Он вскрикнул, но зрение вернулось к нему, и световая галлюцинация исчезла вместе с загадочной головной болью.
— Бывает же! — удивился он.
Колени подкашивались, старик едва не рухнул наземь. Тяжело опираясь на палку, дотащился до беседки и не сразу заметил, что она уже занята.
— Вам плохо, доктор Сахвадзе?
Высокий человек, окутанный тенью, поднялся и усадил его на скамью. Петр узнал дядюшку Дени Ремиларда, странного типа, что был связующим звеном между отелем и конгрессом, а метапсихических дел не касался.
Петр вытащил из кармана платок и утер лицо.
— Дурное предзнаменование. Ничего конкретного. Я, видите ли, ощущаю психодинамические потоки в геосфере.
— А-а, — не понимая, отозвался Ремилард и вытащил из внутреннего кармана портативный телефон, — Я позвоню в отель, чтобы за вами прислали микроавтобус.
— Нет! — довольно резко оборвал Петр. — Говорю вам, это преходящее метапсихическое явление. Не надо относиться ко мне как к инвалиду!
— Воля ваша, — пробормотал Ремилард, убирая телефон, — Вам что, не спится, доктор?
— Как и вам, — буркнул Петр и тут же пожалел о своей грубости, — Вот решил немного поразмять кости и прочистить мозги. Сегодня на повестке много важных докладов и дискуссий… а главное — Джеймс Макгрегор будет демонстрировать детектор биоэнергетического поля. Меня, знаете ли, очень интересуют ауры. Ну и потом… банкет — тоже есть чего ждать.
— Да уж, особенно незапланированных развлечений.
Петр покосился на Ремиларда.
— Ожидаете серьезных осложнений?
— Не без того. Но мы делаем все возможное, чтобы они не были серьезными.
— Я думал, в Соединенных Штатах не терпят подобных угроз общественному порядку.
Ремилард коротко рассмеялся.
— У нас любят повторять: «Мы живем в свободной стране». Так оно и есть, доктор Сахвадзе. Иногда это к лучшему, иногда к худшему. Сыновья Земли и другие антиоперанты могут митинговать сколько влезет, покуда не посягают на частную собственность в виде отеля. Прошлой ночью они разошлись чуть больше обычного, и кое-кого из них отправили в кутузку, но толпа неуправляема. Больше всего мы боимся, что в нее может затесаться профессиональный элемент.
— Почему же ваши адепты ВЭ не проведут разведку и не выловят этого… этих…
— Подстрекателей, — подсказал Ремилард, — Я уверен, операнты Нью-Гемпшира все время начеку. Мой племянник лично организовал неофициальную группу ищеек ВЭ. Но поскольку количество соглядатаев ограничено, возникает пресловутый вопрос: куда смотреть?
Старый психиатр со вздохом поднялся.
— Ну что ж, мне пора. А то как бы внуки не хватились. После вчерашнего у них сердце не на месте. Ни в коем случае не велели мне выходить одному.
Ремилард остался сидеть, задумчиво перебрасывая из одной ладони в другую блестящий красный шарик — брелок для ключей.
— Они не напрасно беспокоятся. Был один неприятный момент, когда пикетчики прорвались через внешнее оцепление и заполнили подъездную аллею. Так вы не поверите, я ощутил такие умственные вибрации, что буквально трясся от страха… Толпа устроила что-то вроде первобытного метаконцерта. Ей-Богу, это был массовый менталитет с единой волей! Хорошо, что продержались недолго: полицейские восстановили цепь, и толпа вновь рассыпалась на отдельных индивидуумов. Хотя их было сотни две — не больше, я потом всю ночь глаз не сомкнул.
— Так вот почему вы рано поднялись!
Ремилард кивнул.
— Когда-то давно я работал в отеле. Этот уголок возле площадок для гольфа был излюбленным местом моих раздумий. — Он высоко подбросил ключи, поймал их на лету и сунул в карман. — Но, пожалуй, на сегодня хватит прострации! Пора завтракать, а потом я должен буду обеспечить профессору Макгрегору специальный источник питания для его хренчеговины.
— Тогда пойдемте вместе, — предложил Петр. — Таким образом, я хотя бы отчасти выполню директиву моих внуков и, может, сумею избежать нагоняя.
Ремилард встал, расправил плечи.
— Эти молокогнусы слишком вас опекают. В случае чего, зовите меня, уж я сумею их уконтрапупить.
Петр засмеялся.
— Уконтрапупить! Молокогнусы! Хренчеговина! До чего же занятен английский язык!
— Таких слов в английском языке нет, это типичный янки, вроде меня.
Глаза Петра лукаво блеснули.
— Да-да, помню, ведь вы родом из здешних мест… А скажите, не бывает ли здесь землетрясений?
— Бывают, а что? Редко, но случаются.
— Так я и знал! — возликовал Петр и, увидев озадаченное выражение собеседника, извинился. — Сейчас я вам все объясню. Только… у меня еще один безотлагательный вопрос: что такое криптонит, и почему Сыновьям Земли он так нужен?
Рогатьен Ремилард захохотал.
— На плакате, что ли, прочли? — И, покачав головой, добавил: — Вы что-нибудь слышали о сверхчеловеке?
— Знаменитый Ubermensch Ницше? Ну конечно.
Ремиларду явно стоило немалых усилий сохранять серьезность.
— Да нет, о другом, американском.
— Об американском не слыхал — расскажите! Как я понимаю, оперантов уже сопоставляют с героями фольклора.
— Вот именно!
Бок о бок они направились к отелю, и Роги начал излагать старую легенду, тщательно подбирая слова, с тем чтобы старик понял юмор.
— Гии! — воскликнула Родственная Тенденция. — Ну конечно, гии! Как они раздражают со своими вечными играми!
— В целом ничего страшного, — сказало Бесконечное Приближение. — Спокойствие, друзья мои. Наверняка у землян нет сейсмографа, чтобы зарегистрировать аномалию.
— Но как они это сделали? — Теперь, когда стало ясно, что катастрофы удалось избежать, Душевное Равновесие проявило скорее заинтересованность, чем испуг.
Умственная Гармония пустилась в объяснения:
— Эмоциональный спазм коллективного сознания гии вызван сочувствием старому землянину. Сострадательный импульс передался от ментальных решеток к геофизическим константам, спровоцировав тремор. В природе более распространен обратный феномен. Будем надеяться, что гии впредь не позволят себе подобного завихрения.
— Да, на них понадейся! — проворчала Тенденция. — По-моему, следует исключить их корабли из этого созыва. Учитывая характер приближающейся кульминации, очередной ляп может иметь необратимые последствия.
— Гии близко к сердцу приняли наш выговор, — заметило Приближение. — Клянутся в дальнейшем сдерживать свои эмоции.
— Да уж, пусть постараются, — заявила Тенденция. — Иначе будут смотреть финал с обратной стороны Плутона. Неужели им непонятно, что Координатор сейчас находится на последней стадии контрольного процесса? Когда затягиваешь узлы вероятностных решеток, малейшее отклонение от медианы может обернуться катастрофой.
— О нет! — вскричало Душевное Равновесие. — Только не на пороге Вторжения!
— Теперь дело за земными оперантами, — сообщила Тенденция, — и, возможно, за великим Кашеваром, чьи мотивы по-прежнему остаются для нас загадкой. Всем нам дозволено только смотреть и молиться. Присоединяйтесь ко мне, братья, надо напомнить флотилии об этом чрезвычайно важном моменте.
Четыре ума лилмиков передали мысль на имперантном модуле; ее утвердили все и каждый из невидимых звездных кораблей, повисших над планетой Земля, — суда Конфедераций Крондаку, Полтроя, Симбиари, кающейся Гии, собравшиеся со всех уголков Четырнадцатого Сектора Галактического Содружества в надежде услышать поданный Примиряющим Координатором сигнал Вторжения.
Вместе с огромным живым судном лилмикских контролеров экзотическая флотилия насчитывала двадцать тысяч семьсот тридцать шесть кораблей.
Главный ресторан отеля, можно сказать, ломился, однако обслуживание оставалось на высшем уровне — возможно, благодаря легкому принуждению, оказываемому метапсихологами на выбивающихся из сил официантов. Конечно, ни один из них не чувствовал нажима. Просто умы нормальных находились в той восприимчивой фазе, какая позволит на расстоянии чувствовать потребности клиентов. Вследствие этого никто из персонала не перепутал заказ, не заставил посетителей ждать, не подал холодный кофе, ничего не разбил и не пролил. Даже гомона особого не слышалось, поскольку нормальным было не до того, а делегаты в заключительный день конгресса общались в основном на скрытом телепатическом канале — внешне спокойные и улыбающиеся, внутренне одержимые тревогой и страхом.
Роги, благополучно доведя Петра до лифта, вошел в зал и мотнул головой в ответ на жесты женщины-метрдотеля, приглашающей его за свободный столик.
— Спасибо, Линда, я со своими. (Только пошли мне расторопную малышку, а то сейчас умру с голоду.)
Люсиль, Дени и трое старших сыновей уже закусывали, когда Роги подошел к большому круглому столу и опустился на незанятый стул между Филипом и Севереном. Официантка появилась тотчас же, и Роги заказал oeufs dans le sirop d'йrable note 139 и горячие лепешки из дрожжевого теста.
Фу! — последовала критическая умственная ремарка от десятилетнего Северена, тогда как остальное семейство приветствовало Роги вслух. Люсиль взглянула на сына, мальчик вздрогнул и выпрямился.
— Прости, дядя Роги. Я не хотел тебя обидеть.
— De rien note 140, — улыбнулся старик. — Яйца под кленовым соусом — старинное франкское блюдо. Хотя его нет в меню, но шеф хорошо знает, как их готовить. В детстве тетя Лорен потчевала нас ими по праздникам… или если мы уж очень нуждались в моральной поддержке.
— Тот самый случай, — заметил Дени.
— Вибрации слишком нелицеприятны, — вставил Филип.
— И две машины безмозглых только что подкатили к главным воротам, чтобы устроить пикеты, — добавил Северен.
Севви , телепатически выговорила ему Люсиль, сколько раз я тебя просила не употреблять этого слова, особенно вслух, когда вокруг нормальные, которые могут услышать и обидеться.
Мальчик вздохнул и пробормотал:
— Простите, если я употребил оскорбительное выражение.
Но телепатическая речь, не слишком умело направленная двум братьям, тут же перечеркнула извинение:
А что делать, если они безмозглые и ненавидят нас до посинения, знаете, что они кричат делегатам, прибывающим сейчас из других отелей? УМНИКИ УБЛЮДКИ! УМНИКИ УБЛЮДКИ! И ЗАЧЕМ ВАС МАМА РОДИЛА?! Скажете, не безмозглые? А мы позволяем обливать нас дерьмом! По-моему, уж лучше, как русские, показать, что мы сумеем себя защитить, если всякие засранцы будут к нам лезть…
Северен ! — предупредил Дени.
Фу, черт ! — Северен закусил губу.
Морис и Филип сосредоточенно уставились в тарелки; умственные барьеры на месте.
Мы с мамой надеялись, что ты уже достаточно взрослый, чтобы участвовать в жизни зрелых оперантов на данной критической стадии нашей эволюции , продолжал Дени, обращаясь к Севви. Кое-какие впечатления здесь положительны, кое-какие отрицательны, но все же они должны способствовать росту сознания.
— Да, папа, — ответил Северен. (Но хотелось бы мне, чтоб нормальные перестали нас ненавидеть, может быть, сделать их такими, как мы, для их собственного блага и для нашего тоже.. .)
— Научиться любить, — менторским тоном заявил Филип, — вне зависимости от стихийных проявлений доброй воли, возникающих между совместимыми личностями, — задача, требующая немалых затрат времени и психической энергии. Терпимость особенно тяжело дается нормальным, поскольку они лишены ясновидения, принимаемого нами, оперантами, как должное. Нормальные, как правило, строят свои оценки на поверхностных критериях или предубеждениях.
— К примеру, — подхватил Морис, — нормальный поглядит на Севви и увидит лишь маленького зануду с пятном от яйца на галстуке… Тогда как мы, используя метапсихическое восприятие, можем изучить его душу и понять, что за противной внешностью скрывается настоящий недоумок!
— Ну, погодите, выйдем из-за стола! — погрозил им Северен.
— Мальчики, мальчики! — строго сказала Люсиль.
— Конечно, мальчики, а кто ж еще! — рассмеялся вслух Роги.
Дени бросил взгляд на часы.
— Через пять минут в Золотом салоне начинается семинар профессора Малатесты по психоэкономической векторной теории. Филип и Морис, надеюсь, вы не хотите опоздать?
— Нет, папа.
Все еще переговариваясь в уме, они вежливо попрощались и чинно вышли из ресторана. В шестнадцать и четырнадцать оба уже переросли отца, Филип писал диссертацию по биоэнергетике в Гарварде. Морис, без пяти минут бакалавр гуманитарных наук, перед тем как поступить на медицинский факультет Дартмута, собирался еще получить степень доктора философии.
Роги мысленно обратился к Дени и Люсиль:
В шутливой мальчишеской перепалке есть явный подтекст. По-моему, все трое напуганы до чертиков.
Ты прав , подтвердил Дени.
Ни один из них еще не видел такой концентрированной ненависти, заметила Люсиль. Хановер — святилище оперантности, а у Филипа хотя и были стычки в Гарварде, но там слишком уж цивилизованная атмосфера для возникновения серьезных инцидентов. И естественно, Сыновья Земли во всей красе неприятно поразили детей.
Может, лучше отправить их домой? — предложил Роги.
Служба безопасности держит ситуацию под контролем, возразил Дени. Рано или поздно мальчикам придется сталкиваться с открытой враждебностью. Причем не. всегда рядом будут умственные наставники.
Но, Дени, Северену всего десять лет!
— Послушай, — повернулся Дени к младшему сыну, — не поехать ли вам домой? Тебе за пять дней небось надоели ученые дискуссии. Я могу попросить Фила отвезти вас с Морисом в Хановер.
Северен поморщился.
— А банкет на вершине? Ведь там наверняка разразится буря, а я пропущу такое!
Дени изо всех сил сдерживал улыбку.
— Мне кажется, неприятные эфирные нюансы тебя огорчают.
Северен угрюмо ковырял вилкой остывшую яичницу.
— Я выдержу, Papa. (Но пусть эти Сыновья ко мне лучше не суются! )
— Но с условием, Севви, — сказала Люсиль, — будешь вести себя как взрослый оперант.
— Я постараюсь, мама.
— Хорошо. Тогда заканчивай завтрак.
Она умоляюще взглянула на Роги и мысленно попросила:
Ты не против, если он немного побудет с тобой? Нам надо присутствовать на жутко занудной дискуссии.
— Вы, по-моему, собрались нас покинуть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85