Юрий Бондарев нигде, ни в одной строке своим любимым героем не любуется; наоборот, он судит его, но судит особым судом, где председательствует Честь, а помогает этому председателю Храбрость, Ранимость, Бескомпромиссность и Доброта. Мне было горько, когда я закрыл последнюю страницу романа. Я потерял Никитина. Однако Никитин пришел в нашу литературу, он пришел к читателю, и он навсегда останется с ним: нельзя забывать любовь и никогда нельзя предавать забвению те берега, от которых отчалил ты и которые скрылись в синей, зыбкой дали - все равно они в тебе, ты не уйдешь от них, не скроешь, не вырвешь из сердца...
Я смотрел на фашиста-очкарика, сидевшего в темном углу кафе, что неподалеку от пересечения авениды Хенералисимо и калье Фернандес Вильяверде, и думал, что ненавидит он оттого, что боится, все время, каждый час и каждую минуту боится, и не столько нас он ненавидит, сколько свой народ, который проклинает фашизм и делает все для того, чтобы с сине-коричневым рабством было покончено - раз и навсегда.
В Мадриде часто повторяют горькую шутку известного общественного деятеля, публициста Хосе Пла. Когда во время гражданской войны Хосе Пла уходил из Испании, пограничник спросил его:
- Каковы ваши политические убеждения?
Хосе Пла ответил:
- Я - авторитарный либерал.
Пограничник был образованным парнем, но и он не понял, как можно совместить две эти несовместимости. Пла объяснил:
- Я хочу, чтобы правительство обладало достаточным авторитетом, который бы гарантировал свободу выражения моих либеральных взглядов.
Этот камушек в огород нынешнего кабинета. Умные центристы, связанные с бизнесом, подгоняют Фрагу: "Давайте же, хватит медлить! О т д а й т е хоть что-нибудь".
Мой стародавний друг, талантливый баск - фамилию его по понятным причинам я не называю - рассказывал, как на второй день после ареста, когда три "бригады пыток", сменявшие друг друга, ушли, обессиленные, отдыхать, а время задержания истекало - как раз тогда Франко ввел видимость закона, по которому задерживать без улик можно было только на семьдесят два часа, - инспектор отдела "по борьбе с коммунистами" слезно молил: "Ну о т д а й мне хоть что-нибудь, дурашка, хоть самую малость отдай, намекни хоть - тогда больше бить не будем".
Я понимал, что о т д а в а т ь нельзя ни малости - этой отдачей я сам, собственной рукой, подписывал ордер на арест, тюрьму, на расстрел, гибель.
Логику моего друга можно понять. Можно, впрочем, понять и логику нынешнего правительства. Это ж так приятно, когда приемная главы режима похожа на уголок Музея Прадо - старинная живопись, лучшие мастера мира, гобелены восемнадцатого века, мебель от Людовиков; ультрасовременные бронированные машины, постоянно ожидающие в подземных гаражах; трескучие мотоциклисты сопровождения; стрекозий рокот военных вертолетов, когда надо посетить коллег в одной из их загородных резиденций; одно слово - власть...
Одни считают, что власть можно укрепить, отдав малость, другие, реальной властью обладающие, хотят обезопасить себя холодной, отстраненной буквой закона, нарушение которого карается тюрьмой. Важно, чтобы закон был новым тогда и "посадка" тех, кто будет против, окажется "демократической", никак не шокирующей общественное мнение.
"Нижний этаж" в л а с т и по-настоящему понимает власть лишь в том случае, если он сам перемещается наверх. Умозрительность в политике - вещь нереальная.
- Правительство готовит реформу, - повторяют собеседники, близкие к кабинету. (Сколько можно?)
...Когда социологи станут исследовать этот отрезок испанской истории, а его обязательно станут исследовать в назидание потомству, беспристрастные ученые воздадут дань испанским журналистам: они много делают для того, чтобы парализовать возможный рецидив п р а в и т е л ь с т в е н н о й жестокости.
Делается это по-разному. Сейчас, например, в кругах серьезно думающих газетчиков более всего разбирается вопрос о возможности правого путча - при организованной поддержке армии и бункера. (Про "Опус деи" отчего-то все молчат!)
Утверждают, что армия аполитична, что армия сохранит нейтралитет и не примкнет к бункеру. Но ведь заместитель Ариаса Наварры по вопросам обороны, и министр авиации, и руководители генерального штаба - все они воевали вместе с Франко, топили в крови Республику, все они потом шли с войсками Гитлера и сражались против Советского Союза: какая уж здесь аполитичность и "нейтральность"?!
Можно по-всякому толковать слова военного министра Феликса Альвареса Аренас-и-Пачеко, когда он сказал, что "армия - это вооруженный народ, призванный обеспечивать безопасность настоящего и будущего нашей родины". Можно по-всякому толковать осторожные слова об "армейском авторитете" министра военно-морского флота Габриэля Пита де Вейга-и-Санса. Но следует точно знать, что и заместитель премьера по вопросам обороны генерал Фернандо де Сантьяго-и-Диас Мендевиль, и министр авиации, франкистский ас Карлос Франко Ирибарнегерай рождены в одно и то же время, в начале века. Четыре министра, держащие руки на к н о п к а х, прошли вместе с Франко весь путь, они жили его идеей и служили ей верой и правдой. Пока они сидят в своих креслах, о демократических реформах трудно говорить, надеяться на то, что их уберет Ариас Наварра тоже не приходится...
Армия - она и есть армия, - сила. Против ее организованной структуры не попрешь: выставят танки на перекрестке улиц - и все. Значит, с л о в о должно быть обращено не против армии, а к армии. И не впрямую - это режим не потерпит, - а намеком.
Как это делается? Очень интересным способом. В газетах появляется залп информации (только факты - никакой тенденции) о положении в Чили после захвата власти генеральной хунтой. Вопросы морального плана - изоляция Чили на международной арене, презрение всего мира к генералам-палачам - исключаются: этим армию не прошибешь. Генералов Испании предостерегают по-иному. Приводятся данные, что несмотря на получение от США после фашистского путча займов и кредитов на два миллиарда долларов, экономическая ситуация в стране катастрофическая. Не очень акцентируют внимание на том, что население страны живет в ужасных условиях и реальный доход людей снизился более чем в два раза, не стенают по поводу того, что более половины чилийцев живут в условиях нищеты, а шестьсот тысяч человек выброшены на улицу это тоже не для генералов.
Упирают на другое. Доказывают, что те слои общества, на которые опирались фашистские заговорщики, то есть мелкие и средние предприниматели, ныне стоном стонут по Ушедшим временам Альенде. Их антикоммунизм не окупился Пиночетом наоборот. Но при Альенде можно было бастовать - сейчас за любой локаут человека ждет тюрьма, пытки, расстрел без суда и следствия.
А крупные предприниматели, работающие на внутренний рынок? Они тоже в сложном положении: производство в стране снизилось на двадцать процентов. Крупнейшее металлургическое предприятие "КАП" закрыло свою самую мощную домну - внутренний рынок не покупает прокат. Крупнейшие текстильные фабрики "Томе-Овеха", "Бельявита" и "Фиад" работают три дня в неделю. Обувная фирма "Батя" открыта четыре дня в неделю - у людей нет денег на обувь. Фирма по производству шин "Инса" работает полгода, остальные месяцы рабочие не заняты на производстве - из-за дороговизны жизни приобретение машин резко сократилось. Продажа бензина упала в три раза. Закрываются сотни авторемонтных мастерских, бюро проката машин, придорожные ресторанчики, маленькие отели, аптеки, булочные, магазинчики.
На смену недовольства с е к т о р а общества пришло всеобщее недовольство. А это чревато в условиях диктатуры. Первая ласточка: начальник генерального штаба Арельяно Старк подал в отставку. Это первая открытая оппозиция Пиночету, и "не какая-нибудь там гражданская, а серьезная, военная". Можно, конечно, устроить Старку авиационную катастрофу с последующими государственными похоронами и выплатой семье пенсии - фашизм умеет делать такие штучки, но выход ли это для страны, где нет людей, компетентных в достаточной мере, чтобы руководить экономикой? Причем если в Испании голод и разруху, длившуюся пятнадцать лет, можно было объяснить "подрывной работой" республиканцев, потом второй мировой войной, то чем объяснишь крушение экономики в Чили? Три года прошло после путча, американские миллиарды льются рекой, а страна обрушивается все в более глубокую трясину кризиса, - как это объяснить? Объяснение одно "не садись не в свои сани". Поймут ли это испанские генералы, не отличающиеся особой интеллектуальной подготовкой?
Журналисты допускают мысль - не поймут. Надо помочь. Помогают. Опять-таки, очень интересным методом: рассказывают о подпольной работе в Чили. Проводят точный водораздел между тем, как строят свою тактику "миристы" ("Мир" "движение левых революционеров") и коммунисты. Особенно останавливаются на том, что если "миристы" допускают блок только с теми демохристианами, которые вышли из своей партии, если "миристы" главный удар делают на саботаж, то коммунистическая партия ведет иную линию: "накопление сил" и создание единого блока со всеми оппозиционерами, включая демохристианскую партию как целостную единицу. А демохристианская партия имеет в стране свои сильные опорные базы и давние традиции. Цель коммунистов - создание единого блока оппозиции, который изолирует верхушку армии, - это будет конец фашизма.
Такой расклад здешние генералы понимают. Происходит раскол и среди испанского генералитета: постепенно становится ясным, "кто есть кто" - где ястребы, а где голуби.
Профессор Мадридского университета Хосе Видаль Бенейто известен в Испании как историк и социалист.
Это типично по-испански:
- Познакомьтесь, пожалуйста, с руководителем нелегальной социалистической партии.
Причем говорится это на таком рауте, где рядом стоит член фаланги ("но, объяснят вам, - он хорошо думающий фалангист, он.- не доносчик"); банкир ("это умный банкир, он поддерживает не только социалистов, но и коммунистов, потому что делает ставку на прием Испании в "Общий рынок"); человек, близкий к министерству внутренних дел ("ничего страшного, его любит Фрага, он разрешает своему мозговому центру иметь контакты с оппозицией").
Сейчас в Испании много социалистических партий. Сразу после того как новый режим показал, что он не собирается карать за р а з г о в о р ы, нелегальные социалистические группы, вполне легально встречающиеся друг с другом, стали открыто заявлять о себе чуть не каждый день.
Известна "Социалистическая конфедерация", которая включает в себя "Социалистическую народную партию", "Социалистический союз Андалузии", "Социалистические союзы" Галисии, Астурии, "Социалистические автономные союзы" Канарских и Балеарских островов. В то же время существует "Социалистическая иберрийская конфедерация", которая объединяет "Социалистическое и демократическое движение Каталонии", "Социалистический альянс", "Социалистические согласия" Галисии, Валенсии и Каталонии.
Наиболее серьезной силой следует, видно, считать Социалистическую рабочую партию Испании (ПСОЭ), во главе с Филиппе Гонсалесом. Именно эта партия, созданная почти сто лет назад Пабло Иглесиасом, хранит республиканские традиции, именно эта партия входила в Народный фронт и сражалась против Франко. Сейчас партия поддерживает постоянные контакты с французскими, западногерманскими и скандинавскими социал-демократами, представительствуя от имени всех испанских социалистических групп. Это, однако, не всем нравится, начинаются расхождения среди социалистов, потому что далеко не все согласны с приверженностью лидеров ПСОЭ к "чисто левой" терминологии. Например, Социалистическая народная партия, возглавляемая профессором Тьерно Гальваном, ориентируется на более радикальный образец; какой именно - покажет время.
(Это очень хорошо, что в стране развивается социалистическое движение, в стране, где ранее за принадлежность к такого рода организациям немедленно сажали в тюрьму, но ведь такое невероятное разделение на группы идет на руку власти, которая всегда стремится править разделяя - уроки британской короны взяты на вооружение и "демократическими" режимами, и авторитарными. И второе: беседуя с товарищами социалистами, я вывел убеждение, что у них пока еще слаба опора в рабочем классе; главная база организаций - это интеллигенция, мелкая буржуазия, инженерно-технический персонал, часть крестьянства. Для просветительной организации это хорошо, но для партии, для движения, которое претендует на взятие власти, - этого явно недостаточно.)
Хосе Видаль Бенейто, как и Тьерно Гальван, относится к числу ведущих теоретиков социалистической ориентации.
- Разговоры о чрезмерной опасности со стороны "бункера" преувеличены, считает Бенейто. - Разве Ариас Наварра не является человеком бункера? А ведь Наварра не кто-нибудь, а председатель Совета министров. У него в руках все приводные ремни. Члены правительства, заявляющие о своих намерениях провести реформы, объясняют медленность и постепенность необходимостью "политической адаптации", чтобы переход от минимума к максимуму свободы не вызвал особых потрясений в стране. Но это шаткое объяснение. Расстояние от тирании к свободе - постоянно, оно не может меняться: демократия либо существует, либо ее нет совсем. Разрыв между провозглашенными Ареильсой "благими намерениями" в Париже и тем, что происходит в стране, может завести Испанию в тупик. А выход из тупика - кровавый выход.
...Мой стародавний знакомый, весьма близкий к нынешним руководителям, довольно резонно заметил:
- Разница между намерениями кабинета и устремлениями лидеров демократической оппозиции заключается в том, что правительство хочет достичь в стране "западногерманской стабильности", где соперничают две силы: социалисты и демохристиане при полулегальной компартии, а противники настаивают на "французском варианте", при котором объединенный блок социалистов и коммунистов ведет парламентскую борьбу против центра и правых групп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19