Откуда они вообще узнали, что ты там будешь? И какое им до этого дело? Зачем было преследовать тебя? – Дана замолчала, немножко подумала и спросила: – Тебе, наверное, кажется, что у меня паранойя?
– Я в этом просто уверена.
Дана улыбнулась. Надо отдать должное, у нее есть чувство юмора.
– Ну спасибо, – сказала она.
– Пожалуйста, – ответила я, открывая холодильник в поисках майонеза. Когда я обернулась, Дана снова была абсолютно серьезной.
– Я хочу попросить тебя проверить кое-что, – сказала она.
А я уже начала надеяться, что все обойдется.
– Что именно?
Дана открыла свой портфель, достала папку из тонкого зеленого картона и извлекла из нее черно-белую пленку.
– Это панорамный рентгеновский снимок зубов нашей жертвы. Мои сотрудники уже сверили его с дентальными формулами женщин, пропавших без вести. Ничего похожего. Хотя, конечно, нам удалось получить доступ далеко не ко всем записям.
Я поставила еду на стол и подошла к шкафчику, чтобы достать ножи и вилки.
– Что именно я должна сделать?
– Я буквально извела Данна своими просьбами и мольбами, но он категорически отказался попросить Джосса Ховика предоставить нам стоматологическую карточку его жены.
– Ну и?… – подсказала я, потому что совершенно не понимала, чего она от меня хочет.
– Ты наверняка сможешь их достать.
Я отрицательно покачала головой, села за стол, намазала хлеб маслом и принялась объяснять:
– Большинство стоматологов работают частным образом. Все их записи конфиденциальны. Даже если бы мы знали, у кого именно лечилась Кирстен, он бы никогда не отдал мне их без разрешения Джосса Ховика.
– Тора, ты мыслишь понятиями, которые хороши для Англии, но совершенно не годятся для Шетландских островов. Здесь все по-другому. Большинство людей лечатся у государственного стоматолога. Кроме того, год назад здесь запустили экспериментальный проект, и все картотеки стоматологов были компьютеризированы и занесены в центральную базу данных.
– Но я все равно не понимаю…
– С больничных компьютеров можно получить доступ к этой базе. А в ней есть стоматологические записи Кирстен Ховик.
Наверное, она была права.
– Я же не стоматолог, – привела я свой последний аргумент.
– Ты изучала анатомию. Ты умеешь читать рентгеновские снимки. Ты сможешь разобраться в этом гораздо лучше меня.
Следовать своей интуиции – это одно дело, а просить малознакомого человека нарушить закон – совсем другое. Что недоговаривала Дана Таллок?
– Так ты сделаешь это? – спросила она.
Я колебалась.
– Если это не ее снимок, так тому и быть, – продолжала настаивать Дана. – Тогда мы будем знать, что кольцо оказалось ложным следом, и не будем тратить на него время.
Она была права. Это стоило сделать хотя бы для того, чтобы доказать ей, что наша жертва – не Кирстен Ховик, и окончательно закрыть этот вопрос.
– Хорошо. Я сделаю это завтра.
Я указала на еду, стоящую на столе.
– Угощайся.
Проигнорировав ветчину, Дана взяла кусочек хлеба с маслом.
Мне же почему-то совершенно расхотелось есть.
Глава 11
Точно не знаю, когда именно у меня возникло ощущение, что в комнате кто-то есть. Думаю, что было где-то около двух часов ночи, потому что обычно в это время я сплю очень крепко и просыпаюсь с большим трудом. В течение десяти лет моя работа была связана с тем, что меня могли вызвать в любое время дня и ночи, и я неплохо изучила свои биоритмы.
И вот глухой ночью я лежала в постели одна, потому что Дункан должен был вернуться не раньше субботнего утра, и меня постепенно охватывал леденящий страх. Чем больше прояснялось сознание, тем страшнее мне становилось. Все было не так, как должно быть. В мою спальню проник посторонний.
Не могу объяснить, откуда мне стало это известно. Я просто знала, и все. Когда вы постоянно спите с партнером, у вас невольно развивается своего рода шестое чувство. После пробуждения вы безошибочно определяете его (или ее) присутствие. Об этом вам говорят десятки самых разных мелочей: запах кожи, звук дыхания, живое тепло тела рядом. Все они воздействуют на подсознание, и вы понимаете, что не одни, и непосредственная близость родного существа утешает и успокаивает.
Но в присутствии незнакомца в моей спальне не было ничего успокаивающего или утешительного. Это не имело ничего общего с уютным теплом тела спящего рядом мужа. Присутствие, которое я ощущала, было чуждым, враждебным и хищническим.
Как всегда, я лежала, свернувшись калачиком и накрывшись с головой, как ребенок, который таким образом пытается защититься от чудовища из страшной сказки. Нелепо, конечно, но мне почему-то казалось, что стеганое одеяло защитит от любых невзгод. Достаточно лишь притаиться под ним и делать вид, что все хорошо, и тогда, возможно, все действительно будет хорошо. И тот, неизвестный, который находился рядом со мной – теперь уже совсем близко, я это чувствовала, – исчезнет и вернется в свое царство ночных кошмаров, из которого пришел. Мое сознание раскололось надвое, и его дремлющая часть хотела только одного: поскорее снова погрузиться в блаженное забвение, которое избавит меня от всех тревог.
В то же время другая часть моего естества отчаянно пыталась окончательно проснуться. Мои ощущения не имели ничего общего с приступами беспричинного страха, которые иногда случаются, когда человек спит в одиночестве. Я кожей чувствовала опасность, хотя не было ни скрипа половиц, ни сквозняка, какой обычно возникает, когда открываются двери. Самым пугающим было то, что я вообще ничего не слышала: ветер стих, трубы отключенной на ночь обогревательной системы не гудели, даже ночные птицы, которые на Шетландских островах какие-то особенно говорливые, казалось, решили передохнуть. Меня окружала мертвая тишина. Мрачная, непроницаемая, пугающая тишина.
Необходимо было заставить себя отбросить одеяло, вскочить, напугать незваного гостя, бороться за свою жизнь, в конце концов. Но я не могла. Я продолжала беспомощно лежать, абсолютно беззащитная, не в силах пошевелиться. Меня словно парализовало. Я даже не могла открыть глаза. Не знаю, сколько времени я так пролежала. Мне казалось, что прошла целая вечность, хотя на самом деле это продолжалось не дольше нескольких минут. А потом я почувствовала едва уловимое движение воздуха, и атмосфера в комнате изменилась.
Сидя в постели, я озиралась по сторонам. В комнате было темно, гораздо темнее, чем обычно. Летние ночи на Шетландских островах всегда светлые, но эта ночь была исключением. Я пристально вглядывалась в черные тени, сгустившиеся в углах, но в комнате не было никого и ничего чужеродного, ничего такого, чего в ней не должно было быть. Кроме запаха.
Я слышала собственное учащенное дыхание – короткие, судорожные вдохи – и пыталась заставить себя дышать нормально, через нос. Мне нужно было убедиться, что чужой запах не является плодом моего воображения. Принюхавшись, как парфюмер, дегустирующий новые духи, я поняла, что обоняние меня не обмануло: в комнате явственно ощущался запах пота. Каким бы слабым он ни был, его невозможно было ни с чем перепутать. Кроме того, в воздухе пахло сигаретным дымом. Нет, это не был запах курильщика, скорее человека, который прошел через прокуренную комнату. Было и еще кое-что: еле уловимый аромат то ли корицы, то ли имбиря напомнил мне о шкафчике для специй в кухне матери. Ошибиться было невозможно. Каждый день я десятки раз ощущала похожий запах. В коридорах больницы, в транспорте, на улице. В моей спальне пахло обыкновенным, среднестатистическим мужчиной.
Но какого черта этот мужчина делал здесь среди ночи?
И это было не единственной странностью. Продолжая всматриваться в окружающие тени, я увидела, что дверь в спальню слегка приоткрыта. Возможно, кому-то это может показаться странным, но я не могу заснуть, если в комнате есть хотя бы одна открытая дверь. Причем это касается не только дверей в коридор и ванную, но и дверец шкафов. Дункан постоянно подшучивал надо мной по этому поводу. Я и сама готова была посмеяться над собой, тем не менее неизменно закрывала все двери, прежде чем лечь спать.
Оцепенев от страха, я сидела в кровати и напряженно вслушивалась в окружающую тишину. Ничего. Рядом со мной, на прикроватной тумбочке, стоял телефон, и я была абсолютно уверена в том, что полиция тотчас же приедет на вызов. По крайней мере, Дана точно приедет. Но что я им скажу? Пожалуюсь на посторонний запах? На приоткрытую дверь?
Я заставила себя выбраться из кровати, пытаясь вспомнить, как рекомендуется поступать в подобных ситуациях. Вести себя тихо или, наоборот, поднимать шум? Может быть, снять трубку телефона и сделать вид, что я звоню в полицию? Я подошла к двери и резким движением распахнула ее. Коридор был пуст. Правда, там было еще четыре двери. Три из них вели в гостевые спальни и одна в большую ванную комнату. Внизу скрипнула половица.
Я опрометью бросилась назад в спальню, распахнула дверцы шкафа и потянулась к верхней полке. Нащупав нужный предмет, я достала его, проверила, на месте ли металлический штырь, и, выставив его перед собой, как это делают с пистолетами в телевизионных фильмах, вышла в коридор. Дойдя до лестницы, я остановилась. В руках у меня был так называемый «гуманный убийца». Этому топорному, малоэффективному приспособлению из железа и меди было несколько десятков лет. Оно принадлежало еще моему дедушке и предназначалось для того, чтобы добивать раненых или очень старых лошадей. Дункан много раз умолял меня избавиться от этого монстра, но я никак не могла с ним расстаться, и теперь была очень этому рада. Правда, толк от него мог быть только в том случае, если стрелять в упор, но ведь мой незваный гость этого не знает. Главное, имея даже такое несуразное оружие, я почувствовала себя гораздо увереннее и набралась смелости для того, чтобы спуститься вниз.
Я проверила входную дверь. Закрыта и заперта на ключ. Я распахнула дверь в столовую и быстро огляделась по сторонам. Никого. Наша просторная гостиная располагалась по другую сторону холла. В ней стояли три больших дивана, за которыми мог спрятаться кто угодно. Я осторожно шагнула внутрь.
Вдруг до меня донесся звук бьющегося стекла, топот удаляющихся шагов и скрип открывающейся задней двери. Бросившись на кухню, я нащупала выключатель и включила свет. Плиточный пол был усеян осколками большой вазы, которую я поставила слишком близко к краю стола. Сквозь распахнутую настежь заднюю дверь в дом ворвался поток холодного ночного воздуха. Подбежав к двери, я быстро закрыла ее, заперла на ключ и задвинула оба засова.
Убедившись, что дверь надежно заперта, я повернулась к телефону и вдруг заметила, что дверь в подвал открыта и там горит свет. В три шага я оказалась возле каменных ступеней.
Я не собиралась спускаться вниз. Наш подвал достаточно жуткое место даже в дневное время. Но внизу, у основания каменной лестницы, лежал какой-то предмет, которого там определенно не должно было быть.
Завернутый в ткань предмет был размером с грейпфрут. Конечно, нас разделяло несколько метров, и освещение оставляло желать лучшего, но я не сомневалась в том, что ткань цвета слоновой кости была льняной. И на ней проступали алые пятна.
Я понимала, что нужно немедленно, сейчас же звонить в полицию, но ноги сами несли меня вниз. Один шаг, другой. Всего восемь каменных ступеней, и я уже внизу, рядом с загадочным предметом. Не прикасаясь, я присела на корточки, чтобы получше его рассмотреть.
Алые пятна были мокрыми. Какая-то красная жидкость просачивалась сквозь льняную ткань и стекала на каменный пол подвала. Я протянула руку и осторожно коснулась округлого свертка, почему-то ожидая, что он окажется теплым. Но он был совершенно холодным, а запах… запах оказался для меня полной неожиданностью. Я взяла сверток в руки и развернула льняную ткань. Часть содержимого рассыпалась по полу. Я смотрела на то, что осталось у меня в руках.
Это была клубника.
Не земляника – сейчас был не сезон, – а обыкновенная садовая клубника, которую можно купить в любом супермаркете и овощном магазине. Почти все нежные ягоды были смяты и раздавлены. Отсюда и сочащаяся сквозь льняную ткань красная жидкость, и сладкий летний запах. Опустившись на колени у входа в тускло освещенный подвал, я смотрела на алые ягоды и злилась, что позволила какому-то мерзавцу так напугать себя. Но теперь страх исчез без следа, сменившись холодной яростью. Сунув пистолет под мышку, я сгребла упавшие ягоды, поднялась на ноги и пошла наверх. Поднявшись по ступеням, я закрыла дверь в подвал и повернулась, собираясь подойти к телефону.
Но застыла на месте. Я не двигалась и, кажется, даже не дышала. В глазах потемнело, но я все равно была не в силах отвести их от того, что лежало прямо передо мной. На мгновение мне даже показалось, что я потеряла рассудок. Это было абсолютно невозможно. Ведь я была здесь всего пару минут назад и никак не могла не заметить… этого… на кухонном столе.
Сверток с клубникой упал на пол, и ягоды рассыпались по полу. Я даже чуть не выронила «гуманного убийцу», но вовремя успела подхватить его. Отвернувшись от жуткого зрелища, я бросилась к телефону, споткнулась, с трудом удержала равновесие, схватила трубку, выбежала из кухни, пересекла холл и рванула на себя дверь туалета. Оказавшись внутри, я заперлась на смехотворно хлипкую задвижку и села на пол, прислонившись спиной к двери и упершись ногами в противоположную стену. Потом, с трудом подавляя приступы тошноты, я набрала номер полиции.
Глава 12
Полиция приехала через двадцать минут, и все это время я была не в силах сдвинуться с места. Мне было холодно, но это была не главная причина того, что меня била дрожь. Приступы тошноты следовали один за другим. К счастью, пока мне удавалось сдерживаться. Я позвонила на мобильный Дункана, но тот был выключен. Сообщение я оставлять не стала, потому что не представляла, что можно сообщить в такой ситуации.
Больше всего на свете мне хотелось позвонить папе. Рассказать ему о том, что произошло, и услышать успокаивающие слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61