— Эпоха Разума воцарилась слишком быстро, чтобы все смогли ассимилироваться. Согласно учению Пророка, чары — один из семи разрушительных грехов, в чем нас, как правило, и обвиняют. Более того — распространяются слухи, что наше появление на Земле предвещает конец света. То, что КГБ опирается на оперантов, приводит в ярость реакционеров и пугает даже правоверных мусульманских граждан.
— А пороховой погреб на юге вот-вот вспыхнет, и я лично не вижу никакого выхода. Пока генеральному везло. Бунты были мелкие, мы сумели их подавить силами тамошней милиции и приграничных частей КГБ. Но если антиоперантное безумие будет нарастать, то джихад подхватят огромные массы среднеазиатских суннитов. Тогда восстание сможет подавить только армия, а мы окажемся в глубокой жопе.
Воображение Сергея нарисовало во весь рост портрет маршала Егора Камышинского, министра обороны, приверженца жесткой линии и давнего противника Генерального секретаря в Политбюро. К портрету Сергей добавил рога, волчьи клыки, а вместо полового члена торчала ввысь тактическая ракета.
Камиль захихикал.
— Для ясновидца-неофита вы хорошо навострились, товарищ полковник. Вам бы надо сдать повторный экзамен на оперантность.
Сергей выругался и сплюнул на тротуар. Проходящая мимо красивая молодая женщина, видя такое бескультурье, нахмурилась.
— Назвала вас грубым старым ослом, — прошептал Камиль.
— Сам вижу, — прорычал Сергей. — А тебя, черножопый, в прежние времена под трибунал бы отдали за разговор в таком тоне со старшим по званию.
— В прежние времена! Да если б мы жили в прежние времена, то вы бы сейчас тряслись, что американские ракеты взорвут вас со всеми потрохами, а не смотрели бы по японской технике лучшие американские фильмы и спортивные программы со всех концов света и не слушали английские серебряные диски. Выше голову, товарищ полковник! Новый мир не так уж плох. Кто бы мог подумать, что ребятам из КГБ все будут аплодировать?
Сергей потряс головой и сунул под язык еще одну таблетку.
Камиль открыл дипломат и вытащил мини-диктофон.
— Здесь мои приглушенные комментарии по поводу открытия конгресса и дневных докладов. Ничего неординарного не происходит, так что товарищу Генеральному не о чем волноваться. Операнты озабочены сохранением своего имиджа на планете и ненадежностью приемов, позволяющих выявить скрытых психопатов… А еще предложением американского правительства исключить оперантов из политических структур. Однако статус оперантов в Советском Союзе не внушает конгрессу опасений. Наша страна видится всем как весьма перспективная, быстро наращивающая темпы технического прогресса после отказа от неудачных политических экспериментов. Наши успехи в разработке программы воспитания юных субоперантов встречены с восхищением, равно как и новые школы для акселератов ВЭ и телепатические тренировки. Японцы полагают, что их обучающая техника превосходит нашу. Может быть, так оно и есть. Завтрашний день будет весь посвящен образованию. Ожидается оживленная дискуссия.
— Чтоб вы сдохли с вашими дискуссиями! — проворчал Сергей. — Дай Бог, чтобы речь Генерального прошла гладко, а потом махну недельки на две в Сочи — язву лечить.
Камиль Дониш поднялся со скамьи.
— До свиданья, товарищ полковник Поищу вас вечером в публике. Постарайтесь упокоить свою язву каким-нибудь йогуртом или рисовым пудингом. Иначе сверхчувствительным соседям в зале заседаний будет не по себе.
Сергей бросил вслед молодому нахалу непристойное меню собственного изготовления. Но тот и ухом не повел. Ох, уж эти ясновидцы! Такие дерзкие, неподкупные, а ради своей глобальной элиты не задумываясь родину продадут! Генеральный очень рискует, строя на них свою политику. Ведь советский мозговой трест на девяносто процентов состоит не из славян. Взять хотя бы Камиля — таджик, а они так быстро плодятся, что скоро превысят число чистокровных русских. Двадцатый отдел КГБ и группа метапсихологов — сплошные чурки… впрочем, как и все советское общество — оперантное или нет. До чего докатились!..
Не заботясь о том, что его тайные мысли могут подслушать, полковник Сергей Архипов пошел по проспекту Ленина по направлению к ближайшему кафе. У него в распоряжении сорок пять минут, чтобы перекусить, потом надо идти в алма-атинское отделение КГБ и договариваться об организации встречи Генерального в аэропорту. Коллега приглашал на ужин, но Сергей под благовидным предлогом отказался. Казахской кухней только желудок себе растравлять.
В кафе, как всегда, стояла длиннющая очередь, причем на многих были значки участников шестого конгресса. Сергей полез в карман за служебным удостоверением в полной уверенности, что его немедленно усадят за свободный столик.
Так и случилось. Но едва он уселся и взял в руки меню, как другой человек решительно подошел к столику и отодвинул стул.
Маленький франтоватый человечек, явно иностранец; на значке надпись: ДЖ. СМИТ — УНИВЕРСИТЕТ САЙМОНА ФРЕЗЕРА — ВАНКУВЕР. Два верхних резца разделены щербиной, как у хорька.
Сергей открыл было рот, чтобы поставить наглеца на место, и тут же, помимо своей воли, закрыл его. Смит управлял им, как марионеткой.
— Привет, Сережа! Как поживаешь, старик? — Финстер прищелкнул пальцами и не успел усесться за столик, как молодая официантка уже бросилась к нему со вторым меню. — Помнишь, как мы с тобой на карачках выползали из паба в Эдинбурге? Да, много воды утекло с тех пор… Кстати, слышал печальные новости из Ташкента? Великий муфтий Средней Азии убит. Ужас! Бедняга шел в мечеть и вдруг ни с того ни с сего вспыхнул, как огненный столп. Говорят, это дело рук какого-то извращенца операнта. Весь город горит. Я еле оттуда выбрался, едва поспел на последний самолет… Ну, что будем заказывать?
— Надо подумать… — услышал Сергей голос издалека. (Неужели это его собственный? )
Доктор Петр Сахвадзе с нескрываемым отвращением разглядывал дымящийся серебряный поднос.
— Наше фирменное блюдо! — Метрдотель ухмыльнулся в усы. — Специально для аксакала. Вы должны разрезать и дать каждому из гостей ту часть деликатеса, которая лучше всего соответствует его характеру. С днем рождения вас и приятного аппетита!
Он положил перед Петром нож и вилку и с гордым достоинством удалился. Собравшиеся за столом — дочь Тамара, внуки, коллеги — засмеялись, захлопали. Телепатические приветствия так энергично звучали в эфире, что Петру был почти понятен их смысл.
Баранья голова злобно ощерилась на него с подноса; одно ухо вздернуто, другое опущено вниз. Вместо глаз перепелиные яйца, фаршированные маслинами, в раскрытой пасти огромный гранат, на шее ожерелье из золотистой бумаги. Петру, как имениннику и старейшине, надлежит не только разделить этот шедевр кулинарного искусства, но и сопроводить выдачу каждой порции соответствующим афоризмом.
— Да-а, — проговорил он, обращаясь к голове, — выходит, не только на наши оперантные головы беды сыплются. Мы с тобой товарищи по несчастью.
Присутствующие засмеялись — все, кроме старшего внука Валерия, которого Петр безжалостно доводил тем, что любимая девушка и не смотрит в его сторону. Во время застолья Валерий держался с обычной спокойной доброжелательностью, но голубые, как у покойного отца-поляка, глаза странно поблескивали. Так вот, значит, кто затеял шутку с бараньей головой!
Петр откашлялся и продолжал:
— Я в вашей мозговой хирургии ни черта не смыслю. Я всего лишь психиатр с отсталыми взглядами. И если вы доверите мне делать трепанацию бараньего черепа, боюсь, это затянется до поздней ночи и мы пропустим выступление высокого гостя во дворце культуры. Поэтому я с особым удовольствием и неимоверным облегчением передаю право разрезать этот кулинарный шедевр устроителю данного торжества, всеми уважаемому Валерию Юрьевичу. К тому же я, увы, не могу оделить моего дорогого внука той частью, каковой он заслуживает, ибо она помещается на другом конце барана.
Под оглушительный хохот он поклонился и сел. Валерий вспыхнул до корней волос.
Тамара напустилась на старшего сына:
— Я на тебя положилась, а ты ведешь себя как мальчишка! Неужели мы будем есть эту мерзость!
— Позвольте мне? — раздался негромкий голос.
Американец Дени Ремилард, сидящий по правую руку от Петра, бросил напряженный взгляд на вертящуюся дверь кухни. И в следующую секунду произошло чудо.
Две упитанные официантки проворно выкатили в зал тележку, уставленную всевозможными яствами. Расставив их на столе, они убрали со стола серебряный поднос и принялись накладывать на тарелки гостей бишбармак, оказавшийся на удивление вкусным. Кроме тушеной баранины с вырезанной звездочками лапшой, были еще ароматный бульон в пиалах, круглые воздушные булочки, пикантный плов, маринованные грибы, тающая во рту дыня, салат из огурцов, помидоров, лука-шалота и местной зелени. В выборе вин Валерии проявил гораздо больше серьезности; на столе было даже любимое именинником «Шато Латур». Петр чуть не прослезился от умиления, тут же простил выходку внука и предоставил ему слово для первого тоста. Затем старик предложил выпить за Дени, Дени — за шестой конгресс, Тамара — за седьмой, что состоится на будущий год в Бостоне.
— Поедешь с нами, папа, — сказала она Петру. — Твой следующий день рождения отметим на американский лад.
— Нет-нет, пожалуйста, больше никаких застолий! — взмолился Петр.
— Если навестите нас в Нью-Гемпшире, — подхватил Дени, — мы вас попотчуем нашими фирменными блюдами: ветчиной с бобами и пирогом с тыквой и сбитыми сливками.
— Наверняка это гораздо вкуснее, чем баранья голова… Наша грузинская кухня тоже славится на всю страну. Это мои внуки испорчены обитанием на месте стоянки Марка Поло… Дорогой профессор, я вам так благодарен за спасение обеда. Никто из присутствующих не обладает столь дальним радиусом принуждения, чтобы вразумить официанток.
— Называйте меня Дени. Я с удовольствием помог вам выпутаться из трудного положения. Но думаю, при желании любой из ваших внуков справился бы с этим не хуже меня.
О нет, что вы, профессор! — в один умственный голос запротестовали Валерий, Илья и Анна.
Петр не понял, но выражение лиц молодых людей говорило само за себя.
— Верно, верно. Она из молодых да ранних. Как это говорится по-английски?..
— Молокососы! — подсказал Дени.
Петр удовлетворенно улыбнулся.
— Вот-вот! Хотят мир перевернуть своими умственными трюками, а стариков не уважают. Смотрите, Дени, чтобы и ваш новорожденный сын не вырос таким же.
— Мы заложили нравственные основы еще до его рождения, — на полном серьезе ответил Дени. — В завтрашнем докладе я расскажу о воспитательной технике, которую мы с женой разработали специально для Филипа.
Ученые выразили живой интерес.
— Прекрасно, что в вашем плане дородового обучения присутствует этика, — отметил Ургиен Бхотиа. — Ведь новобрачные так эгоцентричны. Маленький человек оценивает добро и зло прежде всего с позиций собственной выгоды.
— Если ребенок нормален, это вполне допустимо, — ответил Дени. — И даже для слабых оперантов не страшно. А вот мы с Люсиль пока не можем с точностью определить, какова будет степень оперантности нашего потомства, возможно, вы читали нашу статью в «Природе»…
Алла и Мукар Кизим, близкие друзья и коллеги Тамары по институту, многозначительно переглянулись.
— Признаться, нас она озадачила, — проговорила Алла. — Мы решили не заводить детей до тех пор, пока не будет выработано оптимальное руководство по воспитанию юных умов как до, так и после рождения. Но мы также боимся, что не сможем их контролировать. У наших коллег бывали случаи…
— И не только у ваших, — перебил Дени. — В Америке такие случаи тоже бывали.
— Зато в Шотландии с этим все в порядке, — заявил Джеймс Макгрегор. — Даже нормальные кельты с незапамятных времен являются принудительными. — И, поколебавшись, добавил: — Правда, все они малость со сдвигом. Мой доклад как раз посвящен этим проблемам.
— У нас принято относиться к детям с большой заботой, — вставила Тамара. — Вполне типично для суровых климатических условий, когда начинающаяся жизнь так уязвима. Психологи утверждают, что из-за чрезмерной доброты наши дети зачастую не имеют внутреннего стержня. У них отсутствует инициатива — слишком уж их в детстве опекали. В результате, становясь взрослыми, они сталкиваются с тяжелой действительностью, и либо ожесточаются, либо покорно склоняют голову под ударами судьбы.
— У каждой нации, — заявил Ургиен, — своя сила и своя слабость. То и другое коренится во взаимоотношениях родителей и детей. На мой взгляд, теория Дени об этическом воспитании юных умов — самая важная тема конгресса. И еще я бы провел семинар по нравственному общению оперантов и неоперантов. В свете ташкентской трагедии это крайне актуально.
Воцарилось неловкое молчание. Наконец Аннушка Гаврыс выпалила:
— Не может быть! Не может быть, чтобы кто-то из нас!.. Это невозможно!
— Как ни грустно, девочка, — возразил Макгрегор, — но это вполне возможно. Мой лучший друг Нигель Вайнштейн именно потому и устранился от активной метапсихической деятельности.
— Вероятно, он провокатор, — предположила Тамара и, уже не думая об отце, перешла на телепатическую речь:
Наши внутренние проблемы… Вам, гостям, виден только светлый лик Советского Союза: прогрессивные экономические реформы, неудержимый поток информации, гордость людей новой политикой гласности… но в Кремле есть фракция, оказывающая решительное противодействие нашему лидеру, считающая его предателем идеалов марксизма-ленинизма. В основном это милитаристская верхушка, которая никак не может смириться с сокращением военного бюджета… Маршал Камышинский сам рвется к власти в Политбюро и люто ненавидит Генсека и нового председателя КГБ Кирилла Пазухина… Ходят слухи, что исламские бунты спровоцированы агентами Главного разведывательного управления, с тем чтобы дискредитировать Двадцатый отдел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85