Тут она почувствовала и вонь в кухне. Как это она не чуяла ее раньше?
Закрыв дверь кухни, Спэн перешла в комнату. Там картина была не лучше.
В распахнутом шкафу болтались скелетообразные вешалки, а его содержимое было разбросано по всей комнате. На кровати, на кресле, на полу валялись свитера, части униформы, белье. В одном углу возвышалась куча туфель и ботинок. На столе одиноко расположился лифчик, что напомнило ей картину Дали.
«Конечно, детка, ты не любишь заниматься хозяйством, но это уже чересчур».
Стоя среди всего этого хаоса, она подумала, что виной всему ее работа. Она вспомнила наставления инструктора в Риджайне: «Если хотите работать в полиции, забудьте свои бабские штучки. Никакой стирки. Никаких вылизываний перед зеркалом. Никакого мытья. Помните, вас запускают в джунгли, и выжить там может только грязный и злой».
Это был мудрый совет. Спэн вспомнила свой первый день среди наркоманов и лишний раз убедилась в этом. Она выжила, но теперь ее запихнули в Отряд по поимке Охотника, не дав почиститься и прийти в себя. Тут уж не до домашней работы. И признайся, дорогая, тебе это нравится. Подумать только, каждый день возиться с этим дерьмом!
Почти два часа она приводила дом в порядок. В полдвенадцатого, надев куртку, она выволокла за калитку шесть больших пакетов с мусором.
Ветер снаружи завывал, как стая пьяных банши. Покрытое сыпью лицо луны скалилось сверху; за ним проносились темные облака. Внезапно Спэн почувствовала дрожь, будто кто-то ледяным пальцем провел ей по позвоночнику. Она оглянулась на окна особняка, ожидая увидеть одну из живших там сестер – старшую, без зубов и волос. Вечерами она любила сидеть у окна, – Спэн несколько раз видела там ее призрачный силуэт. Сегодня, однако, ее не было.
Женщина направилась в сарай садовника и вернулась оттуда с большим топором. Следующие пятнадцать минут она колола дрова, потом затащила их охапку в дом и разожгла камин. После разделась, влезла в ванну и минут десять стояла с закрытыми глазами под теплой струей воды. Вытеревшись досуха мохнатым полотенцем, она надела голубую пижаму и теплые носки и пошла сушиться к жарко потрескивавшему камину.
Окруженная теперь порядком и уютом, Кэтрин Спэн раскрыла книгу про вуду, уселась в кресло перед очагом и начала читать.
Корни вуду уходят в племенные верования Африки – это она знала. Ей нужно было узнать, что представляет собой эта штука сейчас.
Ветер за окнами продолжал завывать.

* * *

23.32
В статье от 26 сентября 1973 г. торонтская «Глоб энд майл» сообщала, что восемьсот французских парашютистов высадились в Центральноафриканской республике и поддержали бескровный переворот, свергнувший императора Жана-Беделя Бокассу. Бывший император заблаговременно бежал из страны. Выступая перед журналистами, новый президент Давид Дако сказал, что во дворце Бокассы были обнаружены холодильники, набитые человеческим мясом.
«Трудно отказаться от старых привычек», – подумал Рик Скарлетт и отложил книгу. Вырезка из газеты была подколота к ее последней странице.
Больше часа полицейский читал о том, как распространена практика каннибализма и человеческих жертвоприношений в современной Африке. В начале 50-х этот культ вырвался на поверхность в Кении, во время восстания May-May. По мере продвижения посвященного в иерархии тайного общества обряды становились все более жестокими. Одно из испытаний требовало, чтобы член общества убил европейца, вырезал у него глаза и выпил их.
В послесловии к книге говорилось, что подобные обряды часто сопровождаются сексуальными оргиями, в том числе извращенными, с участием детей и животных. Обычно это были овцы, козы и собаки. Отчеты об этом «по причине их специфического характера» не вошли в книгу, но желающие могли ознакомиться с ними в библиотеке министерства по делам содружества в Лондоне.
Хотя восстание May-May было подавлено англичанами в 1956 г., такой же тип преступлений наблюдался в Сан-Франциско во время бесчинств «Зебры». Может ли это повториться здесь?
Рик Скарлетт думал об этом, пока у него не заболела голова. Тогда он закрыл книгу и откинулся в кресле. Забросив Спэн домой, он вернулся в штаб, надеясь отыскать там Рабидовски или еще кого-нибудь. Рик чувствовал, что находится в полной заднице.
С самого начала эта женщина взяла их летучий патруль в свои руки. От нее исходили все разумные идеи. В детстве Рик много времени провел в прериях, где служил его отец. Он помнил, как они бродили среди песчаниковых утесов, где когда-то вершили правосудие легендарные люди вроде Сэма Стила и Уилфрида Блейка. Понятно, что слово «худу» в первую очередь ассоциировалось у него с этими утесами.
"О Господи, – подумал Скарлетт. – И ведь это случилось сразу после того, как Деклерк предупредил нас об опасности простых решений".
Вместо Рабидовски он нашел в штабе группу полицейских, слушающих запись лекции какого-то типа по имени Джордж Рурик. Надеясь хоть в чем-то перещеголять Спэн, он присоединился к ним, но тут один из полицейских повернулся к нему и спросил:
– А разве это не нарушает твою независимость? Я слышал, ты в летучем патруле.
Вставляя ключ в замок своей квартиры, Скарлетт подумал, какова Кэтрин Спэн в постели. Должно быть, горячая.
Теперь, в 23.30, он вдруг подумал о том же.
Скарлетт встал и подошел к окну взглянуть, не будет ли Мисс Бюст танцевать сегодня вечером. Но окно напротив было темным, занавески закрыты.
Со вздохом Скарлетт надел пиджак и направился к выходу.

* * *

Среда, 3 ноября, 0.31
Со второго этажа Сассекского поместья старуха смотрела вниз, туда, где в доме сторожа горел свет. Кэтрин Спэн читала.
Самым интересным в развитии вуду было соединение африканских верований и культов с католицизмом. Рабы, привезенные в Новый Свет, тоже имели свой пантеон богов и святых и легко совместили его с католическим.
Типичный алтарь этой рабской религии представлял собой статую, окруженную цветными олеографиями св. Петра, св. Георгия и св. Патрика. Африканцы называли их соответственно Лоа-Легба, бог, охраняющий переход в иной мир; Огун, бог войны дагомейцев, и Дамбалла, бог-змея. Под алтарем держали бутылки с ромом и виски, а также белые фарфоровые горшочки, в которых, как считалось, жили лоа и духи умерших. Этих духов часто называли африканским словом зомби.
Среди рабов были жрецы вуду, лекари и колдуны. Именно жрецы соединили африканский пантеон с римско-католической религией. Колдуны же, страдавшие в Африке от войн и голода, быстро воспользовались страхом и угнетенным состоянием рабов и заменили собой жрецов, а потом и лекарей. Результатом этого и стала колдовская практика вуду.
Распространение вуду было поразительно быстрым, поскольку оно являлось единственным оружием африканцев против ненавистного белого человека.
После восстания рабов на Гаити в 1804 г. тысячи французов покинули остров, увозя с собой черных невольников. Не менее десяти тысяч их оказались в Нью-Орлеане, где вскоре пышным цветом расцвела практика вуду.
Скоро на Конго-сквер уже происходили дикие пляски; культ змеи и ритуальное питье крови сделались обычным явлением. Ритуалы культа совершались в лесу прихода св. Таммани. Когда вуду начинали преследовать, оно на некоторое время уходило в подполье.
Немногие знают об этом, но с самого начала среди приверженцев вуду были белые. В августе 1850 г. нескольких белых женщин арестовали за то, что они плясали обнаженными на кровавом вудуистском празднике.

* * *

0.45
В каждом большом городе есть хотя бы один парк, где жители могут спасаться от суеты и сутолоки. В Лондоне это Гайд-парк, в Нью-Йорке – Сентрал-парк, в Париже – Булонский лес. В Ванкувере таким местом является Стэнли-парк.
Скарлетт приготовился к финальному забегу. Он пробежал уже семь миль по периметру парка, и теперь ему осталась всего миля. Тяжело дыша, он двинулся по направлению к острову Мертвеца, минуя мыс Броктон с тотемными столбами.
Луна теперь была сзади, и тень Скарлетта бежала впереди него, делаясь все длиннее и длиннее. Иногда от нее отделялась вторая тень – результат отражения лунного света от волн залива. Кроваво-красные листья кленов шуршали под ногами. Потом луна мгновенно скрылась за тучами, и стало совсем темно. К тому же пошел дождь.
Пока Скарлетт двигался до дома в Вест-Энде, он вымок до нитки.
Сбросив мокрые вещи, он залез под душ и долго с наслаждением плескался под горячей струей. Дождь и душ освежили его мысли, и он смог сосредоточиться на трех основных возможностях.
Во-первых, Охотник мог быть убийцей-психопатом, действующим в одиночку. Сильной стороной такой теории была ее простота. Она отлично соответствовала многим случаям, в том числе и делу Олсона здесь, в Ванкувере. В конце концов Ванкувер, как все порты, был богат преступниками любого сорта, а ведь он был еще и центром ввоза наркотиков в Северную Америку.
Вторая и более сомнительная теория возникла после прослушивания кассеты доктора Рурика. Насколько Скарлетт понял, Охотником мог действительно оказаться любой житель этого города. Днем он занимался своей обычной работой в какой-нибудь конторе, а вечером отправлялся на поиски очередной жертвы. По тому, что доктор рассказывал об «обманщике», можно предположить, что убийца мог и сам не знать о том, что он Охотник за головами. В крайнем выражении это могло означать, что убийцей может быть и один из их отряда, который ищет сам себя, не подозревая об этом.
И наконец, была теория, которую они с Кэти, возможно, подтвердили сегодня. Теория, что Охотник – участник культа вудуистов, каннибалов или еще кого-то. Быть может, такой культ возник в результате массового психоза. Днем Скарлетт прочел в одной из книг по психологии о явлении, называемом folie a deux Безумие на двоих (фр.)

. В этом случае безумие передавалось от одного члена какого-либо коллектива к другим. Культ «преподобного» Джонса в Гайане можно объяснить именно так. Быть может, в Ванкувере существует культ вуду, орудием которого служит Джон Линкольн Харди. Все может быть.
Выйдя из ванны, Рик протер запотевшее зеркало и полюбовался на свое тело. Он всегда любил это делать. Он гордился полным отсутствием жира, крепкими мускулами, плоским животом и широкими плечами.
"Если бы я был женщиной, – подумал он, усмехаясь, – я бы мечтал о таком мужчине".
Он принял перед зеркалом несколько поз, и тут перед ним опять предстало видение Кэти без одежды.
«Черт побери, где же твой самоконтроль!»
Он попытался вернуться к предположениям насчет Охотника. Думая об этом, он вошел в комнату, и тут сердце у него подпрыгнуло. В окне напротив горел свет. Скарлетт быстро потушил свет у себя и бросился в спальню за биноклем.
Несколько лет назад, когда он снял эту квартиру, отсюда открывался вид на Стэнли-парк. Но это продолжалось недолго, и вскоре на пустом месте построили новый дом – окна в окна. Скарлетта это просто бесило, пока в квартиру напротив не въехала Мисс Бюст. Скарлетт никогда не общался с ней, но прозвал ее Мисс Бюст, посмотрев фильм Хичкока «Окно во двор» с Джимми Стюартом. Мисс Бюст, похоже, танцевала где-то и каждый вечер тренировалась перед сном. Она была молодой блондинкой с потрясающей фигурой. К тому же постепенно у нее вошло в привычку танцевать голой.
Так было не всегда. Сперва Рик видел ее исполняющей пируэты в разноцветном трико. Потом, ближе к лету, она переоделась в бикини, а одним особенно жарким августовским вечером сняла и его.
Конечно, ему приходила в голову мысль, что Мисс Бюст знает о том, что он подсматривает за ней. Иначе почему она не закрывает занавески? Может быть, ей это даже нравится. Его не раз подмывало пойти и спросить ее об этом, но это могло кончиться плохо – она действительно начала бы закрываться от него.
Поэтому он, как обычно, уселся у окна, держа бинокль в левой руке, а правую оставив свободной.
"Если тебе так хочется, чтобы на тебя смотрели, – подумал он, – что ж, я готов".
Мисс Бюст вышла на сцену.

Поиски Джека

12.55
Моника Макдональд насмотрелась достаточно.
Последние два дня они с Рыжим Льюисом обходили один стриптиз-клуб за другим, и это оказалось очень скучным занятием. Когда-то Моника подумывала о художественной карьере и до сих пор иногда рисовала углем обнаженную натуру. Но то было человеческое тело в его классической форме; Здесь же она столкнулась с чем-то другим.
Сейчас они с Льюисом сидели за маленьким столиком в десяти футах от эстрады. Оба были в гражданском и потягивали пиво. Женщина на эстраде была не в гражданском – ее единственным одеянием были высокие атласные сапожки и набедренная повязка. Она казалась совсем молодой, лет восемнадцати.
По клубу было расставлено несколько репродукторов, из которых доносился голос Оливии Ньютон-Джон, поющей про желание быть земной.
Пока Моника и Льюис разглядывали посетителей в поисках Мэттью Пола Питта или другого лица из их галереи, стриптизерша танцевала рядом со столиком одинокого британского моряка. Раздвинув ноги, она сорвала с себя повязку и осталась полностью обнаженной. По залу пронесся шквал аплодисментов. Моряк смотрел на нее, побагровев; его Адамово яблоко судорожно двигалось. Женщина облизала губы. Взволнованный моряк попытался надеть очки, чтобы лучше видеть, но она ловко выхватила их у него и начала вытирать о волосы у себя на лобке, чуть прикусывая губки, как школьница. Потом она водрузила очки обратно ему на нос и, выгнувшись, начала вертеть бедрами перед самым лицом остолбеневшего англичанина.
Зал заполнили свист и смех. Надо всем взлетел чей-то пьяный голос:
– Эй, леди, пойдем покатаемся!
Моника Макдональд вздохнула. «И что приводит женщин в такие места?» – подумала она.
– Может, хватит? – спросила она Льюиса, и тот коротко кивнул. Он допил пиво, и они вышли, пройдя мимо продолжавшей ритмично дергаться стриптизерши.
Монике нравилось думать, что у нее широкие взгляды, поэтому она пыталась смотреть на происходящее с клинической точки зрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38