожданный штамп "нифра" в голубой книжке еще не означает полного
раскрепощения от кабальных долгов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87