— Успокойся, мы спасены. Рамона протянула шоферу деньги:
— Спасибо! Здесь все, что у меня есть... Шофер локтем отстранил ее руку:
— Разве за помощь в несчастье можно принимать плату? Это они когда-нибудь за все расплатятся. За все разом...
Через некоторое время машина «скорой помощи» проскочила мост через Гвадалквивир. Севилья с ее залитой кровью площадью Фаланги, с цепью полицейских вокруг церкви Сальвадора, где все еще скрывались бежавшие от полицейских пуль демонстранты и их жены и дети, остались позади.
Позади осталась Севилья — город с роскошными гостиницами и толпами иностранных туристов. С лачугами и нищетой, с мечтами и борьбой, любовью и ненавистью. Город с его жителями, прекрасными, искренними людьми, город с его кровавыми преступлениями, творимыми тупым, грубым насилием и произволом.
Темнота мало-помалу скрыла силуэт города.
Машина «скорой помощи» стремительно приближалась к Лора дель Рио — родному селению Рамоны и Альберто.
В ОГНЕННОМ КОЛЬЦЕ
Партизанский лагерь в горах Леванта понемногу отходил ко сну. Те, кто на ночь получил боевое задание, находились уже далеко. Остальные спали в шалашах, сидели у затухавших костров или стояли на посту где-то поблизости.
Из ущелий поднималась мгла, плотная и теплая. Над вершинами сосен зажигались звезды.
В крутой расселине с гремящим ручьем были устроены навесы, где держали мулов. Возле навесов давно уже прохаживались двое — Родриго и Мартин. Им этой но предстояло проделать немалый путь и к утру доставить в лагерь продукты, которыми друзья снабжали партизан.
Сонные мулы подергивались, фыркали, старались ухватить покрытую росой траву, пока Родриго с Мартином привязывали к седлам пустые торбы и корзинки. Когда все было готово, партизаны оседлали мулов и выбрались каменистую тропу, крутыми петлями спускавшуюся в темную долину.
Назвав пароль, всадники миновали часовых, поудобней пристроили автоматы и стали пристально вглядываться в темноту. Хотя впереди еще один партизанский
пост, осторожность не помешает. Бывали случаи, когда жандармы подкрадывались почти к самому лагерю. Правда, подобные вылазки, как правило, кончались для них плачевно.
Мартин, крестьянин лет сорока, в партизанский лагерь пришел из ближних мест и лучше других знал горы, леса, долины и тропы. Почти в каждой операции его назначали проводником, и почетное это задание *он всегда принимал охотно. Мартин хорошо знал и окрестных крестьян, друзей и сочувствующих, поддерживал с ними связь. Снабжение отряда лежало на нем. Этой ночью ему с Родриго, молодым рабочим из Валенсии, предстояло наведаться к тайнику, где свой человек должен был оставить вино, мясо и пшеничные хлеба. Днем открытой местностью ехать рискованно, потому и выбрали ночь.
Проехали последний сторожевой пост, узнали, что ничего подозрительного поблизости не замечено, двинулись дальше.
Родриго в таком деле участвовал впервые. Всего месяц-другой, как он покинул Валенсию и пришел к партизанам. Он ехал следом за Мартином, наблюдая за левой стороной тропы, время от времени оборачивался, поглядывал назад. Мартин следил за правой стороной. В темноте недолго напороться на засаду.
Так они ехали, потихоньку переговариваясь о том, о сем. Мартин расхваливал родной Левант, рассказывал про свой дом, откуда его* выгнали каратели-жандармы за помощь партизанам. Улик против него не было, только подозрения, потому-то семью Мартина не расстреляли, а всего лишь переселили в другое место. Сам Мартин вернулся обратно и по примеру многих знакомых подался к партизанам.
— Пускай проклятые жандармы не надеются, мы так просто не сдадимся,— говорил Мартин.— О святая мадонна, поскорей прибери к рукам этих мерзавцев, да получше растопи для них котел в преисподней!
Родриго посмеивался над словами Мартина.
— Тут на мадонну надежда плоха. Уж лучше их спровадить на тот свет автоматами! Как ты считаешь, Мартин?
— Тоже годится! — согласился тот и наподдал мулу пятками по бокам.— Ну, чего шевелишь ушами, паскуда, прибавил бы шагу! Поешь, когда домой вернемся.
Разговор оборвался. Родриго в этой чуткой тишине
чувствовал себя отлично, рассказ Мартина пробудил в нем воспоминания. Работа в подполье, слежка и бегство из Валенсии так живо встали перед глазами, будто все случилось вчера. Если бы крестьяне не схоронили его в своем возу и не вывезли из города, теперь бы наверняка сидеть ему в сыром тюремном подвале, а может, и того хуже — лежать под землей.
Мартин и Родриго уже часа два находились в пути. Проехали и лес, и долину — район действия партизан. Начиналась каменистая степь с редкими деревцами и высокой жесткой травой. Всадники остановились, прислушались. Где-то пели в ночи. Протяжная мелодия звучала так грустно, что обоим стало не по себе. Какой-то крестьянин в песне жаловался на горькую долю своему верному попутчику — ослу или мулу.
Мартин знал эту песню и машинально чуть было не начал подпевать, но тут же опомнился, потер ладонью лоб, словно отгоняя навязчивые мысли, и поглядел на звезды. Среди моря звезд отыскал повисшую почти над головой Полярную звезду и, рукой указав направление, предложил:
— Родриго, махнем напрямик! Ночь темная, ничего не видать. А так ближе.
Родриго молча кивнул и тронул поводья. Под копытами зашуршала сухая трава.
В темноте всадники пересекли широкую и пыльную дорогу. У раскидистого дуба Мартин сломал ветку и затер ею следы. Некоторое время ехали по обочине» потом взяли прежнее направление.
Немного погодя всадники достигли русла обмелевшей речки и дальше двигались по нему. Деревья попадались все чаще, русло сделалось уже, берега отвеснее. Все говорило о том, что степь скоро кончится, начнутся горы.
— До тайника теперь недалеко,— сказал Мартин,— только, видишь,— он указал рукой на зеленовато-румяный отблеск на востоке,— утро тоже близко. Ночки в это время года короткие, Родриго. Славные, но короткие.
— Может, прибавим шагу, а? — спросил Родриго и, не дожидаясь ответа, подстегнул мула.
Вскоре они выбрались на пологий склон с узкой тропкой, петлявшей среди терновника, низкорослого кустарника и больших камней. По ней стали подниматься выше. Перевалив через каменистый холм, очутились
в лесистой долине. В слепом предрассветном сумраке проглянули островерхие скалы, громоздившиеся поверх деревьев наподобие башен.
В лесу они спешились, чтобы в темноте ненароком не выколоть глаза, и вскоре подошли к отвесной скале. Трава вокруг нее была слегка помята.
— Порядок! — воскликнул Мартин, стукнув по плоскому серому камню.— Помоги открыть дверь!
Вдвоем отвалили камень. За ним открылась пещерка. Родриго залез в нее. В потемках наткнулся на узлы с продуктами, кувшины с вином. Все это добро, не теряя времени, навьючили на дымившиеся спины мулов.
Убедившись, что кругом все спокойно, двинулись обратно.
Заря уже разливалась над горами. Одна за другою гасли звезды. Только на востоке, в самом средоточии румяной зари, еще мерцала утренняя звезда. Проснулись первые птицы.
В лесу еще держался сумрак. Когда же партизаны подъехали к высохшей речке, утро вступило в свои права.
— Речка эта тянется до самых предгорий,— сказал Мартин.— Пойдем-ка по сухому руслу. Хоть путь труднее, зато надежнее.
Всадники спустились на высохшее дно. Там, где берега были высокие, они слезали с мулов, выбирались наверх — осматривать окрестность. Макушки одиноких дубов уже горели в лучах солнца. Оно золотило леса и горы по ту сторону равнины, за которой находился партизанский лагерь.
Ноги мулов вязли в речной глине. Животные тяжело дышали, плелись еле-еле. На утреннем холодке дымились их мокрые спины и шеи.
Мартин и Родриго переехали знакомую степную дорогу, пересекавшую речку, и принялись поторапливать мулов, чтобы поскорей уйти от опасного места. По опыту знали, что вблизи бродов и переправ фалангисты ставят сторожевые посты, наблюдателей. Речка, петляв по равнине, уткнулась & скалистый пригорок. На дне течением была вымыта глубокая и длинная канава, до сих пор заполненная водой. Дальше русло забирало влево.
Партизаны остановили мулов, Мартин осторожно выбрался на берег.
— Родриго, ты с мулами останешься здесь, а я до-
ползу до пригорка, посмотрю, что там и как. Нам эту канаву не пройти. Придется мулов выводить на берег.
Мартин лег в высокую траву и пополз. Вначале Род-риго слышал треск сухих стеблей, но вскоре все стихло. Только мулы, пережевывая сочную речную траву, храпели и фыркали да стегали хвостами назойливых комаров и оводов.
Родриго насторожился. Ему показалось, что из-за скалы доносятся плеск воды, голоса, смех.
«Кто-то купается!» — промелькнуло в голове у Родриго.
Немного погодя опять зашуршала трава. Это возвращался Мартин.
— Ну что там? — в нетерпении спросил Родриго. Мартин приложил к губам палец. И только когда подполз вплотную, сказал:
— Жандармы. Четверо разделись, купаются, один сидит на берегу с автоматом. Что делать?
Родриго нахмурился. Может, отойти обратно в лес, переждать? Или самим напасть? При встрече с врагом верх берет не тот, кто бежит, а тот, кто первым наносит удар. Так учит партизанский опыт.
— Я думаю, выход один,— прошептал Родриго,— напасть и уничтожить.
— А может, попробуем в плен захватить? — так же тихо спросил Мартин.— Ты перейдешь на тот берег, перекроешь им путь. Я вернусь туда, где был, и первый начну. Только без нужды не убивай!
Они потихоньку поползли каждый в свою сторону. А четверо жандармов, не подозревая об опасности, спокойно плескались в воде, не успевшей высохнуть под скалами. Пятый с автоматом на плече сидел в траве, с завистью поглядывая на купальщиков.
Родриго залег там, откуда просматривались оба берега, и взял жандарма на прицел. Секунды казались часами.
На той стороне из густой травы наконец поднялась коренастая фигура Мартина. Вскинув автомат, он грозно крикнул:
— Руки вверх!
Дрожащие руки купальщиков медленно потянулись вверх.
Жандармы косились друг на дружку, словно ища поддержки, объяснения происшедшему, однако помалкивали, понимая, что в ответ на любое неосторожное
слово или движение последует автоматная очередь. И только сидевший на берету схватился за оружие.
Родриго нажал на спуск. Короткая очередь рассекла прозрачный утренний воздух. Жандарм свалился. Над горами прокатилось это выстрелов, и опять стало тихо.
Родриго поднялся из укрытия и, держа автомат наперевес, подошел к берегу.
Пока Мартин собирал оружие, Родриго отвел жандармов под скалу и приказал им одеться. Потом пленным связали руки, отвели их за пригорок. Мартин остался с ними, Родриго пошел за мулами.
Наскоро допросив жандармов, выяснили, что это один из многих секретов, расставленных вокруг района действия партизан., С минуты на минуту ожидались сменные постовые, поэтому партизаны, не мешкая, отправились дальше, приказав пленным идти впереди.
Родриго подгонял мулов и жандармов, а Мартин, вооружившись трофейным биноклем, время от времени поднимался на берег и оглядывал местность. Вскоре на степной дороге, километрах в двух, он заметил жандармов. Наверное, они слышали выстрелы, потому' что повернули к реке и пошли прямо на них.
До леса было еще далеко, от преследования уйти не удастся — это ясно. Решили, что Родриго попробует с мулами и пленными отойти к лесу, а Мартин прикроет отход. Из захваченных трофеев он отобрал несколько гранат, взял запасные обоймы и залег на возвышенном берегу.
Вскоре цепь жандармов приблизилась на выстрел. Мартин дал первую очередь. Двое упали, остальные, пробежав немного, залегли и открыли беспорядочную стрельбу. Мартин раз-другой ответил, вскочил, и, отбежав, снова залег.
Жандармы, видимо, решили его окружить. Двое, перейдя русло, заходили в тыл. Положение становилось серьезным. Так они, чего доброго, могли заметить Родриго и броситься в погоню.
И Мартин пошел на хитрость. Чтобы целиком отвлечь внимание на себя, он внезапно выскочил из-за укрытия и, отстреливаясь, короткими перебежками стал отходить к пригорку, поросшему желтой травой и терновником. Жандармы ползли по пятам, стреляя и громко ругаясь. Пули свистели над головой, косили траву, крошили камни. «Похоже, мне отсюда не выбраться»,—
подумал Мартин. Он дополз до пригорка и притаился на вершине за камнем среди разросшегося терновника.
Постепенно жандармы сужали кольцо. И вдруг с наветренной стороны потянуло дымом. Над сухой травой заплясало пламя, быстро приближаясь к пригорку. Бурые клубы дыма поднимались высоко в небо, ветер гнал их в сторону Мартина. С треском горели кусты терновника, а Мартин все лежал между камнями и, задыхаясь, стрелял и стрелял наугад.
Когда пламя охватило весь пригорок, Мартин поднялся с автоматом и гранатой в руке и бросился бежать в ту сторону, куда по степи, гонимые ветром, катились клубы дыма. За черным, выжженным полукружьем в едком дыму мелькнуло закопченное лицо жандарма. Мартин с размаху швырнул гранату. Раздался оглушительный взрыв, но Мартин даже не припал к земле. Он продолжал бежать в ту сторону, куда катились желтые клубы, пока не упал, споткнувшись, и только тогда заметил, что одежда на нем горит, и почувствовал жгучую боль в руках и ногах.
Мартин собрал последние силы и стал кататься по земле, чтобы затушить одежду. Острая боль пронзила плечо — наверное, осколок своей же гранаты...
Партизаны, вместе с Родриго подоспевшие на выручку, подобрали Мартина, лежавшего без сознания, в обгорелой одежде, у самого берега реки. Несколько жандармов все еще стреляли и ползали вокруг дымившегося пригорка. С ними покончили быстро.
Степь все еще полыхала, когда партизаны вернулись в горы. Во время перевязки Мартин пришел в себя.
— Придется теперь искать новый путь,— деловито сказал он.— В горелой степи трудно спрятать следы.
У БЕЛОГО КОЛОДЦА
Широкую андалузскую степь с юга замыкала оплывшая громада синих гор. У подножия их, норовя укрыться в холодок от палящих лучей, петляла поросшая олеандрами и почти пересохшая речка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90