Капитан Мендвилл принесет мои извинения остальным. Небольшое недомогание ее светлости заставляет нас обоих удалиться гораздо раньше, чем предполагалось. — И он предложил ее светлости руку. — Моя дорогая…
Лорд Кемпбелл был исполнен истинно королевского величия, и тем, к кому он обращался, стало ясно, что удаляется он, дабы избежать вульгарного скандала, унизительного для его достоинства. Поэтому никто не сделал попытки его отговорить. Даже леди Кемпбелл чувствовала себя бессильной поколебать его бесповоротную решимость, хотя отчаянно хотела вмешаться.
Все, кроме сэра Эндрю, оставшегося стоять на месте, склонились в низком поклоне и замерли в таком положении, пока лорд Уильям под руку с женой не вышли в холл в сопровождении капитана Таскера и мисс Рэйвнелл. Остальные обрушились на сэра Эндрю с упреками и обвинениями. Но он только глядел пренебрежительно и молчал: дескать, коль вам нравится, можете браниться хоть до хрипоты — я все равно добьюсь своего.
Присутствующие поняли это и смирились с неизбежностью стать свидетелями дуэли. Однако, когда дело дошло до выбора секундантов, только один человек согласился взять на себя роль секунданта сэра Эндрю. И хотя Энтони Флетчелл был таким же решительным приверженцем тори, как и сам Кэри, обязанность эту он принял под большим давлением. Сэр Эндрю чуть было не взорвался, когда от нее отказался Мендвилл, но тому удалось ловко выкрутиться:
— Поскольку я ваш родственник, сэр Эндрю, то встать на вашу сторону — мой святой долг. Однако в то же время я конюший лорда Уильяма, и мой долг помешать вам или хотя бы не вмешиваться. Войдите в мое безвыходное положение…
Тем не менее именно Мендвилл отправил перепуганного лакея за неким ларцом красного дерева, хранящимся у миссис Пратт, выполнявшей обязанности экономки Стэйт Хауса. Когда ларец с парой дуэльных пистолетов был доставлен, мистер Флетчелл вручил его полковнику Молтри, стоявшему подле Лэтимера, который сидел в кресле и раскачивался из стороны в сторону в состоянии полнейшего уныния. После всего, что он уже пережил этой ночью, оказаться еще и втянутым в дуэль с собственным тестем, человеком, заменившим ему в недавнем прошлом отца… это было нестерпимо. В нем все сильнее крепла решимость, наперекор всему, что могут о нем подумать, избежать этого поединка. Он поднялся как раз в тот момент, когда раздался голос Молтри:
— Что я вижу, сэр? Пистолеты? Но мы не просили пистолетов!
Лэтимер мельком взглянул на ларец и сказал:
— Мы вообще ничего не просили. Мы не будем драться с сэром Эндрю Кэри. Мистер Флетчелл, будьте любезны, попросите сэра Эндрю подойти ко мне. Я надеюсь доказать ему, что дуэль невозможна.
— Едва ли вас правильно поймут при сложившихся обстоятельствах, — отважился заметить Флетчелл.
— Мне это сейчас безразлично. Есть вещи гораздо более серьезные.
Флетчелл поклонился и отправился выполнять поручение. Сэр Эндрю подошел и с напускным спокойствием остановился перед Лэтимером.
— Сэр Эндрю, — сказал Лэтимер так, чтобы все услышали, — дуэль между нами невозможна. Будет лучше, если вы узнаете правду. Сегодня утром мы с Миртль обвенчались.
Он думал произвести эффект разорвавшейся бомбы, ждал вспышки ярости, недоверия, чего угодно, но только не такого ответа, который получил:
— Напротив, сэр, это дополнительная, если не главная причина. — Кэри загромыхал, потрясая кулаком: — Я не желаю в зятья бунтовщика, и вдобавок труса!
Взгляд Лэтимера выражал безнадежное отчаяние. Судьба затянула его в стремительный водоворот, и продолжать сопротивление ему не по силам.
— Пожалуйста, Молтри, делайте свое дело, и поскорее покончим с этим.
Сэр Эндрю снова удалился, а Молтри возобновил переговоры.
— Но пистолеты — в помещении! Это неслыханно! Это чудовищно, немыслимо. Мы требуем драться на шпагах.
Главной причиной его настойчивости была уверенность, что на шпагах Лэтимеру удастся избежать ранения и не нанести большого урона сэру Эндрю. Но Флетчелл следовал своим инструкциям и настаивал на пистолетах.
— Вы не имеете права требовать. Мы — вызывающая сторона, и выбор оружия за нами.
— Я не слышал никакого вызова… — возразил Молтри.
— О, Уильям, пусть делают, что хотят, и покончим с этим.
— Но они требуют пистолеты! — кипятился Молтри.
— Пусть будут пистолеты. Какого дьявола! Не все ли равно?
— Весь вопрос в дистанции. — Молтри обратился к Флетчеллу: — Какую дистанцию вы предлагаете?
Но Флетчелл, как ни в чем не бывало, флегматично прикинул на глаз длину приемной.
— Принимая во внимание размеры помещения, мы предлагаем десять шагов.
Молтри сердито рассмеялся:
— С десяти шагов — на пистолетах! Ты слышал, Гарри? Десять шагов!
— Хоть носовой платок, если им так нравится, — разозлился Лэтимер.
— Но это же убийство!
— А ты только сейчас это заметил?
Музыканты в бальном зале, игнорируя все события, заиграли новую увертюру. У кого-то сдали нервы, и он крикнул, чтобы оркестр прекратил играть; кто-то другой порывался пойти к ним, чтобы передать это требование, но в это время подал голос Ратледж:
— Ни в коем случае, — сказал он. — Нельзя еще больше пугать дам. У них и так в ближайшем будущем может появиться в достатке поводов для тревог. — И он предложил, если уж соперники намерены во что бы то ни стало продолжать, перенести поединок в другое место. Но Кэри не желал ничего слышать. Он заявил, что его нисколько не волнуют чувства мятежников, будь то женщины или мужчины, а прочих возмездие бунтовщику может только обрадовать. Оскорбление мистер Лэтимер нанес здесь — здесь пусть и искупает свою вину.
Тогда Ратледж подошел к двери, ведущей в зал, и повернул ключ, а Флетчелл и Молтри, действуя вместе, начали заряжать пистолеты.
Наконец — Лэтимеру показалось, что прошла целая вечность — полковник кивком пригласил его в центр комнаты; туда же Флетчелл вызвал главного зачинщика.
— Мы предполагаем, джентльмены, — сказал Флетчелл, — поставить вас спиной к спине. По мере того, как кто-нибудь будет считать, вы сделаете по пять шагов к противоположным углам… — Он оглянулся. Сзади стоял высокий, подтянутый капитан Торнборо в бело-голубой военно-морской форме. — Капитан Торнборо, не соблаговолите ли вы взять на себя труд отсчитать шаги?
Моряк чуть-чуть попятился, на его загорелом лице проступило выражение отвращение.
— Я предпочел бы… — начал он, однако потом пожал плечами, — какая разница — я или кто-нибудь другой.
Когда дуэлянты, согласно правилам, вручили свои шпаги секундантам и, заняв исходную позицию, встали спина к спине, капитан Торнборо выступил на шаг вперед.
— Джентльмены! Как сказал мистер Флетчелл, по моему счету вы начнете отмеривать дистанцию. На счет «пять» вы делаете последний шаг, поворачиваетесь и стреляете.
Полковник Молтри, как предписывалось правилами, подошел к Лэтимеру с заряженными пистолетами, предоставляя ему право выбора, а капитан Торнборо обратился к зрителям:
— Позвольте просить вас, джентльмены, отступить назад, чтобы выйти из поля зрения противников, и воздерживаться от малейшего движения. Это может отвлечь их внимание, — он подождал, пока все присутствующие, включая и секундантов, отодвинулись достаточно далеко. — Теперь, джентльмены, если вы готовы… — он на мгновение смолк, сделал два шага назад и начал считать: — Один — два — три — четыре — пять!
При счете «пять», разойдясь по диагонали до углов комнаты, соперники развернулись лицом друг к другу. Но только один из них — это был Кэри — поднял руку. Он медленно, тщательно прицелился в Лэтимера, напрягшегося, как струна, но не сделавшего никакого движения, чтобы хоть как-то уклониться от выстрела. Вдруг, в тот самый миг, когда сэр Эндрю уже нажимал на спусковой крючок, дверь из холла, о которой все забыли, с шумом распахнулась, и на пороге возникла Миртль в плаще и капюшоне, бледная и перепуганная. В ту же секунду пистолет сэра Эндрю выстрелил.
Распахнувшаяся дверь помешала ему. Пистолет в последний миг дернулся на какую-то долю дюйма вверх, и пуля ударила в высокое зеркало за спиной Лэтимера. Осколки разлетелись во все стороны.
Капитан Торнборо в две секунды очутился рядом с Миртль. Она стояла ни жива, ни мертва, но не уступала настойчивым уговорам удалиться.
При звуке выстрела музыка в зале резко оборвалась, и наступило тревожное затишье. Но никто этого как будто не замечал. Странно громко прозвучал голос Флетчелла:
— Мистер Лэтимер, ваш выстрел!
— Вам нет нужды его ждать, — сказал Лэтимер. Его рука, в которой был пистолет, оставалась опущенной. — Я не намерен стрелять.
Протестующие восклицания секундантов и наблюдателей смешались с шумом голосов, вдруг раздавшихся в зале. Кто-то колотил в дверь. Но никто по эту ее сторону не откликнулся.
Лэтимер обратился к моряку, который играл, в каком-то смысле, роль знатока кодекса чести и распорядителя дуэли.
— Капитан Торнборо, сэру Эндрю помешали. Его отвлекла дверь.
— Это непредвиденное обстоятельство, несчастный случай. Но ввиду того, что никто из вас не виноват, это не меняет вашего положения. Вы обязаны сделать свой выстрел.
— Обязан?
Флетчелл, дрожащим голосом, выдающим нервное напряжение, ответил за капитана:
— У вас нет выбора. Не тяните же… проклятье! Это непорядочно!
— Я полагаю, что мое право — мое неотъемлемое и строго определенное право — задерживать выстрел сколько мне необходимо.
Наступила пауза; никто не осмеливался объявить решение, которое, на самом деле, требовало рассмотрения на суде чести. Тогда, видя, что все колеблются, капитан Торнборо попробовал выступить арбитром:
— Бесспорно, мистер Лэтимер, это ваше право. Но, как сказал уже мистер Флетчелл, злоупотреблять им едва ли порядочно. Бывают случаи, когда настаивать на наших неотъемлемых правах…
Лэтимер нетерпеливо перебил его:
— Джентльмены, в настоящую минуту меня волнуют только строго определенные права. Порядочность в этом деле не играет роли. Раз я должен выстрелить, то сделаю это… как-нибудь в другой раз. — Он улыбнулся и расправил плечи. Теперь он стал хозяином положения и полностью овладел собой. Миртль, глядя на него, почувствовала, как ее постепенно отпускает оцепенение.
Изумленный гул голосов был перекрыт истошным криком сэра Эндрю:
— Что значит в другой раз?!
— День я выберу по своему усмотрению, — негромко ответил Лэтимер и шагнул вперед, намеренно покидая свою позицию. Он протянул неразряженный пистолет полковнику Молтри. — Сэр Эндрю остается моим должником. А я сохраняю за собой право потребовать долг или простить.
— Проклятый негодяй! — Сэр Эндрю метал громы и молнии. Разражаясь потоками брани, он схватил свой пистолет за ствол и, превратив его в дубинку, бросился на Лэтимера, однако полковник Гедсден и другие схватили его за руки и удержали силой.
Кто-то отпер дверь зала, испугавшись, что ее в конце концов вышибут, и на пороге столпились дамы и кавалеры, недоуменно наблюдая, как сэр Эндрю пытается вырваться из рук своих пленителей, исторгая ругательства и проклятья.
Лэтимер в сопровождении Молтри поспешил к двери, у которой стояла Миртль.
— Дорогая! — приглушенно произнес он и успокаивающе взял ее за руки.
Энтони Флетчелл крикнул ему вслед:
— Мистер Лэтимер, то, что вы делаете — чудовищное злодейство. Это бесчестно — связывать сэра Эндрю обязательством встать под ваш пистолет, когда вам вздумается разрядить его. Будьте же великодушным…
— Знаю, сэр, я мог бы выстрелить в воздух, — откликнулся Лэтимер. — Я не нуждаюсь в нравоучениях по кодексу чести и не желаю объяснять свой поступок. Но вы меня вынуждаете, и я объяснюсь. Все видели — я вообще не собирался стрелять в сэра Эндрю. Если бы я выстрелил с намерением промахнуться, то мы бы уравнялись, и сэр Эндрю волен был бы начать все сначала. Он мог потребовать нового обмена выстрелами либо затеять новую ссору. Встав под его пистолет, я уже доказал однажды свое мужество, но не имею ни малейшего желания вновь становиться мишенью. Поэтому я оставляю выстрел за собой и, согласно законам чести, связав таким образом ему руки, защищаюсь от дальнейших посягательств на мою жизнь.
Теперь все смотрели на него с молчаливым сочувствием и уважением. Флетчелл слегка наклонил голову:
— Приношу свои извинения, мистер Лэтимер.
Но Лэтимер уже отвернулся. Миртль вцепилась в его руку и заглядывала в глаза.
— Так это он? Он затеял ссору, Гарри? — Миртль не хотела верить. — И он в тебя стрелял? Он хотел тебя убить? Тебя?
— Дорогая, ну, какое это имеет значение?
— Какое значение? — эхом отозвалась Миртль и посмотрела на отца. Глаза ее наполнились холодом. — Почему ты это сделал? — сурово, как судья, спросила она. — Почему?
Кэри оттолкнул тех, кто его держал; они ему больше не препятствовали. Он порывисто сделал шаг, другой и остановился, впившись глазами в дочь и ее мужа. Лицо его исказилось, мускулистое тело сотрясала крупная дрожь. Сэра Кэри обуревал неистовый гнев, это был гнев деспота; они пренебрегли его отцовской властью; ему не дали отомстить! Он понял уже, как прочно скован оковами чести. Его скрутили, связали с дьявольской хитростью. И вот теперь его дочь, эта мерзавка, которая — он теперь понял это окончательно — притворялась и лицемерила, игнорировала его отцовские права и вышла замуж за врага, — имеет наглость стоять и допрашивать его.
— Змея подколодная. — Сэру Кэри не было дела до того, что вокруг полно народу. — Да, я сделал это — чтобы ты стала вдовой. Чтобы спасти тебя от позора, от тайного брака.
— Сделать меня вдовой? Это так ты меня любишь? — Ужас и отвращение овладели Миртль. Внезапно она увидела перед собою чудовище, пылающее безудержной, всепоглощающей ненавистью.
— Ха-ха, люблю! — Кэри театральным жестом указал пальцем куда-то в сторону, — Идите! Убирайтесь! Прочь оба с глаз моих! С тобой покончено, Миртль. Я отрекаюсь от тебя! Ни единого пенни, ни единого клочка земли не получишь ты от меня, живого или мертвого. Все, о чем я молю еще Бога, это чтобы мне никогда больше никого из вас не видеть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48