3 Ночью ветер снова повалил крест. Беда в том, размышлял поутру Огден Рассел, протирая глаза от гноя, что песок ненадежен. Если бы найти подходящие валуны и навалить их у основания, тогда речной ветер ничего не сможет сделать.Надо что-то предпринять, ведь не подобает кресту столь жалко крениться при всяком порыве ветра. Не соответствует это ни святости символа, ни набожности воздвигшего крест.Сидя на песке, слушая веселое утреннее журчание реки, Рассел думал о том, мудро ли он поступил, избрав этот островок для своего одиночества. Одиночество ему удалось, но все же явно чего-то недоставало. Комфорта, вот чего. Но ведь, напомнил он себе, я искал здесь не комфорт. Комфорт остался там, в мире, от которого он отвернулся. Но он отринул и это, и многое другое — в поисках чего-то более возвышенного и значительного, в поисках того, чье существование ощущал, но все никак не мог обрести.— Но, Господи, я ведь старался! — простонал он. — Боже мой, я ведь так старался!Он встал и очень осторожно потянулся, все тело ломило от речной сырости, от ветра, от ночевок под ветхим одеялом. Да и как согреться, вся его одежда лишь старые, отрезанные выше колен брюки.Он потянулся и стал размышлять, следует ли заняться крестом до молитвы или молитва будет услышана и так. Наконец он решил, что крест есть крест, и не важно — установлен он или лежит на песке.Стоя над рекой, он боролся с навязчивыми мыслями, пытаясь заглянуть себе в душу, проникнуть в вечную тайну мира, скрытого еще глубже души — вечно неуловимого и непостижимого. Но озарение не возникало, ответ не приходил, не приходил никогда. А сегодня хуже прежнего; единственное, о чем он мог думать в это утро — обожженная, шелушащаяся кожа, ссадины от долгого стояния на коленях, голодные спазмы в желудке, и самое главное — попалась ли рыба на крючки расставленных с вечера снастей.И если теперь, после месяца ожидания, думал он, ответа все еще нет, то его, наверное, просто не существует, и я ошибся в выборе пути, взывая к несуществующему, к несуществовавшему никогда Богу. А может, я звал не тем именем…Хотя имя не может иметь никакого значения. Имя — это только имя, не более. Символ. Ведь, напомнил он себе, то, что я ищу, это просто — понимание и вера, глубина веры и мощь понимания, присущие людям и прежде. Для веры, несомненно, должно быть основание, и это основание можно отыскать. Не могло же ошибаться все человечество. Любая религия всегда нечто большее, чем просто вымысел человека, желающего заполнить мертвую пустоту своего сердца. Даже неандертальцы хоронили умерших лицом к восходу, кидали в могилу горсть красной охры — символ второй жизни, клали рядом с мертвецами их оружие и украшения — то, что понадобится им в будущем существовании.Он должен узнать! Он заставит себя узнать! И он узнает, проникнув в тайны естества.Жизнь, размышлял он, нечто-большее, чем пребывание на этой земле, пусть даже сколь угодно долгое. Кроме пробужденной, обновленной и бессмертной плоти должна существовать и какая-то другая вечность.Сегодня, сейчас он заново посвятит себя поиску. Он будет дольше стоять на коленях, искать будет глубже и, кроме поисков, не допустит в свою жизнь более никого — и его день настанет! Где то там, в будущем, есть час и мгновение, когда он обретет ясность и веру, но никому не ведомо, когда этот час настанет — может быть, он уже близок.Для этого ему понадобятся все силы, поэтому надо подкрепить плоть— немедленно, еще до молитвы. И тогда подкрепленный, с новыми силами он отправится на поиски истины.Обогнув песчаный карьер, он дошел до ив, к которым были привязаны лески и потянул за них. Они легко вышли из воды и оказались пустыми. Мощный приступ голода скрутил его тело. Что ж, опять придется довольствоваться моллюсками. От этой мысли он ощутил тошноту. 4 Б.Д. резко постучал карандашом по столу, подавая сигнал к началу совещания. Благожелательно оглядев присутствующих, он обратился к Эплтону:— Рад видеть вас, Маркус. Вы у нас гость не частый, видимо, что-то серьезное?— Да, Б.Д., — хмуро ответил Эплтон радушному Б.Д. — Проблема есть, и она не только моя.— А как у нас дела с кампанией по бережливости, Дэн? — Б.Д. кинул взгляд на Фроста.— Продвигаются, — ответил тот.— Рассчитываем на вас. — Б.Д. стал серьезен. — Кампания должна быть эффективной. Я слышал, что капиталовложения в монеты и марки продолжают расти…— Беда в том, — начал оправдываться Фрост, — что марки и монеты очень удобны для долговременных вложений …Питер Лэйн, казначей, нервно заерзал на стуле:— Чем скорее вы добьетесь хоть чего-то, тем лучше. Падает спрос на наши акции. -Лэйн недовольно оглядел собравшихся и произнес таким тоном, словно это было ругательство: — Марки и монеты …— Мы могли бы положить этому конец, -заметил Маркус Эплтон. — Одно слово и никаких там памятных, юбилейных, благотворительных и прочих коллекционных выпусков.— Но вы забываете, — повернулся к нему Фрост, — что дело не только в марках и монетах. Ведь есть еще и живопись и фарфор, и многом другое. Да что угодно может возрасти в цене за короткое время! Торговлю не остановишь.— Ничего мы не будем останавливать. -резко вмешался Б.Д. — И так уже полно разговоров о том, что мы хотим завладеть миром.— Думаю, что именно эти разговоры активизируют Святых. Какието они неприятные, хоть ничего особенного и не вытворяют, — заметил вице-президент Карсон Льюис, руководитель технологического отдела.— Сегодня появилась новая надпись, -заявил Лэйн. — Весьма удачная, кстати.— Уже нет, — процедил сквозь зубы Эплтон.— Я понимаю, что уже нет, -съехидничал Лэйн. — Но бегать за этими людишками с ведром и тряпкой — как-то несерьезно.— Не думаю, — скептически отозвался Льюис, — что возможны какиелибо другие меры. Идеально было бы покончить с ними раз и навсегда, но вряд ли это возможно. Впрочем, надеюсь, что Маркус со мной согласится, может быть, мы сумели бы отчасти управлять ими?— Мне кажется, — поморщился Лэйн, — что мы могли бы поворачиваться и попроворнее. В последнее время эти лозунги появляются все чаще. У Святых, надо полагать, целый отряд ночных рисовальщиков. И не только здесь — повсюду. И в Чикаго, и по всему Западному побережью, и в Европе, и в Африке.— Когда-нибудь, — парировал Эплтон, -этому придет конец. Это я вам могу обещать. Зачинщиков не очень много, мы поймем их.— Но только без шума, Маркус, -встревожился Б.Д. Я настаиваю, чтобы все прошло тихо.— Очень тихо, — сверкнул улыбкой Эплтон.— Но ведь не только же лозунги, — не унимался Лэйн. — Еще и слухи!— Слухи нам не вредят, — успокоил его Б.Д.— Некоторые не вредят, конечно, — заметил Льюис. — Тем которые придумываются лишь затем, чтобы языки поупражнять. Но есть слухи и не беспочвенные. Я имею в виду те, что касаются деятельности Нетленного Центра. Правда в них искажена до неузнаваемости и уже одно это может нам повредить. Нам и нашему облику. Сильно повредить. Но меня интересует другое: каким образом Святые добираются до подобных сведений? Я опасаюсь, что им удалось создать целую информационную сеть— и здесь, и в других отделениях Центра. Вот этому надо положить конец немедленно.— Нельзя утверждать, — запротестовал Лэйн, — что все слухи распускаются Святыми. Кажется, мы им приписываем слишком многое. А это просто компания психопатов с дурацкими идеями.— Если бы психопатов… — вмешался Эплтон. — Психопатов бы мы просто изолировали. Нет, это деятели весьма ловкие. Плохо, если мы их недооценим. Мой отдел занимается ими постоянно, и знаем о них мы уже довольно много. Так что вскоре…— Склонен согласиться с вами, -перебил его Льюис, — в том, что это активная и хорошо организованная оппозиция. Мне представляется, что у них есть определенные связи с Бродягами, и если обстановка для коголибо из Святых становится критической, то он просто уходит в пустыню и находит убежище у Бродяг…— Бродяги более-менее являются тем, чем они представляются, — покачал головой Эплтон. — Вы слегка преувеличиваете, Карсон. Толку от Бродяг никакого, это просто патологически неприспособленные люди, которые нигде не могут найти себе места. Да их всего-то что-то около одного процента.— Меньше, чем полпроцента, — уточнил Лэйн.— Вот-вот, они составляют менее половины процента населения. Объявили себя свободными от нас, скитаются кучками по пустыне, както сводят концы с концами…— Коллеги, — взял бразды правления в свои руки Б.Д. — Я полагаю, что мы слишком углубились в предмет, который обсуждали уже не раз, без особенных, к тому же результатов. Полагаю, что Святых нам следует оставить на попечение отдела безопасности.— Благодарю вас, Б.Д. — кивнул Эплтон.— Итак, вернемся к основной проблеме. — предложил Б.Д.— Пропала одна из наших сотрудниц, -тихо вступил Чаунси Хилтон, глава отдела по исследованиям Времени. — У меня такое ощущение, что ей удалось найти что-то серьезное.— Но если она на что-то напала, -взорвался Лэйн, — так что же она…— Будьте добры, Питер, — успокоил его Б.Д. и оглядел собравшихся.— Давайте обсуждать спокойно. Прошу прощения, коллеги, что мы не известили вас немедленно. Не думаю, что это событие следовало замалчивать, но и поднимать особенный шум вокруг него тоже не хотелось, тем более, что Маркус полагал…— То есть, Маркус ее уже ищет? — вмешался Лэйн.— Шесть дней. Ни малейшей зацепки, -кивнул Эплтон.— А не может быть так, — спросил Льюис, — что она просто уединилась, чтобы спокойно поработать?— Мы думали об этом, — вздохнул Эплтон. — Она бы уведомила меня. Мона — работник чрезвычайно сознательный. Да и записи ее исчезли.— Так если она отправилась работать, -возразил Льюис, — то, наверное, и забрала их с собой?— Но не все же, — пожал плечами Хилтон, — только связанные с текущей работой, а пропали все. Да изъятия из проекта и не допускаются. В общем, наша безопасность оказалась недостаточно вездесущей.— А вы проверяли мониторы? — полюбопытствовал Лэйн.— А какой в этом толк? — удивился Эплтон. — Мониторы не имеют дела с идентификацией личности. Компьютер просто следит за человеком, когда тот в его секторе. Если сигнал изменился, значит человек умер, и туда немедленно высылаются спасатели. Когда люди переходят из сектора в сектор, их сигналы воспринимаются другими компьютерами, вот и все.— Значит, человек перемещается?..— Да. Так ведь путешествуют очень многие. А Мона Кэмпбел могла и не трогаясь с места как-то укрыться.— Наверное, ее похитили, — предположил Льюис.— Вряд ли, — возразил Хилтон. — Вы забываете, что исчезли записи.— То есть, вы предполагаете, -вмешался Фрост, — что она намеренно покинула службу?— Она сбежала, — вздохнул Хилтон.— Вы действительно уверены, что она совершила открытие? — осведомился глава отдела космических исследований Говард Барнс.— Похоже на то, — ответил Хилтон. — Она сообщила мне, весьма сдержанно, что приступает к новой серии расчетов. Я еще подумал — как странно, почему она так нервничает и все время оглядывается…— Она сказала — расчеты? — переспросил Лэйн.— Да. Потом я выяснил, что она работала с гамалийской математикой, помните, Говард?— Да, — кивнул Барнс. — Одна из наших экспедиций обнаружила ее лет двадцать назад. На планете, некогда населенной человекоподобными. Чтобы пустить ее в дело, нужно было придавать ей земную форму, а на это ушло бы лет тысячу или больше.— А из этой математики мы могли что-то использовать? — спросил Льюис.— Наши парни пытались разобраться, -ответил Барнс. — Ничего у них не вышло. То есть, это была математика, но настолько далекая от привычного представления о предмете, что всерьез взяться за нее никто так и не смог. Экспедиция обнаружила и другие следы цивилизации, но не столь интересные. То есть, они представляли интерес для антропологов и культурологов, но практического применения не имели. Математика хоть на что-то годилась. Все материалы были в книге, ну, это можно назвать книгой, притом достаточно сохранившейся, редко когда на планете находят что-то подобное. В общем, мы немного волновались, когда ждали возвращения экспедиции.— И никто этот орешек не раскусил, -хмыкнул Рейн. — Кроме, быть может, этой вот Моны Кэмпбел.— Я почти уверен, что так оно и есть, — согласился Хилтон. — Она — личность весьма неординарная, и…— А вы, что же, не требуете от сотрудников регулярных промежуточных отчетов? — перебил его Лэйн.— Разумеется, требуем. Но мы не заглядываем им через плечо. Вы же понимаете, какие могут быть последствия.— Да, — вздохнул Барнс. — Они должны обладать некоторой свободой. Им надо дать почувствовать, что во время работы исследования как бы принадлежат лично им.— Все вы, — вступил Б.Д. — отдаете, разумеется, себе отчет в серьезности положения. При всем моем уважении к Говарду, программа космических исследований — проект долгосрочный, и результаты принесет лет через триста-четыреста. А проект Времени необходимо претворять в жизнь незамедлительно. Ведь он обеспечит нам жизненное пространство, которое может понадобиться уже в следующем веке. Или даже раньше. Как только мы приступим к оживлениям, пространства потребуется больше, чем в состоянии предоставить Земля. И этот день, возможно, близок. Ребята из отдела бессмертия продвигаются очень неплохо — если я правильно понял то, что сообщил мне Энсон.— Все так, — сказал Энсон Грейвз. — Мы чувствуем, что подобрались вплотную. Я бы так сказал, что максимум через десять лет…— Через десять лет, — торжественно возвысил голос Б.Д. — мы будем обладать бессмертием…— Если только не возникнет ничего непредусмотренного, — предупредил Грейвз.— Будем надеяться, что нет, — Б.Д. оставался непоколебим. — Через десять лет у нас будет бессмертие. Материальные преобразователи разрешили проблему ресурсов. В свой срок будет осуществлена и жилищная программа. Главное — вопрос пространства. Чтобы заполучить его, и как можно скорее, необходим решающий прорыв во времени.— А мы не ждем невозможного? — осторожно спросил Лэйн. — Вдруг окажется, что время нельзя расщепить. И тогда мы ничего не получим.— Не могу с вами согласиться, -возразил Хилтон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18