Сиднея, он принадлежит к тому слою общества, членам которого неведомо с
традание. Именно поэтому я и хочу порекомендовать автору обратиться в то
издательство, которое напечатает его книгу за весьма небольшую плату, и
честолюбие м-ра Б. Сиднея будет вполне удовлетворено, так как он сможет да
рить «фолиант» своим поклонникам.
Читателям же «Детройт фри пресс» значительно более по душе проза, застав
ляющая думать.
Пусть молодой автор не прогневается за честность.
Айвор Спакс, эссеист, историк литературы и критик".

28

"Любимая!
Мои дела пошли как никогда хорошо! Я много пишу, рассылаю рассказы по реда
кциям и жду ответов, чтобы порадовать тебя: «Мы победили, они взяли к печат
и новеллы, теперь заживем!» Недавно я ужинал у одного капитана. Еда была вп
олне изысканная, стол сервирован серебром и хрусталем, давали «марикос»
во льду и французское «шабли». Капитан долго распространялся о том, что с
тоит ему сойти на берег, получив пенсию от владельца компании, и он уж напи
шет романов и повестей о морском житье-бытье!
Мне было неловко возражать ему (только жестокий человек может рушить меч
ту, да еще тем более, когда мечтает хозяин стола), но в душе я не без горести
подумал о том, как несправедлив мир к той профессии, которой я посвящаю жи
знь!
Жажда писать Ц если, впрочем, таковая существует Ц пожирает человека, о
н готов быть голым и босым, только б иметь бумагу, перо, корку хлеба и кров н
ад головою, чтобы записывать то, что является ему постоянно, только б не уп
устить слова героев, что слышатся ему, только б успеть сделать то, что вмен
ено в обязанность сделать самим провидением, давшим чудный дар слагать с
лова во фразы.
Если человек в состоянии ждать пенсии, чтобы после этого начать литерату
рное творчество, он ничего, никогда, ни при каких обстоятельствах не напи
шет.
Все великие становились писателями в молодости, точнее, в юности. Возьми
Шиллера, Тургенева, Мольера или Лопе де Вега. (Я, увы, никогда не стану велик
им, оттого что уже сравнялось тридцать три, возраст Иисуса Христа, однако
Он завершил свой путь по этой грешной земле в этом возрасте, а я еще ничего
толком и не сделал.) Всякая цивилизация, если она истинная, а не декларати
вная, обязана искать юношей, наделенных талантом, и поддерживать их твор
чество. Только тогда может случиться чудо открытия нового гения. Мне каж
ется (может, конечно, я не прав), что суетливые, озлобленные и запуганные лю
ди дадут литературу, подобную их характерам. Но ведь это будет не литерат
ура, а пища для археологов, словно черепки чашек и золотые заколки скифск
их женщин… По такой «литературе» будущие исследователи станут с презре
нием судить обо всем обществе, его идеях, нравах и внутренних несовершен
ствах.
Любимая, ты давно не отправляла мне писем. Пожалуйста, расскажи подробно
о себе, о Маргарет, запиши ее фразы, я очень люблю слушать ее голос, а ты так
подробно приводишь слова нашей маленькой, что я сразу же вижу ее Ц всю це
ликом, будто она находится рядом.
Я не смею тебя просить ни о чем, но если бы ты смогла одолжить у добрых Роче
й еще двадцать долларов, был бы тебе сердечно признателен.
Целую тебя.
Твой Билл".

29

"Дорогой доктор Якобсон!
Сердечно благодарю Вас за те советы, которые Вы дали после визита к Этол. Я
обещаю Вам строго соблюдать предписания, которые Вы любезно изволили мн
е оставить. Но я знаю дочь лучше, чем кто бы то ни было, и поэтому понимаю, чт
о одни лекарства и диета не смогут помочь ей побороть врожденный недуг.
Известное Вам горе, незаслуженно обрушившееся на Этол, точит ее изнутри,
и хотя она, как Вы имели возможность заметить, научилась владеть собою, му
жественно сдерживает крайние проявления характера (увы, из-за болезни н
е всегда ровного), я опасаюсь, что курс, предложенный Вами, не принесет обл
егчения.
Она тяжко переживает то, что лишена средств, хотя занимается рукоделием,
подыскав достойных заказчиц, и много времени проводит за пишущей машинк
ой. На все мои просьбы отдыхать Этол отвечает решительным и несколько ра
здраженным отказом: «Я должна сама зарабатывать на жизнь!» Как нужно пос
тупить, чтобы понудить ее оставить ненужную работу и большую часть дня п
роводить на веранде, под пледом?
По-моему, единственный человек, кого она послушается, это Вы, дорогой докт
ор Якобсон. На Вас у меня вся надежда.
С глубоким уважением
Ваша миссис Роч".

30

"Дорогая миссис Роч!
Обещаю сделать все, что в моих силах, дабы повлиять на Этол, хотя ее характ
ер весьма сложен, что Вам известно лучше, чем мне.
Могу сказать со всей честностью, что легочные больные, особенно в ее сост
оянии, живут в мире иллюзорном. Главным лекарственным препаратом для них
является Надежда, а панацеей, дающей возможность верить в благополучный
исход недуга Ц иллюзия близкого свидания с тем, кого она любит и в кого б
езоговорочно верит.
В Нью-Йорке был случай, когда туберкулезная девочка загадала, что умрет в
тот день, когда облетит последний лист на стене дома, куда выходило ее окн
о. Родители подрядили художника, и он нарисовал тот лист, и девочка пережи
ла зиму, а весной у нее настало облегчение.
Но существует ли художник в той ситуации, с которой столкнулась несчастн
ая Этол?
Ваш доктор Якобсон".

31

"Мой милый!
Ты не представляешь, как много радости доставляет всем наша Маргарет. Ее
сердце, ум и такт восхищают меня с каждым днем все больше и больше. Я не усп
еваю записывать ее новые фразы, так они курьезны и быстролетны. Она шутит,
как ты, «между прочим», пробрасывая уморительные выражения с безучастны
м лицом. Когда я заливаюсь от смеха ее шуткам, она делает вид, что не понима
ет, отчего я так смеюсь.
Я много работаю. Заказы сыплются со всех сторон, и поэтому я, от себя ничег
о не отрывая, шлю тебе десять долларов. Они вполне могут тебе пригодиться.

Мое здоровье хорошо, как никогда. Я окрепла у мамы. Приступы легкого кашля
кончились совершенно.
Пожалуйста, не волнуйся о нас. Делай то, что тебе надлежит. Докажи низким л
юдям, что ты призван для того, чтобы писать прекрасные рассказы, а не сидет
ь в камере вместе с исчадиями ада, ворами, растратчиками и насильниками. В
се те, кто знает тебя, по-прежнему убеждены в твоей совершенной невиновно
сти.
Вчера мне прислал записку милейший ветеран и основатель «Первого Нацио
нального» Майкл Ф. Смайли. Он молил меня срочно прийти к нему, в клинику до
ктора Якобсона. Почерк был ужасен, рука дрожала. Несмотря на легкий озноб,
я отправилась к нему, но у него в палате уже находился священник. Старый Ма
йкл умер тихо и внезапно для всех.
Я видела его раньше, помнила его грубоватым, лишенным сентиментальности
, рубящим сплеча, и поэтому была удивлена стилем записки. «Я должен немедл
енно открыть Вам, моя несчастная Этол, нечто крайне важное. Это может изме
нить Вашу судьбу. Спешите!» Что он намеревался открыть мне, как ты думаешь?

Маргарет ждет не дождется приезда в город цирка. Представление обещает б
ыть очень интересным. Все дети готовятся к празднику.
Как мы и уговорились, Маргарет было сказано, что папа находится в дальнем
путешествии, но больше всего я боюсь, если кто-нибудь из жестоких людей ра
сскажет своим детям или внукам правду. Что мне тогда говорить маленькой?

Милый, я считаю каждый час нашей разлуки и постоянно молюсь за тебя.
Твоя Этол".

32

"Любовь моя!
Это будет страшно, если кто-нибудь скажет Маргарет ужасную правду про ее
беспутного отца. Заклинаю тебя сделать все, что можно, только б этого не сл
училось. Надо придумать так, чтобы девочка выходила в город только с тобо
ю или с доброй миссис Роч, а в дом приглашать лишь внуков и детей верных др
узей, которые умеют молчать и верить. Ты не можешь представить себе, какая
это будет травма для маленькой, если ей скажут: «Твой папа Ц вор, он убежа
л из города, и его ищет полиция». Прошу тебя, сжигай все мои письма! Время ле
тит безудержно, пройдет год-два, Маргарет научится читать, и представь то
лько, что будет, если она увидит мои письма.
Родная, ты писала, что чувствуешь себя хорошо, но двумя абзацами ниже приз
налась, что шла к Майклу Ф. Смайли, несмотря на озноб. Отчего у тебя озноб? Ве
дь на улице так тепло… Ты что-то скрываешь от меня, я чувствую.
Этол, скажи правду: может быть, мне вернуться? Может быть, мне надо быть под
ле тебя сейчас, если ты ощущаешь озноб даже в жаркие дни? Будь что будет, я с
делал много заготовок, я не все еще успел записать, потому что навык, ремес
ло приходят не сразу, но от рассказа к рассказу (даже те, которые я рву и сжи
гаю) я чувствую себя все более и более уверенным. У меня написано четыре ве
щи, а в голове отлилось еще двенадцать. Это уже книжка. Конечно, много чепу
хи и натяжек, но пара-тройка удачных фраз, пара любопытных характеров все
же удались мне.
Каждый день я ощущаю, как перо все более и более послушно мне. Словно учени
к плотника, я складываю бревна и перестаю бояться, что они, покосившись, ос
ядут и покатятся наземь. Я никогда не думал, что навык имеет такое значени
е для профессионального литератора. Раньше, когда я получал свои сто бак
ов в Банке, и приходил к тебе, и пил кофе, и любовался Маргарет, и сочинял ей
сказки, а потом, уложив ее, отправлялся к столу, за работу, я был похож на сам
одовольного набоба, уверенного в своей абсолютной правоте, всезнании и с
иле. Нет, делить себя нельзя, только занятие одним, главным и единственным
делом может дать надежду на какой-то, пусть маленький, но все же успех.
Любимая, попроси наших добрых соседей узнать, не оставил ли Майкл Ф. Смайл
и для меня какого-нибудь письма? Или, может, он вызывал перед кончиной ког
о-либо из адвокатов, дружески к нам расположенных?
Целую тебя, моя нежность. Целую маленькую.
Твой Билл".

33

"Уважаемый мистер Сидней!
Литературное агентство «Макгиббон энд бразерз» поручило мне ознакомит
ься с рассказами, присланными Вами для продажи в журналы или газеты.
Я внимательно ознакомился с Вашими сочинениями, прочитал их дважды, сдел
ал кое-какие заметки на полях карандашом (Вы вольны стереть их, карандаш б
ыл тонко заточен, грифель мягок) и решил написать Вам чисто человеческое,
дружеское письмо, а не рецензию, которую вменено в обязанность сочинять
литературным критикам.
Я долго не мог ответить самому себе на вопрос: во имя чего Вы пишете
такие рассказы? Ведь даже Эдгар По, мастер добротного класса, поста
вил себя вне серьезной литературы тем, что на первый план выдвигал сюжет,
интригу, захватывающую коллизию, но не характеры и проблемы. Неужели Вы х
отите добиться легкого, а значит, кратковременного успеха у мало читающе
й публики? Но ведь она откладывает в сторону шедевры мировой литературы
из-за их «сложности» и коротает время, пролистывая пухлые тома Александ
ра Дюма или же короткие новеллы Мопассана. Тот ли уровень?!
Поверьте, легкий успех кружит голову, но какая гамма трагических пережив
аний ждет литератора, когда успех минул и настало тяжелое время безвестн
ости?!
Меня огорчило мелкотемье Ваших литературных опытов. Вы пытаетсь создат
ь образы людей, которые исполнены благородства, честности и отваги. Мног
о Вы таких видели на своем веку? Положа руку на сердце, признайтесь, что бо
лее всего Вам встречались такие типы, которые продадут за доллар, оставя
т в трудную минуту, отобьют любимую, помешают в бизнесе… Разве не коварст
во отличает значительное большинство рода человеческого?! Представьте,
что Вы построили прекрасный дом, открыли салун, к Вам идут люди, Вы хорошо
зарабатываете, дело процветает… Но разве это будет радовать Ваших сосед
ей? Разве Вам не придется завести пару злых собак, которые отгонят ночью т
ех, кто будет красться с галлоном керосина, чтобы превратить Ваш дом в пеп
елище?! Можете не отвечать мне на этот вопрос, но ответьте себе, мистер Сид
ней! Снимите с глаз розовые очки! Оборотитесь к правде жизни!
Видимо, у Вас нет детей, и поэтому Вы лишены чувства отцовской ответствен
ности, которое подвигает литератора на то, чтобы писать ту правду, котора
я обнажает порок и показывает жизнь такою, какая она есть, Ц в назидание
потомству. Чем более ярко и открыто Вы станете писать пороки общества, яз
вы, его разъедающие, чем честнее Вы ощутите безысходность, в которую пост
авлен маленький человек, тем будет лучше и для Вас, и для Ваших детей, когд
а Вы ими обзаведетесь.
Вы, видимо, коренной житель Нью-Йорка, поэтому зарисовки, сделанные в наше
м городе, более или менее удачны. Но когда Вы начинаете живописать ковбое
в, Дикий Запад, покорителей прерий, то сразу делается видно, что Вы там ник
огда не были, труд пастухов и объездчиков Вам неведом. Вы, простите меня, в
ысасываете сюжеты и характеры из пальца… Отсюда Ц ходульность, литерат
урное сюсюканье, желание ошеломить.
Я по роду своей литературной деятельности много читал о ковбоях: меня, ка
к и многих, не может не интересовать история освоения Дикого Запада, и, пра
во же, картинки, наскоро написанные очевидцами, кардинальным образом раз
нятся от того, что живописуете Вы, изобретая характеры сконст
руированные, никак не живые.
Я написал такое длинное письмо лишь потому, что обнаружил в Ваших работа
х некие элементы пера .
Вам, в случае если Вы станете много работать, наверняка удастся создать ч
то-либо для печати. Однако послушайте моего совета, больше пробуйте себя
в сказках для детей, в юмористических рассказах, но не замахивайтесь Ц в
о всяком случае, пока что Ц на серьезные темы. Они Вам не по плечу.
Не сердитесь за откровенность.
Энтони Мур,
Ответственный за работу с Молодыми Дарованиями".

34

"Дорогой Ли!
Что-то давно я не получал от тебя вестей! Уж не случилось ли чего? Пожалуйс
та, напиши о своем житье-бытье!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29