— И тем не менее, — подражая манере Ратледжа, холодно произнес Лэтимер,
— это не просто мнение, это неоспоримый факт. Я знаком с почерком Фезерстона гораздо ближе, чем полагает мистер Ратледж. У меня была возможность с детства изучить его так же хорошо, как свой собственный, — и он обстоятельно поведал им о том, что читателю уже известно.
— Вам нечего на это возразить! — бросил Ратледжу Гедсден.
Ответ юриста на эту реплику был полон достоинства.
— Я озабочен исключительно тем, чтобы не осудить невиновного, человека, многие месяцы бывшего нашим коллегой. Я не преследую иных целей, и мне жаль, что приходится специально это подчеркивать. — В его словах не было ни тени запальчивости или обиды. — Даже теперь, после исчерпывающего объяснения, которое оправдывает мистера Лэтимера и с которого ему следовало бы начинать, я все-таки буду против каких бы то ни было акций до тех пор, пока путем дополнительной проверки мы не получим независимого подтверждения его показаний.
Гедсден смешался, ощутив свою неправоту.
— Я уже устроил дополнительную проверку и получил независимое подтверждение, — заявил Лэтимер.
— Вот как? — Темные брови Ратледжа вскинулись. — Можем ли мы узнать, какое именно?
Лэтимер с досадой осознал, что теперь ему придется вдаваться в такие подробности, которых он предпочел бы не касаться.
— Так ли это необходимо? — спросил он.
Ратледж ответил жестко:
— Вы безусловно должны предъявить все ваши аргументы, иначе мы не сможем признать достаточность доказательств для столь тяжкого обвинения.
Мгновение Лэтимер смотрел на него, затем повернулся к председателю.
— Я перестаю понимать, сэр, кого тут обвиняют — меня или Фезерстона? Меня недвусмысленно заставляют защищаться.
Гедсден, Драйтон и Молтри протестующе зашумели. Лоренс и Пинкни дружески улыбнулись Лэтимеру. Только оба Ратледжа — ибо младший следовал примеру старшего — остались демонстративно бесстрастными. Они предпочитали иметь дело с доказательствами, а не с эмоциями.
— Прежде, чем я продолжу, сэр, — снова начал Лэтимер, — предлагаю вам привести меня к присяге.
— Мистер Лэтимер! — укоризненно воскликнул председатель, — ваша честность не вызывает сомнений. Нам будет достаточно вашего слова. — Одобрительный гул пробежал вокруг стола.
— Но будет ли его достаточно для джентльмена, который сам себя назначил адвокатом предателя?
— Точно! — сказал Гедсден. — Он верно назвал вас, ей-ей!
Но невозмутимый Джон Ратледж не стал вступать в перебранку.
— Вполне достаточно, мистер Лэтимер. Вы назвали меня адвокатом предателя. Я принимаю эту должность без стыда. Правосудие обязано строго следовать принципам справедливости, а один из них гласит, что отсутствующего должен кто-то представлять. Для вас я сделал бы то же самое, сэр.
— Вряд ли в этом возникнет надобность, — резко ответил Лэтимер. — Однако вернемся к делу. То, что этот список был составлен Фезерстоном, признал пусть не сам губернатор, но его конюший, капитан Мендвилл, который, собственно, и заслал к нам Фезерстона в качестве своего лазутчика. Фезерстон докладывал ему о наших совещаниях и доносил обо всех действиях. Практически такого же признания я добился и от сэра Эндрю Кэри, который сыграл во всей этой истории вполне определенную роль. Он тоже склонял Фезерстона к тому, чтобы затесаться в наши ряды.
— Сэр Эндрю Кэри? — удивился Лоренс. — Он-то как здесь оказался?
— Лучше я буду до конца откровенен, хотя вы и упрекнете меня в неосмотрительности. — И Лэтимер рассказал о своем визите в Фэргроув.
Над гостиной повисла тишина. Выждав несколько мгновений, не появятся ли новые вопросы, Лэтимер вернулся на свое место. Тогда только Ратледж заговорил.
— Несмотря на проявленную мистером Лэтимером энергию, я с сожалением вынужден осудить его за недостаток осторожности. Позволить противной стороне узнать раньше времени о разоблачении Фезерстона было серьезной ошибкой.
Семь пар глаз повернулись к нему; все неодобрительно ждали дальнейших разъяснений. Однако он, судя по всему, не собирался ничего добавлять, и Молтри вступился за Гарри Лэтимера.
— Джон, вы брюзга, на вас не угодишь!
— Признаться, я не рассчитывал получить выговор от кого-либо из присутствующих, — хмуро заметил Лэтимер.
— Присутствующие, мистер Лэтимер, очень далеки от того, чтобы вам выговаривать, — заверил его полковник Лоренс.
— Что означает выговор мне, сэр, — констатировал Ратледж. — А все оттого, что присутствующие не вполне понимают ни опрометчивости поступка мистера Лэтимера, ни вреда, который он принес. Позволю себе пояснить. Во-первых, то, каким способом мистер Лэтимер исполнил свое поручение, уже достойно порицания. Он обязан был испросить нашего согласия на визит к губернатору, когда решил узнать его намерения и попытаться раскрыть источник утечки информации. Во-вторых, очевидно, что он не имел права делать что-нибудь на собственный страх и риск до тех пор, пока не представит собранию свой доклад. И уже задача собрания — определить, какие шаги следует предпринять, чтобы получить подтверждение этого доклада.
Молтри быстро перебил:
— Какие шаги лучше предпринятых мистером Лэтимером мог изобрести комитет?
— Дело вовсе не в этом, — терпеливо отвечал Ратледж.
— Это не ответ, — поддел его Гедсден.
— Но ответ не вызывает у меня ровным счетом никаких затруднений. Существуют различные способы заставить агента выдать себя. Один из них — и я бы рекомендовал этот метод — заключается в снабжении его ложной информацией о каких-нибудь наших замыслах. Если противоположная сторона действует в соответствии с этой информацией, то совершенно ясно, от кого она получена. Такой метод обладал бы всеми преимуществами метода, примененного мистером Лэтимером, но был бы лишен всех его недостатков.
— И что это за недостатки? — недовольно поинтересовался Молтри.
Ратледж обвел сидящих за столом удивленным взглядом.
— Возможно ли, чтобы это не было очевидно каждому из присутствующих, как очевидно мне. Когда организация типа нашей обнаруживает в своих рядах шпиона, имеется два пути. Либо шпион используется для передачи противнику ложной информации, рассчитанной на то, чтобы усыпить его бдительность и вообще ввести в заблуждение относительно замыслов, которые желательно скрыть, либо шпиона немедленно устраняют. Весьма возможно, что мистер Лэтимер своей неоправданной самостоятельностью отрезал нам оба этих пути.
Лица сидящих помрачнели. Враждебность к Ратледжу по мере проникновения в их умы его доводов уступала место недовольству собой. Лэтимер с досадой почувствовал, что краска заливает его щеки. Едва ли Ратледжу было необходимо продолжать разъяснения, но адвокат был беспощаден.
— То, что мы уже не сможем использовать шпиона в наших целях — бесспорно, поскольку мистер Лэтимер объявил противнику, что раскусил его. Но он, весьма вероятно, теперь еще и сбежит, чтобы вредить нам другим способом. Причина — та же.
Гедсден поднялся и, выдержав секундную паузу, сказал:
— Тогда, честное слово, я должен исключить такую вероятность.
Но Ратледж остановил его.
— Минутку, полковник! На сегодня достаточно скоропалительных решений. Дайте нам, ради Бога, хоть что-то предусмотреть.
— И пока вы будете предусматривать, — воскликнул Лэтимер, тоже вставая,
— вы дадите бежать этому подлецу и тем самым добьетесь, чтобы я в полной мере заслужил ваше порицание. — Только охватившая его обида заставила Лэтимера приписать Ратледжу столь чуждые характеру этого достойного джентльмена побуждения. Обвинение в нечестной игре, брошенное человеку, который ради дела порой не щадил ни себя, ни других, лишила Лэтимера части симпатий собравшихся. Но Ратледж только улыбнулся своей проницательной улыбкой. Подобно Антонию, он хранил гнев в себе, как огниво хранит огонь.
— Мистер Лэтимер совершает одно безрассудство за другим. Прежде чем предпринимать что-либо против Фезерстона, собрание должно решить, что именно и с какой целью следует предпринимать, — сказал он.
— На этот счет у меня нет никаких сомнений, — заверил его Гедсден.
Ратледж посмотрел на него строго.
— Тем больше оснований, чтобы не торопиться. — И поскольку остальные, постепенно склонившиеся на сторону этого властного человека, поддержали Ратледжа, Кристофер Гедсден, бормоча ругательства, занял свое место. Лэтимер, вконец раздосадованный таким поворотом, вынужден был последовать его примеру.
— Но мистер Лэтимер проявил легкомыслие еще кое в чем. Хотелось бы выслушать его объяснения и по другому вопросу, — невозмутимо заявил Ратледж.
— Разве вы еще не разделались со мной? — вскричал Лэтимер.
— К несчастью — в интересах дела, за которое мы все болеем — еще нет.
— Господи, дай мне терпение, — устало сказал Лэтимер и откинулся на спинку стула.
Ратледж безжалостно продолжал:
— Мистер Лэтимер сам рассказал нам о серьезной опасности ареста, которой он подвергался в Фэргроуве. Невозможно, чтобы он не подумал об этом заранее.
— Я не мог предвидеть, что там окажется капитан Мендвилл, — защищался Лэтимер.
— Этого и не надо было предвидеть. Сэр Эндрю Кэри — человек решительный и непреклонный. Риск и без Мендвилла был велик, и мистер Лэтимер обязан был это знать.
— Ну, хорошо! Я рискнул, — ответил Лэтимер. И добавил язвительно: — Вы, видно, на это не способны.
— Я никогда не рискую тем, чем не имею права рисковать, — беззлобно парировал Ратледж. — Вы тоже не имели права рисковать в данном случае. Если бы вас там задержали, если бы вы исчезли — что тогда?
— Считаю этот допрос неуместным. Может быть, вы избавите от него?
— Все, что я хочу знать, это — как, по-вашему, нам следовало поступить в таком случае? Не услышав вашего доклада, мы ничего бы не узнали о результатах расследования. И Фезерстон преспокойно продолжал бы за нами шпионить.
Теперь уже Лэтимер разозлился не на шутку и, как он ни старался, ему не удавалось это скрыть. Он прыжком вскочил на ноги.
— Сэр, — обратился он к председателю, — не припомню, встречал ли я прежде хоть одного законника и болтуна с таким ослиным самомнением. Мистер Ратледж кидается от вывода к выводу с безрассудством, намного превышающим то, в котором обвиняет меня. Позвольте мне сообщить, сэр, что на случай опасности, о которой он битый час толкует, я принял свои меры. Я оставил письменный отчет обо всем, что узнал от лорда Уильяма. Если бы я не вернулся домой к шести вечера, этот отчет лежал бы здесь, перед вами, и вы не потеряли бы ни крупицы информации о моем расследовании.
Исчерпывающий ответ и горячность Лэтимера вновь склонили всех на его сторону. Это читалось на лицах джентльменов, и Лэтимер бросился закреплять свое пока еще зыбкое, но все же преимущество.
— Удовлетворяет ли мой ответ достопочтенного мистера Ратледжа? Признает ли он, что это ему, а не мне не хватает предусмотрительности? Я жду признания и готов принять его вместо извинения.
— А кому вы оставили отчет? — как ни в чем не бывало, спросил Ратледж. С его стороны это было смело, учитывая смену настроения собрания.
Вопрос снова вызвал ропот всеобщего неодобрения. Но он поколебал Ратледжа не больше, чем легкий ветерок колеблет дуб.
— Это важно знать, — настаивал он.
— Боже мой! Что вы еще подразумеваете? Вы сомневаетесь в моих словах? — Бледный от бешенства Лэтимер наклонился к нему через стол.
Но Ратледж был по-прежнему холоден и тверд, как алмаз.
— Я ничего не подразумеваю. Я спрашиваю.
— Гарри, да ответь ты ему, ради Бога, — бросил Молтри.
И Гарри ответил:
— Я оставил его моему другу Тому Айзарду, который дожидался меня из Фэргроува в моем собственном доме. Этого достаточно, или я должен притащить сюда Тома Айзарда, чтобы он подтвердил мои слова?
— Нет нужды втягивать в это мистера Айзарда, — сказал Ратледж. — Мы все верим вам, мистер Лэтимер.
— Премного благодарен.
— Но могу я спросить вас, почему вы предпочли мистера Айзарда кому-либо из нас?
— Потому что я не хотел терять времени на поиски кого-либо из вас. Мистер Айзард — мой друг, и он оказался под рукой. Кроме присутствующих здесь, он единственный человек, знавший о моем приезде в Чарлстон.
— Ладно, допустим, это мелочь. Но когда люди идут той дорогой, какой идем мы, даже пустяк может многое значить. Необходимо исключить всякий риск.
— Я не знаю, какого черта я должен опять оправдываться, сэр, — ответил ему Лэтимер, — но напрашивается вывод, что избегать риска — главная забота вашей жизни. Не думаете ли вы, что вообще все люди созданы по тому же образцу? Некоторые из нас еще не утратили смелости и способны действовать, а не только молоть языком. И это прекрасно, иначе бы жизнь остановилась. Поверьте мне, сэр, совсем без риска ни в одном настоящем деле не обойтись.
— Вы можете рисковать собой сколько угодно, мистер Лэтимер. Не сомневаюсь, что вы так и поступаете. Но вы не должны рисковать другими и нашим общим делом. — И он прибавил со значением: — Мистер Айзард — брат леди Кемпбелл.
Глаза Лэтимера вспыхнули.
— Он — из Сыновей Свободы.
— Как и Фезерстон.
— Мистер Ратледж, вы заходите слишком далеко. Я, кажется, сказал, что Том Айзард — мой друг.
— Я понял вас, сэр. Но это, к сожалению, не распространяется на его родственников. Я не имею оснований предполагать, что мистер Айзард склонен к предательству, и упомянул Фезерстона, только чтобы показать, что нельзя было слишком полагаться на факт принадлежности Айзарда к Сыновьям Свободы, а следовало помнить, что он постоянно видится со своей сестрой, леди Уильям — очень умной и предприимчивой женщиной; что он постоянно бывает в губернаторской резиденции; что у него привычки повесы, он любит развлекаться и неосмотрителен в своих поступках. Если такой человек хотя бы в самой малой степени осведомлен о нашем секретном деле… — Закончить ему не удалось.
— С меня довольно, сэр, — перебил его Лэтимер. — Я терпел, пока вы порочили мою репутацию, но будь я проклят, если стану выслушивать, как вы порочите моих друзей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48