И, возможно, такие мысли действительно появились у Джулии Гирдвуд. Впервые она была представлена в компании титулованной аристократии. Было бы странным, если бы её воображение не рисовало радужные картины. Высокомерие и гордость уступили место аристократическому влиянию.
Она была не единственная, кто поддался этому сиюминутному влиянию и был соблазнен очарованием хозяина. Мистер Лукас под воздействием неоднократных возлияний хереса и шампанского забыл о давних антипатиях и готов был обнять хозяина. Тень Лукаса, Спайлер, был готов сделать то же самое!
Пожалуй, единственной из компании миссис Гирдвуд, оставшейся равнодушной к чарам хозяина, была дочь владельца магазина Покипси. Сохраняя спокойствие и скромное молчание, Корнелия продемонстрировала чувство собственного достоинства, в отличие от её друзей и тех титулованных персон, которым они были представлены.
Но даже она не могла заподозрить обман, подстроенный хитрым аферистом. Также как её тётя миссис Гирдвуд, она была уверена, что мистер Свинтон это мистер Свинтон, а то, что графиня на самом деле была его женой, что граф был самозванцем - так же как и сам Свинтон, игравший свою роль, и что благородная Геральдина была на самом деле знакомой миссис Свинтон, известной в кругах Санта-Джонс Вуд под менее аристократической кличкой "Кейт-торговка", - все это не приходило Корнелии в голову. Что же касается Геральдины, то она заработала это прозвище в обществе "симпатичных наездниц" благодаря своему отменному таланту избавляться от "жеребцов", попадавших в её сети.
В совершенном неведении об игре, ведущейся мошенниками, миссис Гирдвуд провела вечер в состоянии, приближающемся к восхищению мистером Свинтоном, которое она когда-либо испытывала к нему, а тот в свою очередь старался вовсю отдать ей давний долг гостеприимства и преуспел в этом.
Если у неё, возможно, и оставалось какое-то подозрение в его непорядочности, то оно развеялось благодаря эпизоду, происшедшему в течение вечера.
Поскольку этот эпизод прервал на время вечеринку, нам будет позволено описать его.
Когда гости сидели в гостиной за чаем и кофе, которые подавали им слуги - персонал, нанятый специально в престижной кондитерской, - раздался звонок от входной двери.
- Я могу сказать, кто это звонит, - сказал Свинтон достаточно громко, чтобы гости слышали его. - Держу пари, что это лорд ____.
- Лорд ___!
Прозвучало имя известного пэра - показавшего себя также как выдающийся государственный деятель! Заявление Свинтона вызвало среди его компании трепет - хотя некоторые проявили недоверие к его словам.
Но у них не осталось времени расспросить Свинтона, ибо слуга, войдя в комнату, сообщил хозяину что-то шепотом.
- Вы говорите, это его светлость? - сказал хозяин негромко, но так, чтобы эти слова достигли ушей миссис Гирдвуд. - Проводите его в кабинет. Скажите, что я спущусь через секунду. Леди и джентльмены! - продолжил он, обращаясь к гостям. - Можно мне будет попросить у вас прощения и покинуть вас на один момент - только на один момент? У меня посетитель, которому я не могу отказать в приеме.
Они, конечно, простили его, и он на какое-то время покинул гостиную.
И, конечно, гости были достаточно любопытны - у них возникло сильное желание узнать, что это за посетитель, которому "нельзя отказать в приеме".
По его возвращению они расспросили Свинтона; особенно "графиня", которая со всей серьезностью потребовала от него ответа.
- Хорошо, леди и джентльмены, - сказал их любезный конферансье, - если вы настаиваете и хотите знать, кто это так невовремя потревожил меня, я полагаю, что я должен удовлетворить ваше любопытство. Я встречался со своим патроном. Это был лорд ___. Его Светлость просто дал мне некоторое дипломатическое поручение.
- О! Это был лорд ___! - воскликнула благородная Геральдина. - Почему же вы не пригласили его сюда? Это весьма приятный старина, как мне известно, и я уверена, что он бы зашел сюда к нам. Мистер Свинтон! Я очень рассержена на вас!
- Дорогая графиня! Мисс Коэртия, мне очень жаль; я не подумал об этом, я был бы счастлив пригласить его к нам.
- Он ушел, я полагаю?
- О, да. Он ушел, как только узнал, что у меня гости.
И это была правда - чистая правда. Пэр действительно зашел в кабинет и покинул его, как только узнал, что происходит наверху, в гостиной.
Он ушёл с чувством глубокого разочарования, огорченный, хотя визит его на виллу был связан отнюдь не с дипломатическими делами.
Тем не менее, безуспешный для лорда, этот визит сослужил добрую службу для мистера Свинтона.
- Тот, кто принимает в полуночный час лорда, и этот лорд - выдающийся государственный деятель, должен быть и сам лордом, или кем-то еще поважнее!
Это было сказано вдовой владельца лавки, когда той ночью она улеглась на одну из роскошных кроватей в "Кларендоне".
В это же время её дочь предавалась примерно тем же мечтам.
ГЛАВА LX
ПОДАРОК НА ПРОЩАНИЕ
При расставании не было никакой скандальной "сцены" между сэром Джорджем Верноном и его, по-видимому, неблагодарным гостем.
При этом их столкновение, когда они стояли лицом к лицу под деодаром, также не было бурным.
Дочь сэра Джорджа сразу покинула это место, с болью в своем юном сердце; в то время как Майнард чувствовал себя сильно униженным и не предпринимал никаких попыток оправдаться.
Под деревом было светло, и сэр Джордж мог видеть перед собой лицо человека с выражением смиренной покорности судьбе.
В течение нескольких мгновений стояла глубокая тягостная тишина.
Наконец баронет прервал молчание.
- После того, что случилось, сэр, я полагаю, мне нет необходимости указывать место, куда вы должны удалиться! Это место может быть только одно - за пределами этого дома.
- Я знаю это, сэр Джордж.
- При этом нет надобности говорить, что я хотел бы избежать скандала?
Майнард не ответил, только едва заметно кивнул в знак согласия.
- Вы можете быть свободны, сэр, но через десять минут мой экипаж будет готов доставить вас и ваши вещи на станцию.
Это было сказано решительным тоном, но, хотя сэр Джордж намекнул, что желает избежать скандала, Майнард собирался отвергнуть любезное предложение.
Однако он оказался перед дилеммой. До железнодорожной станции было добрых четыре мили.
Можно было проявить гордость, но ведь надо будет как-то добраться до поезда. Это невозможно сделать без помощи хозяина. На Майнарде был костюм, который не был приспособлен для преодоления больших расстояний пешком. Кроме того, у него есть багаж, который также надо доставить к станции.
У Майнарда не было выбора, и пришлось принять эту услугу.
Так он и сделал, сказав в заключение:
- Через десять минут, сэр Джордж, я буду готов. Мне не за что извиняться. Я только надеюсь, что придет время, когда вы будете менее строго судить меня за мое поведение.
- Вряд ли, - сухо ответил баронет, и с этими словами они расстались: сэр Джордж, возвратился к своим гостям в гостиную, а Майнард прошел в комнату, в которой находились его вещи.
Упаковка чемодана заняла менее половины времени из отпущенных десяти минут. Не было необходимости переодеваться и снимать с себя костюм для танцев. Сюртука было вполне достаточно, что прикрыть этот костюм.
Звонок вызвал слугу-мужчину, который, взяв багаж, снёс его вниз - хоть и не без удивленного вопроса, почему это джентльмен должен покинуть праздник в такой неурочный час, когда в гостиной так весело, с роскошным ужином, подаваемым на столы!
Когда Майнард, в последний раз осмотрев комнату, удостоверился, что ничего не забыл, и был уже готов последовать за носильщиком своего чемодана, другой атташе, из слуг хозяина дома, преградил ему дорогу.
Это тоже была прислуга, но другого сорта, пола и цвета.
Это была Сабина, урожденная бадьянка.
- Тихо, масса Майнард, - сказала она, прикладывая палец к губам, характерный жест, требующий тишины. - Говорите шепотом, и я скажу вам что-то такое, что вам будет приятно услышать.
- Что это? - спросил Майнард чисто механически.
- То, что мисс Бланш вас нежно любит - любит всем своим юным сердцем. Так она говорила своей Сабби - вчера и сегодня - много-много раз, снова и снова. Поэтому вы не должны огорчаться.
- Это все, что вы хотели мне сказать? - спросил он, и в его голосе не было ни малейших признаков резкого тона.
Было бы странно, если бы эта беседа не доставила ему удовольствие, несмотря на краткость переданного ему сообщения.
- Сабби уже все сказала, но Сабби еще не все сделала.
- Что вы должны сделать? - спросил Майнард, заинтересованный этим.
- Вы должны получить это, - ответила мулатка и ловко и незаметно, как умеют женщины ее расы, положила какой-то белый предмет в карман его сюртука.
Послышался характерный хруст гравия, экипаж подъехал и остановился у входной двери.
Майнард не мог более оставаться рядом со служанкой без того, чтобы его не заметили, и, сунув полсоверена* в руку Сабби, он молча спустился по ступенькам и также молча занял место в экипаже.
______________ * Соверен - золотая монета в один фунт стерлингов.
Носильщик чемодана так и не сумел удовлетворить свое любопытство относительно причины неожиданного отъезда гостя, поскольку дверь экипажа закрылась за ним.
- Во всяком случае, это неплохой джентльмен, - сказал слуга, возвращаясь в освещенный зал, чтобы посмотреть на полсоверена, зажатого в ладони.
В то время, как он любовался своими деньгами, упомянутый джентльмен был занят более интересным исследованием. Прежде чем экипаж покинул Вернон Парк - он все еще огибал его по окружной дороге - пассажир сунул руку в карман сюртука и достал записку, которая была ему тайно и с такими предосторожностями передана.
Это был маленький листок бумаги - половинка листа, вырванного из записной книжки. И письмо это было написано карандашом, всего лишь несколько слов, написанных второпях дрожащим почерком!
При свете восковых свечей, горящих внутри серебряных ламп, он без труда прочитал записку, и сердце его наполнилось радостью.
"Папа очень сердит, и я знаю, что он никогда не согласится на то, чтобы я снова увидела вас. Мне грустно от того, что мы, возможно, никогда больше не встретимся, и вы забудете меня. Но я никогда вас не забуду, никогда!"
- И я вас, Бланш Вернон, - сказал в ответ Майнард, сворачивая листок бумаги и опуская его назад, в карман сюртука.
Он снова вынул записку и снова перечитал ее, подъезжая к железнодорожной станции; и снова, при свете висящей лампы, когда сидел один в вагоне вечернего почтового поезда, везущего его в столицу.
Затем, тщательно свернув записку, он поместил ее в футляр, который положил в карман, расположенный ближе к сердцу; это был если не первый, то самый сладкий залог любви, который он когда-либо получал в своей жизни!
ГЛАВА LXI
ИНФОРМАТОР
Исчезновение гостя, участвовавшего в танцах вместе с другими, событие, на которое вряд ли могут обратить внимание. И даже если бы это было замечено, никаких объяснений не требовалось - согласно известной традиции "уйти по-английски".
В английском аристократическом обществе уход возможен даже с тихого званого обеда - и даже из загородного дома, где приезд и отъезд гостей явление более редкое, чем в крупном городе.
Настоящий этикет давно уже отказался от невыносимой процедуры прощания, с её обязательными поклонами и ещё более обязательными рукопожатиями. Достаточно попрощаться с хозяином - и особенно с хозяйкой - и отвесить поклон любой из оливковых ветвей, которые вам встретятся на пути из гостиной.
Это правило считалось вполне приемлемым в доме сэра Джорджа Вернона, и внезапный отъезд капитана Майнарда не удостоился бы никаких комментариев, если бы не пара специфических обстоятельств.
Он был незнакомцем в компании гостей сэра Джорджа, с романтическим, если не мистическим, прошлым; а литературный успех привлек к нему внимание даже в этих высоких кругах.
Но что особенно привлекло внимание, - так это способ, которым Майнард уехал. Его заметили танцующим с дочерью сэра Джорджа, а позже - выходившим с ней из дома погулять - через оранжерею в парк. Обратно он не вернулся.
Некоторые из танцующих, оказавшиеся вблизи входной лестницы, сразу после этого видели его собранный чемодан; а скрип колес отъезжающего экипажа сказал им о том, что Майнард уехал, покинув гостей!
Не было ничего особенного в этом. Он, вероятно, попрощался с хозяином снаружи, как положено по этикету.
Однако никто не заметил, чтобы он сделал это; и, поскольку он ещё некоторое время оставался в доме, его отъезд казался бесцеремонным. По крайней мере, это выглядело странным.
И все же на это не обратили бы внимание, но было ещё и другое обстоятельство: после того, как Майнард уехал, дочь баронета не появилась больше на танцах.
Она больше не появилась после того вальса, где её и её партнера так пристально рассматривали!
Она была всего лишь юной девочкой. Возможно, длительные вращения в танце привели к головокружению, и она удалилась, чтобы немного отдохнуть.
Так рассуждали случайные свидетели.
Их было немного. Большинство чаровниц в широких юбках больше думали о себе; вдовы нашли себе занятие, тихо играя в вист в гостиной, и отсутствие Бланш Вернон никак не сказалось на их настроении.
Однако её отсутствие сильно отразилось на настроении её отца. В течение оставшейся части вечера странность в поведении сэра Джорджа была замечена многими из его гостей; он был погружен в собственные мысли, что было явно видно. И даже хорошие манеры не помогли ему скрыть последствия удара, который на него обрушился!
Несмотря на все его усилия скрыть это, его близкие знакомые могли обратить внимание, что с ним творится что-то неладное.
Его состояние действовало угнетающе на гостей, веселящихся в ночи; и, возможно, поэтому извозчики, ежившиеся от холода и с нетерпением ожидавшие пассажиров, к своему удовольствию ранее чем обычно начали развозить гостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52