Все трое прекрасно понимали разницу между двумя сигналами тревоги: второй извещал о том, что в музее орудует вор. Еще никогда из Ватикана ничего не похищалось, и гвардейцы были полны решимости не допустить, чтобы это произошло в их дежурство.Они сразу же оказались у витрины с ключами и увидели разбитое стекло; однако внутри ничего нельзя было разглядеть из-за дыма. Развернувшись, Энджордин был потрясен, увидев стоящего рядом человека. Он по-итальянски потребовал у незнакомца объяснить, что тот здесь делает. Познания Майкла в итальянском были очень скудными, но он понял смысл сказанного.– Что вы здесь делаете? – снова спросил Энджордин, переходя на английский.– Я… я… – запинаясь, выдавил Майкл.– Что вы здесь делать? Как вы разбить стекло? – вмешался один из гвардейцев.Вернеа из всех троих был самым здоровенным; синий с золотом мундир на нем буквально расходился по швам. Гвардеец решил добиться ответов, к чему бы для этого ни пришлось прибегнуть. Он не собирался подвести своего командира.Учащенно дыша, Майкл молча смотрел на гиганта-гвардейца.Опустив могучую руку Майклу на плечо, Вернеа подтащил его к разбитой витрине.– Где есть ключи?Это было покушение на самого Господа, святотатство, за которое любое наказание будет слишком мягким. Но затем…Дым вокруг витрины начал постепенно рассеиваться. Сначала немного. Полковник Энджордин нагнулся к разбитому стеклу, Вернеа тоже шагнул вперед – и с неохотой отпустил ноющее плечо Майкла. На пурпурной подушечке как ни в чем не бывало лежали два ключа.– Прошу прощений, я виноват, сэр. Я не думать… – начал было великан-охранник.Майкл замахал рукой, останавливая его.– Нет, что вы, что вы, это я виноват. Я ничего не мог разглядеть сквозь дым. Этот человек… – Он указал на профессора Хиггинса, лежавшего ничком на полу. – Я его не заметил, и мы столкнулись, но витрина… Витрина уже была разбита.Не обращая внимания на сбивчивое объяснение американца, Энджордин постарался оценить ситуацию. Он осмотрел разбитую витрину так, словно та могла ответить, что именно произошло, после чего, отойдя от нее, обвел взглядом соседние витрины. Полковник впитывал все: разбитое стекло, дым, двоих подозреваемых, откладывая информацию в память. Наконец он опустился на корточки рядом с Хиггинсом и перевернул его. Ощупав карманы профессора, до сих пор не пришедшего в себя, полковник не нашел ничего, кроме бумажника и ключей от гостиницы. Раскрыв сумку, лежавшую на полу рядом с Хиггинсом, он достал две книги и передал их своим подчиненным. Порывшись глубже, нашел три ручки и пачку листовок, направленных против церкви. Мрачно о глядев улов, Энджордин продолжил поиски и нащупал нечто такое, что ему удалось вытащить из кожаной сумки с большим трудом. Фотоаппарат оказался значительно тяжелее всех тех, с которыми ему доводилось иметь дело. Полковник покрутил его в руках, пораженный весом – не меньше пяти фунтов. Он снова посмотрел на листовки, и его лицо залилось краской. Многозначительно переглянувшись с Вернеа, он уставился на распростертого Хиггинса и презрительно усмехнулся. Этого человека Энджордин уже видел на мониторе системы наблюдения, когда тот спорил с братом Иосифом; спутать его нельзя было ни с кем: высокомерная надменность, неприкрытое презрение и отвращение на лице. У этого туриста не было ни капли уважения к церкви. Полковнику пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы хорошенько не треснуть его так, чтобы он никогда больше не очнулся.– Вы не ранены? – рассеянно спросил Майкла Энджордин, мысленно находящийся в другом месте.Полковник даже не повернулся к Майклу; его взгляд оставался прикован к неподвижному телу Хиггинса.– Нет, я только переволновался. Пожар…– Мы вас проводим, – остановил его Энджордин. Он повернулся ко второму охраннику.– Райнер! * * * Капрал Райнер взял Майкла за руку и повел сквозь редеющий дым. Их одинокие шаги гулко звучали в опустевших залах музея. Подобно призракам, которые материализовались из стен, швейцарские гвардейцы и ватиканские полицейские бесшумно занимали места у всех витрин, полотен и дверей; на смену алебардам пришли автоматические винтовки и пистолеты. Оглянувшись на место преступления, Майкл поразился, насколько быстро и эффективно откликнулась охрана на нападение. Энджордин распоряжался своими людьми так, словно это были продолжения его собственных конечностей. Хиггинс медленно приходил в себя. Вернеа рывком поднял его на ноги; у профессора тряслась голова, взгляд оставался рассеянным. Майклу захотелось на время превратиться в муху, чтобы получить возможность присутствовать на допросах Хиггинса: он много бы дал за то, чтобы услышать, как надменный профессор будет объяснять присутствие в своей сумке таких странных вещей. Отвертеться ему не удастся. Ненависть Хиггинса к католической церкви общеизвестна; он сам трубил о ней во всеуслышание. Не потребуется особой фантазии, чтобы приписать ему вину в случившемся. По прихоти судьбы Хиггинс всю свою жизнь посвятил тому, чтобы низвергнуть церковь, но вот сейчас, только из-за того, что он оказался не в то время не в том месте, церковь сожжет его живьем.– Un momento! Подождите!Громкий голос раскатами отразился от стен музея.Обернувшись, Майкл увидел спешащего за ним вдогонку полковника Энджордина, и у него внутри все оборвалось. Он с тревогой посмотрел на Райнера. При приближении командира тот, отбросив шутливую любезность, снова превратился в непоколебимого солдата. Майкл заглянул Райнеру за спину: вдалеке дверь, перекрытая тремя швейцарскими гвардейцами. Бежать бесполезно, он в ловушке.Остановившись, Энджордин выдал быстрые приказы по-итальянски; после первого же из них Райнер послушно кивнул. Затем оба охранника повернулись к Майклу. * * * Три черных джипа, завывая сиренами, с визгом остановились перед гостиницей. Дежурный консьерж, выбежавший навстречу, едва не оказался растоптан ватиканскими и римскими полицейскими, которые ворвались в вестибюль. Оставив внизу несколько человек, перекрывших все выходы, остальные взбежали вверх по лестнице. Консьерж тщетно призывал их остановиться, размахивая мастер-ключом.Бойцы отряда специального назначения, обнажив оружие, ворвались в коридор третьего этажа и, не медля ни мгновения, выломали дверь в 306-й номер. Запыхавшийся консьерж поднялся на этаж, сжимая бесполезный ключ.Как выяснилось, оружия не потребовалось: в номере никого не оказалось. Но, что гораздо важнее, номер не пришлось переворачивать вверх дном. Все лежало на столе: карты и планы Ватикана, фотографии залов музея, рецепт изготовления дымовых шашек.Через пару минут в номер вошел следователь Франконе, следом за которым двое его подчиненных ввели Атиллио Вителли. Услышав сообщение на полицейской частоте, Франконе поспешил прибыть на место. По дороге он связался по радио с полковником Энджордином и рассказал, что ему удалось обнаружить в автомастерской.– Вы ничего здесь не узнаёте? – спросил у Вителли следователь.Тот взглянул на вещи, разложенные на столе; на телевизор с выключенным звуком, по которому показывали кадры окутанного дымом Ватикана; на собранные чемоданы. Наконец его взгляд упал на бейсболку с эмблемой «Янкиз», висящую на ручке двери ванной. «Лишь дилетант-американец наденет что-то настолько… американское», – подумал Вителли.Наконец консьерж, отдышавшись, удивленно расширил глаза, развел руками и обратился к одному из полицейских:– Ив чем провинился профессор? * * * Майкл по очереди прижал каждый палец в нужный квадратик на бумаге и покатал им из стороны в сторону. Райнер протянул ему бумажное полотенце, чтобы вытереть чернила, после чего другой полицейский сфотографировал его в фас и в профиль. Раздетый до нижнего белья, Майкл стоял в небольшом помещении здания, выходящего на площадь Святого Петра, вся обстановка которого состояла из стола и двух настольных ламп. Дверь в комнатушку была закрыта и заперта снаружи. На столе было разложено содержимое сумки Майкла: блокноты, солнцезащитные очки, брошюры об истории Ватикана. Рядом лежала одежда и содержимое карманов: бумажник, наличные деньги, паспорт, связка ключей, карманный компьютер и спутниковый телефон с иридиевым аккумулятором.– Вы остановились в гостинице «Белла Коччини»? – по-английски с сильным акцентом спросил Райнер, заполняя протокол.– Совершенно верно.Скомкав бумажное полотенце, Майкл бросил его в мусорную корзину, следя затем, чтобы сохранять на лице улыбку.Следователь в форме ватиканской полиции медленно водил над вещами Майкла щупом электронного сканера. Прибор запищал на ключи, карманный компьютер и телефон. Следователь тщательно изучил каждый предмет в отдельности. Затем он полностью извлек содержимое бумажника Майкла, от кредитных карточек до обрывков бумаги с записями, и пристально осмотрел все. После чего включил компьютер, запустил несколько программ, проверил работоспособность и, удовлетворенный, положил на стол. Последним он взял телефон и, удивившись размерам и весу, вопросительно посмотрел на Майкла. Перевернув аппарат, он открыл сзади крышку и достал большой черный аккумулятор.– Иридиевый аккумулятор, – с сильным акцентом произнес следователь.Майкл улыбнулся.– Спутниковый телефон. Качество связи поразительное. Следователь внимательно осмотрел телефон, словно это было ювелирное украшение тонкой работы; однако Майкл понимал, что движет им не восхищение, а подозрительность. Вставив аккумулятор на место, следователь включил телефон и махнул Майклу.– Не возражаете?– Пожалуйста, не стесняйтесь.Следователь набрал номер, и через какое-то время у него в кармане зазвонил сотовый телефон. Удовлетворенный, он положил телефон Майкла на стол. Затем повернулся к Майклу и исследовал с помощью щупа все его тело. По его лицу невозможно было понять, что показал прибор. Наконец он обернулся к Райнеру и красноречиво кивнул.Райнер протянул Майклу одежду и пододвинул лежащие на столе вещи. Майкл стал молча одеваться.– Надеюсь, вы понимаете, профессор Макмагон, – начал Райнер, изучая паспорт Майкла, – поскольку чрезвычайное происшествие имело такие масштабы, мы должны обратить внимание даже на самые незначительные мелочи. – Положив ручку на стол, Райнер развернул протокол и показал место, где Майклу следовало расписаться. – Никто не сравнится в дотошности и бдительности с полковником Энджордином. Если возникнут какие-то вопросы, возможно, полковнику придется еще раз связаться с вами.– Разумеется.Одевшись, Майкл быстро подписал протокол.Дверь распахнулась, и в помещение вошел сам полковник Энджордин. Дверь захлопнулась у него за спиной, щелкнул замок. Не обращая внимания на Майкла, полковник обратился к Райнеру и следователю ватиканской полиции.– Мы побывали у него в гостинице.Лицо Майкла оставалось непроницаемой маской, однако сердце было готово вот-вот вырваться из груди.– Там все – карты, фотографии. Этот professore Профессор (ит.).

не отличался особым умом.Энджордин смерил Майкла взглядом, оценивая. Не отрываясь от его лица, он выхватил у Райнера паспорт Майкла и уставился на него, словно стараясь запечатлеть в памяти. Перейдя на итальянский, полковник выпалил Райнеру быструю фразу – тот слушал молча, но то и дело оглядывался на Майкла.В помещении наступила тишина, и наконец…Энджордин вернул паспорт Майклу. Трижды стукнул в дверь. Щелкнул отпертый замок. * * * Когда они вышли на солнечный свет, мимо прокатила карета «скорой помощи», которая остановилась рядом с несколькими пожарными машинами. Группа швейцарских гвардейцев проверяла выходивших посетителей, обыскивая и допрашивая их. Охранники шагнули было к Майклу, но тотчас же отвернулись, увидев, что тот идет в сопровождении капрала Райнера.– Здорово я перепугался, – признался Майкл.– Извините за неудобства, – ответил Райнер. – Вы точно не ранены?– Нет, просто до сих пор не могу прийти в себя.– Не хотите обратиться к врачу?– Нет, право, все в порядке. Если мне что и надо, то выпить чего-нибудь покрепче.– Пожалуйста, пусть это досадное недоразумение не отобьет у вас желание снова посетить нас.Кивнув, Райнер поспешил обратно в музей.Толпа пока что не начинала рассеиваться; столпотворение продлится еще некоторое время. Развернувшись, Майкл направился к себе в гостиницу, благодаря судьбу за то, что никто не пострадал, а посетителям в компенсацию за испорченное настроение будет что рассказать. Он пересек площадь Святого Петра и, проходя мимо устремившегося ввысь обелиска и огромной колоннады, обернулся и посмотрел на собор. И хотя творение Микеланджело сохранило свое величие, Майкл уже не ощутил той робости, которая охватила его, когда он впервые увидел древний город.Сунув руку в карман, Майкл достал телефон; ему было необходимо услышать голос Мэри. Необходимо сказать, что он ее любит и возвращается домой. Ровно в час дня Майкл покинул пределы Ватикана. Он улыбался, сознавая, что шансы Мэри на выздоровление существенно возросли.Ключи были у него. ГЛАВА 11 Майкл собирал вещи. В номере римской гостиницы «Тревеллерс-инн», оплаченном им заранее, с трудом помещались кровать и столик, однако удобства Майкла не интересовали – никогда не интересовали. Этот номер он снял из-за открывающегося из окна вида. Отсюда был прекрасно виден Ватикан. И, что гораздо важнее, просматривались мириады запутанных улочек внизу, которые, в случае чего, обеспечили бы пути отхода. И хотя Майкл действительно зарегистрировался в «Белла Коччини», сделано это было для прикрытия; истинным центром операции являлась эта небольшая гостиница.По телевизору показывали кадры, снятые днем: клубы дыма, вырывающиеся из ватиканских музеев, толпы бегущих туристов. Диктор итальянского бюро Си-эн-эн сообщил, что псе посетители были эвакуированы, никто не пострадал.Майкл сел за крошечный столик в углу и вставил в портативный компьютер носитель флэш-памяти. Внезапно на экране стремительно замелькали цифры. Через тридцать секунд вся информация, хранившаяся в компьютере, была полностью уничтожена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57