Она заставила его наброситься словно тигр на судью и обвинителя и дать волю гневу, бушевавшему в его груди.
Его речи вызвали лишь насмешки у беспощадных судей.
Вскоре они вообще перестали обращать на него внимание. Свежие заключенные поступили в эту тюрьму - возможно, новые жертвы суда на барабане!
Суду более были неинтересны его апелляции.
Суд завершил свою "работу" и передал его Вирокку со взводом палачей, одетых в форму.
Двое из них отвели и поставили Майнарда у стены, рядом с трупом Красного Республиканца.
Он был связан и не мог оказать сопротивления. Никто не смог бы ему помочь.
Солдаты стояли, ожидая команду "Пли!"
И через мгновение команда эта поступила бы, ибо она командовал здесь лейтенант зуавов.
Но судьба распорядилась иначе. Прежде чем лейтенант успел дать команду, наружная дверь открылась, пропустив человека, чье появление немедленно приостановило процесс.
Бросившись наискосок через внутренний двор, он оказался между солдатами и их жертвой, одновременно достав из-под пальто и развернув флаг, которым поспешил прикрыть осужденного.
Даже пьяные зуавы не осмелились открыть огонь по этому флагу. Ибо это был Королевский Стандарт Англии!
Но у заключенного была двойная защита. Почти в тот же самый момент другой человек торопливо пересек внутренний двор и развернул еще один флаг перед глазами разочарованных палачей!
Флаг этот требовал к себе не меньшего уважения, ибо это был звездно-полосатый флаг - символ единственной Республики на земле.
Майнард служил под обоими флагами, и на мгновенье он почувствовал, что его симпатии к ним разделились.
Он не знал, кто пришел на помощь последним, но когда он увидел, кто пришел первым - а это был сэр Джордж Вернон, - его сердце наполнилось еще большей радостью, чем просто от мысли, что он был вырван из лап смерти!
ГЛАВА XXXIX
СНОВА В ВЕСТБУРНЕ
И вновь оправимся в британскую столицу, где найдем мистера Свинтона в своей квартире.
Это были те же самые меблированные комнаты, с тем же самым стулом из тростника, которым он ударил свою невезучую жену.
Она также была там, но она не сидела на стуле.
Расположившись на простом диване из конского волоса, обложившись диванными подушками и валиками, она читала один из романов де Кока в переводе. Фан не владела французским, несмотря на то, что она получила воспитание, достойное благородной девушки, и преуспела во многих искусствах, в которых именно Франция играет ведущую роль.
Время было, когда завтрак уже закончился, хотя чашки и блюдца все еще не были убраны со стола.
Обычный металлический заварной чайник, горбушка, отрезанная от половины четырехфунтового хлеба, голова и хвост селедки, разложенные на синей узорчатой тарелке, - всё это говорило о том, что пища была далеко не эпикурейской*.
______________ * Эпикур (341-270 до н.э.) - древнегреческий философ, наиболее выдающийся мыслитель эллинистического периода развития философии. Он проповедовал чувственную теорию, по которой счастье - это удовольствие. Само собой разумеется, знал толк в еде, был гурманом.
Свинтон курил трубку из корня колючего кустарника, набитую табаком под названием "птичий глаз". Финансовое положение не позволяло ему баловаться сигарой.
Никогда еще в жизни он не падал столь низко. Он потратил последний шиллинг на преследование миссис Гирдвуд - чтобы побывать в их компании в Париже, из которого они, включая его самого, только что вернулись в Лондон.
Его предприятие пока еще окончательно не провалилось, но было далеко от успеха как никогда. Вдова владельца магазина, несмотря на все ее стремление к названному союзу, была родом из страны, люди которой согласно пословице, "проницательные". Она была во всех отношениях благоразумна, в чем мистер Свинтон имел возможность убедиться в беседе, состоявшейся накануне их отъезда из Парижа.
Это не было решающим разговором касательно предложения стать ее зятем. Это была лишь предварительная беседа перед главным разговором, в котором он собирался сделать официальное предложение непосредственно молодой леди.
Но предложение не было сделано, ибо у миссис Гирдвуд нашлись причины для его отсрочки.
Они выглядели достаточно несущественными, очевидно, чтобы оставить у него некоторую надежду.
Истинная же причина была ему неизвестна, и она заключалась в том, что у американской матери возникли сомнения в его благородном происхождении. Вполне возможно, что он мог и не быть лордом. И это несмотря на великолепную игру, на которую был способен бывший гвардеец, много видевший в своей жизни лордов и многому у них научившийся.
Она была очень хорошо к нему расположена - он употребил достаточно лести, чтобы заслужить это; кроме того, он использовал каждый удобный случай, чтобы и дочь расположить к себе, так же как и мать. Но миссис Гирдвуд решила, что прежде чем будут предприняты дальнейшие шаги, следует разузнать кое-что об его происхождении. Было нечто странное в том, что он все еще продолжал путешествовать инкогнито. Причины, которыми он объяснял это, ее не удовлетворили. Потому она решила полностью удостовериться в том, что он говорит правду. Англия была подходящим местом, чтобы навести справки; туда переехала она и ее девочки, остановившись, как и прежде, в аристократическом Кларендоне.
Вернулся в Англию и Свинтон, позволив себе задержаться во Франции еще лишь на день после отъезда компании.
Если бы он остался в Париже еще дольше, он бы оказался в долгах. У него хватило наличных лишь для того, чтобы расплатиться со скромной гостиницей, где он остановился, оплатить Булонский пароход и "омнибус" от Лондонского моста до его дома в далеком Вестбурне, где он нашел свою Фан не на шиллинг богаче, чем он сам. Вот почему эта селедка на завтрак на следующий день после его возвращения.
Его невеселое настроение вполне соответствовало его пустому кошельку. И хотя миссис Гирдвуд не раскрыла истинную причину отсрочки предложения вступить в брак с ее дочерью, он мог догадываться о ней. И он догадывался об этом с большой долей уверенности: вдова прибыла в Англию, чтобы навести справки о нем.
Чем это могло кончиться? Разоблачением! Да и как могло быть иначе? Его имя было известно в некоторых кругах Лондона. Так же как и его репутация. Если бы ей удалось расспросить тех, кто его знает, надежды на брак были бы разбиты сразу и навсегда.
Он хорошо знал ее проницательность, и понимал, что она никогда не согласится взять его в зятья без того, чтобы получить некоторый титул единственно приемлемый для нее и ее дочери.
Таким образом, если его игра еще не закончилась полным фиаско, то карты, которые он имел на руках, были очень слабыми. Более чем когда-либо такие карты требовали профессиональной игры.
Каков должен быть его следующий ход?
Вот о чем напряженно размышлял Свинтон, пока курил трубку.
- Кто-нибудь спрашивал меня в мое отсутствие? - спросил он у жены, даже не поворачивая голову в ее сторону.
Но если бы он при этом удостоил ее взглядом, он мог бы заметить некоторое замешательство, вызванное этим вопросом.
- О! Нет - да, - я думаю. У меня был один гость.
- Кто это?
- Сэр Роберт Котрелл. Ты помнишь нашу встречу в Брайтоне?
- Конечно, помню. Вряд ли можно забыть имя этого франта. Что он хотел?
- Он хотел тебя видеть.
- На самом деле, хотел меня видеть! Как он разыскал нас?
- О! Как разыскал? Я встретила его однажды, когда проходила через Кенсингтон Гарденс, что рядом с Лонг Уолк. Он спросил меня, где мы остановились. Я сначала не хотела ему говорить. Но он сказал, что очень хотел бы тебя видеть, так что я дала ему наш адрес.
- Меня же не было дома!
- Я сказала ему, но добавила, что ожидаю тебя со дня на день. Он приходил узнать, не вернулся ли ты.
- Он приходил узнать? Какая забота о моем возвращении! Так ты встретила его на Лонг Уолк? Я думаю, ты появлялась на Роу каждый день?
- Нет, это не так, Ричард. Я была там только один или два раза. Разве ты можешь меня упрекать в этом? Я хотела бы знать, кто смог бы безвылазно оставаться здесь, в этих жалких комнатах, с этой сварливой хозяйкой, постоянно снующей туда-сюда, чтобы подглядеть, что у нас в чемоданах. Небесам известно, что это не самое худшее из возможного, но совершенно отвратительное жилье!
Оглядев свою небогато обставленную комнату, бросив еще один взгляд на голову и хвост селедки и другие остатки их скудной трапезы, Свинтон не мог не согласиться с нехитрой истиной слов жены.
И сказаны были эти слова совсем другим, примирительным тоном, резко отличающимся от тона властного противостояния, к которому он привык за двенадцать месяцев брака. Тон этот прекратился в тот день, когда ножка стула, придя в соприкосновение с головой его возлюбленной, оставила небольшой шрам на левом виске - подобно пятну на мраморной статуе. С того момента его суженая совершенно изменилась - по крайней мере, внешне. При их многочисленных ссорах и препирательствах за все время, предшествующее этому, дело, однако, не доходило до насилия. И когда он впервые ударил ее, это имело эффект. Трус, каким она его знала, как оказалось, не стал терпеть ее издевательств. И с тех пор она стала его бояться. Испуг, охвативший ее, когда она отвечала на его вопрос, таким образом, вполне понятен.
Было время, когда Франциска Вилдер безо всяких эмоций отвечала на такие вопросы, не трепеща и не запинаясь.
Но вот она опять вздрогнула, и вновь на нее нашло замешательство, поскольку послышались шаги снаружи и раздался стук в дверь.
Постучали два раза; это не было похоже на почтальона, но ритмичное "тук-тук-тук" говорило о том, что стучал джентльмен или леди - скорее всего, женщина, судя по мягкому звуку.
- Кто это может быть? - спросил Свинтон, взял трубку в зубы. - Никто из наших знакомых, я полагаю.
В Лондоне мистер Свинтон не горел желанием принимать нежданных посетителей. У него было слишком много "акул" за границей, которые могли сейчас использовать дверное кольцо или дверной молоточек для стука.
- Из наших знакомых никто быть не может, - сказала его жена напускным доверительным тоном. - Наверное, нет, если только никто из твоих старых друзей не видел, что ты вернулся домой. Ты встречал кого-нибудь по дороге?
- Нет, меня никто не видел, - грубо ответил муж.
- Наверное, это к тем, кто живет наверху. Я полагаю, это к ним, или еще к кому-нибудь, живущему в этом доме.
Этому предположению, однако, противоречил диалог, который послышался в гостиной.
- Миссис Свинтон дома?
Вопрос был задан человеком, который, скорее всего, только что пришел.
- Да, сэр, - ответила ирландская уборщица, которая открыла ему дверь.
- Передайте мою визитную карточку и спросите леди, могу ли я ее видеть.
- Ей-богу, это Котрелл! - пробормотал бывший гвардеец, узнавая голос.
"Сэр Роберт Котрелл" - было написано на карточке, переданной ему горничной.
- Передайте ему, пусть войдет! - сказал он служанке, не удосужившись спросить согласия у Фан, которая, удивленная неожиданным визитом, вскочила на ноги и скользнула в спальню.
Было что-то странное в подобной манере ретировки жены, которую муж мог бы неправильно расценить. Но он не обратил на это внимания, ибо мысли его теперь были заняты новой полезной идеей, внезапно посетившей его.
Независимо от того, насколько ему был симпатичен сэр Роберт Котрелл, и даже не имея представления о цели его визита, Свинтон тем не менее был склонен принять посетителя. Запах селедки был все еще в ноздрях мнимого лорда; и он предпочитал духи, которые распространяет батистовый носовой платок галантного баронета - поскольку он знал, что сэр Роберт на самом деле таким был.
При этом прежнее Брайтонское знакомство никак не повлияло на распоряжение служанке пригласить баронета.
И гость вошел в дом.
ГЛАВА XL
ПРЕДУСМОТРИТЕЛЬНЫЙ БАРОНЕТ
Баронет несколько растерялся; когда открылась дверь из гостиной в комнату и он увидел вместо Фан его "пассию", у гостя пропало желание входить внутрь.
Привыкший, однако, к таким неожиданностям, он не смутился. Он был знаком с характером бывшего гвардейца. К тому же он знал, что Свинтон сейчас испытывает трудности и при таких обстоятельствах не будет проявлять излишнее любопытство.
- Ах, Свинтон, мой дорогой друг, - воскликнул гость, протягивая свою холеную руку. - Я счастлив видеть вас снова. Мадам сказала мне, что вы вот-вот должны вернуться. Я только решил заглянуть, в надежде увидеть вас. Я слышал, вы из Парижа?
- Да, только вернулся, - ответил Свинтон, горячо пожимая руку.
- Там сейчас ужасные времена настали. Я рад, что вы вернулись оттуда целым и невредимым.
- Ей-богу, все что случилось, сильно навредило мне.
- В самом деле? Что вы хотите этим сказать?
- Да, я поехал туда, чтобы получить некоторую сумму, которую мне должны. И вот, вместо того, чтобы получить деньги, я потерял даже то, что у меня было.
- Как это случилось, мой дорогой друг?
- Итак, произошло то, что я соблазнился и затеял игру в карты с некими французскими офицерами, которых я повстречал в Миль Колонес. Это было их проклятое экарте. Они умели в него играть лучше, чем я; и очень скоро они обчистили меня. У меня едва хватило денег, чтобы вернуться сюда. Я благодарю Б-га, что я снова здесь, хотя как мне это удалось зимой, в такую погоду, знают лишь Небеса! Простите меня, сэр Роберт, что я беспокою вас рассказом о моих личных делах. Но я сейчас в таком состоянии, что я и сам не знаю, что говорю. Черт бы побрал эту Францию и этих французов! Я никогда больше не поеду туда снова, никогда, поскольку я уже знаю, что они из себя представляют.
Сэр Роберт Котрелл, хотя всем было известно, что он богат, был скупым и бедным для других людей. Для женщин он был чуть менее беден; имелся только единственный источник расточительства, когда он не мог завоевать их улыбки другим способом. Он был одним из тех галантных мужчин, которые предпочитают завоевывать женщин самым дешевым способом и, когда это сделано, редко тратят деньги, чтобы их обеспечить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52