Но так мне думается, что и форма, и пуговицы блестящие, и кокарда, и та же пушка, о которой до того речь была — это все лишь составляющие облика некоей невероятно притягательной и едва ли не архетипической (привет юнгианцам) фигуры — фигуры Героя. Этакий современный Гильгамеш, Геракл и сэр Галахад. Хоть даже и возникающий иногда в облике какого-нибудь Анджело Анджелико.
И мечта о героизме (пусть и в обмирщенном таком значении, без букв заглавных) — она для многих из них стимул. Что благородно несомненно — и вовсе я тут не шучу. Что плохого о героизме-то помечтать — даже и вкупе с полагающейся героизму по статусу славой? «Герой-полицейский спасает ребенка из горящего дома.» «Герой-полицейский в одиночку захватывает судно с грузом кокаина.» «Герой-полицейский выходит на орбиту и снимает с нее терпящий бедствие Шаттл.» Ничего, на мой взгляд, тут предосудительного нет — до Шаттла включительно.
Конечно, серые будни зачастую от такой мечты постепенно и камушка на камушке не оставляют. Производя вместо армий героев — армии разочаровшихся циников. Но и под напором безжалостных будней не умирает мечта. И продолжает маячить в туманном далеке, как таинственный Грааль, первая страница газеты, с заголовком, начинающимся словами: «Герой-полицейский…»
А мечту эту воплощают иногда несмотря даже и ни на что. Наперекор унылой повседневной рутине. Потому что нахрена ж и портупея с кокардой — ежели без свершений героических. И оттого со всем снисхождением отнесся бы я к тем двум полицейским, что в Аргентине арестованы были.
Они, эти двое — сержант Ойос и рядовой Хосе (это фамилия его и была, потому как про имя мне ничего не известно) — в тамошней полиции, в городе Часико, были на самом лучшем счету. Расторопные, смышленые, смелые. На место преступления первыми прибывали, к пожарам прежде пожарников поспевали, в перестрелки с бандитами вступали бесстрашно. Пока не выяснилось, что весь их героизм и все их свершения — липа липовая. Классическая, то есть, туфта.
В общем, инсценировали они героическую свою деятельность. Подъезжали, скажем, к объекту какому-нибудь за квартал, запускали на объекте сигнализацию — и через десяток секунд уже на месте оказывались. С видом самым решительным, энергичным и бесстрашным. Ограбления, случалось, тоже режиссировали, с блеском их потом предотвращая. А то вот школу подожгли — и сами же с риском для здоровья погасили. Ну, и изрешетили разок машину свою служебную, доложив потом, что подверглись бандитскому нападению, но численно превосходившую их банду заставили с позором отступить.
Конечно, судить их там затеяли. И, видимо, чего-то даже впаяли по такому случаю. Но ведь и то сказать — ничью жизнь опасности они не подвергли (и школу, кстати, подпалили ночью), никто по их вине ни здоровья, ни даже собственности какой не лишился. Ну, в целом понятно, что нехорошо. Но что делать, если с одной стороны серые будни — а с другой душа героизма жаждет?
И тут бы добавить, что где же, дескать, если не в Аргентинах тамошних такую жажду подвига искать. Там же тебе и «мачизмо» знаменитый, и сумеречная томность танго, и луна, на острие ножа блещущая (о чем вам сеньор Борхес куда лучше моего поведать может). Так-то оно так, с Борхесом даже вместе, но истории такие, уверяю вас, не только в Южном полушарии случаются.
Вот вам хотя бы холодные, как легенда гласит, британцы. А ведь тоже, как выясняется, живые люди. Как вот Майкл Тейлор, полицейский уже со стажем, да и сам не сказать, чтобы мальчишка — сорока одного года человек. Тоже носил-таскал в груди своей мечту — а будни, видать, ни одного шанса так и не вывалили. Тогда и принялся своими руками делать сказку — жизнью.
Инсценировал он и разбойные на себя самого нападения — с обмундированием собственным, ножом бандитским проткнутым в миллиметре от тела. И еще более дерзкий и смертельно опасный налет на патрульный его автомобиль — с полагающимися пулями в дверцах и лобовом стекле.
Арестовали, конечно. Сажать, правда, не стали — но на два года от мундира и пистолета отстранили, да еще и под обязательное психиатрическое наблюдение заставили лечь. А всего-то делов было, как сам Тейлор сказал, что мечтал он в глазах окружающих более смелым, более героическим человеком предстать, чем проклятые будни ему позволяли…
Да что уж там туманный Альбион (претензий не принимаю, ибо что оно такое значит, я уже не раз и не два объяснял), когда вон даже в правильной и патологически законопослушной Японии те же вещи — нет-нет, да и случаются. Как, к примеру, в городе Нагасаки — который хоть атомную бомбежку и перенес, но в отличие от, скажем, Красноярска, прекрасно себя чувствует — так вот, как оно в Нагасаки имело место.
Там в марте 1996 года арестовали аж целую группу полицейских. Причем совсем тут нешуточным было обвинение. Помогли эти служители закона одному подследственному типу обзавестись… пистолетом. Прямо в КПЗ.
В общем, сценарий у них был такой. Предложили они этому сидельцу, чтобы попросил он дружбана своего по телефону (им там, вроде, звонок в день или что-то около того дозволяется), чтобы тот ему пистолет в ментовку тамошнюю доставил. И в момент, значит, свидания чтобы передал.
А в процессе передачи смертоносного пакета врывалась, конечно, героическая полиция, которая, рискуя жизнью, преступников вместе с оружием обезвреживала. Так вот до йоты они этот сценарий в жизнь и воплотили.
Ну, тут можно задаться вопросом, какой был интерес тому, уже сидящему, в таком спектакле участвовать. Ответ на это таков, что пообещали ему режиссеры обвинение резко скостить на что-то там из помягче. Им же самим тот получался расчет, что зарабатывали они себе в личные дела героическую запись о произведенном аресте ВООРУЖЕННОГО преступника. Что в тех краях, не взирая на все обилие фильмов о кошмарной японской мафии Якудза, штука очень и очень нечастая. И посему не просто героическая — но героическая особо.
Причем никаких меркантильных целей — вроде прибавки к жалованью — никто в этой ситуации не преследовал, поскольку никакой прибавки не предполагалось. Чисто, как я уже и сказал, из желания выглядеть как можно лучезарнее. Как в глазах окружающих, так и в своих собственных.
Ну, насчет «собственных» оно, может, несколько и проблематично — но на окружающих все-таки работать должно. Довольно большое количество людей на ихнего брата прямо-таки с восторгом снизу вверх смотрит (не говоря уж о том, как пуговицы блестящие, портупея да кокарда на женский пол действуют — в тех, конечно, странах, где полиция да армия жалованье еще получают). Хотя, надо сказать, в последнее время Голливуд с телевидением все больше тех романтизируют, что по другую сторону закона располагаются.
Но все равно — вопреки всем усилиям идиотов-киношников (а идиоты они и есть, потому что их в ихнем Беверли-Хилз от налетчика все-таки не другой такой же защищает, а все тот же бедолага с кокардой) — все равно не слабеет народная любовь. Доходя порой в своем экстремуме до ситуаций прелюбопытных.
Как вот у арестованного в городе Киссимми, штат Флорида, гражданина. Взяли которого при попытке купить у двоих полицейских… Нет, не пистолет и даже не портупею. А трусы. Нижнее, то есть, белье.
Дело в том, что в его богатой коллекции портупея уже была (с трусами, видимо, возникла напряженка). А кроме портупеи, были в той коллекции и жетоны, и фуражки, и куча видеокассет с записью полицейских телесериалов. Как сказал один из следователей, «полиция для него была чем-то вроде фетиша». И, конечно, предъявили они ему там обвинение — но, во-первых, жидковатое какое-то (в «недостойном и похотливом поведении»), а во-вторых — что ж вы, ребята, такого-то поклонника от себя своими же руками? Он вас, можно сказать, боготворит, а вы вон чего? И что ж, оно было бы с его стороны красивше, ежели бы он вот так же гангстерам поклонялся? Или еще того лучше, чтобы у него на каждой стенке Уильям Джефферсон Клинтон или какой другой из таких же красовался?
Нехорошо, что и говорить. И без всякого внимания к искренности чувств. Но так ли, иначе ли — а народ, как я и сказал, в немалой своей части героям нашим всей душой симпатизирует.
Что по отношению к героям — хоть настоящим, а хоть и даже подретушированным — явление вполне нормальное и здоровое. И хорошо бы именно они в большинстве в тех рядах находились. Что реальности не совсем, как вы понимаете, соответствует — а иначе отчего бы им в этой книжке и быть.
И я, конечно, свято верю и в заголовки, несколько выше приводившиеся, и в то, что под ними написано. Однако та мысль покоя не дает, что — а сколько на таких героев приходится ребят вроде Джона Фелмэна?
Хотя, по здравом-то размышлении, может статься, что и тоже не очень-то много. Поскольку даже при общем неблагополучии Системы на предмет непрофессиональности и прочих идиотизма составляющих, Джо Фелмэн все равно выделяется, и весьма основательно.
За семь всего лет службы в славных полицейских силах города Лагуна Бич, штат Калифорния, этот Фелмэн на страницах газет появлялся не раз, не два и даже не три. И вовсе не по поводу проявленного героизма. В самом начале трудовой его полицейской биографии собственные же товарищи этого Фелмэна автомобилем переехали — когда тренировались на предмет того, как за преступниками на машинах гоняться положено.
Переехали его, значит — но, как вы понимаете, не насмерть, иначе что бы тут было и рассусоливать. Потом уже пулевое ранение он себе заработал. Но опять-таки, никакая это не бандитская была пуля — а на стрельбище своя же, полицейская, срикошетила неудачно. На больничный — что в Америке вещь нечастая, а в полиции тем более — отправлялся он так просто десятки раз. И дыму при пожаре наглатывался, и ядовитым плющом травился, и все четыре конечности неоднократно себе вывихивал. (Раз даже залег в койку по поводу чудовищно натертых ног. Как выяснилось, гнался за каким-то уж там негодяем в новой, неразношенной обуви.)
И машину его били в зад — с некоторым повреждением шеи, что при таких ударах случается. И дверь своего же автомобиля разок он захлопнул, ногу из автомобиля еще только вынимая — от чего перелом в ДВУХ МЕСТАХ случился.
Последний раз уложили его в больницу уже с серьезным переломом бедра. Стоял он как-то у машины своей, частично на обочине, а частично на проезжей части припаркованной, а в него мимо едущий автомобиль со всей дури и впаялся. Отчего и случился очередной гипс.
Тут, конечно, может и некоторый спор затеяться. По поводу того, невезуч ли фантастически этот самый Джон Фелмэн — или же совсем наоборот. С одной стороны, тут и герою Пьера Ришара (если кто его комешку на эту тему помнит — с Жераром Депардье вкупе), как говорят, ловить нечего — столько-то раз в каких-то совсем уж сюрреальных ситуациях жизнь свою опасности подвергать. А с другой — ведь жив, курилка. Иного уже раз десять под музыку великого польского композитора сволокли бы, куда положено. А этот хоть и в гипсе — а жив.
Но, воля ваша, везуч там или не совсем чтобы, а такого индивида все-таки стоило бы уж как-то от службы в полиции — где, как вы понимаете, не только портупеи-кокарды, но и пистолеты — держать чуточку подальше. Это, конечно, чисто теоретически рассуждая.
Потому что на практике такой народ как служил, так и служит. Пока, конечно, не случается какое-нибудь ЧП вроде того, что с Бернардом Бэгли имело место.
Он, этот Бэгли, трудился не так и давно в департаменте полиции города Дархэм, в штате Северная Каролина. И до тех пор он, значит, трудился, пока в один прекрасный день не взял револьвер свой служебный, да и не изрешетил супружницу свою с самым летальным исходом.
Ну, вкатили ему на полную катушку — покрывать это дело никто не стал, чего не было, того не было. Дали два пожизненных срока (опять-таки чисто американское развлечение — как это им, интересно, видится? одну пожизненку отсидит, потом закопают-выкопают, и еще вторую тянуть будет?) — и, вроде бы, делу конец.
Ан и не конец. Потому что подал бывший полицейский Бернард Бэгли — уже из камеры тюремной — в суд на некогда родной ему департамент полиции. И в иске своем указал, что департаменту ведомо было, что не раз и не два уже там, во время его работы в полиции, случались у него, Бэгли, приступы депрессии, маниакального поведения и прочих цветочков с той же грядки. Отчего вполне справедливо он и интересовался: как же такому психу упомянутый департамент мог оружие доверить? Без которого, указывал Бэгли — и опять-таки, заметим, справедливо — он свою женушку ни за что бы не укокошил. Во всяком случае — из служебного револьвера.
Так вот на ТРИ МИЛЛИОНА иск им и вчинил. И, уверяю вас, никто по этому поводу не смеялся. И уж точно — не департамент полиции в городе Дархэм.
Или еще вот такой доктор (!) Майкл Бэйден из Нью-Йорка, фигура, кстати, довольно-таки известная. Ну, «доктор» он потому, что судмедэксперт, хотя в Америке докторами обычно тех величают, кто с живыми людьми дело имеет, а не так, чтобы одни только трупы потрошить. Ну, это ладно. Любят они там слово это — видимо, в виду отсутствия таких титулов, как «граф», «князь» или даже какой-нибудь занюханный «барон».
И работал этот Бэйден — пардон, доктор Бэйден — не просто экспертом, а самым главным экспертом города Нью-Йорка. Шефом, то есть, всего департамента судмедэкспертизы. (В такое кресло, да еще в таком сугубо специфическом городе без приличных политических связей тоже ведь не воткнуться.) Что же до знаменитости его — она по большей части проистекала из участия Бэйдена (доктора) в процессе О.Дж.Симпсона, которым телевидение всему миру более года мозги пудрило. Не может быть, чтобы не помнили. И в том процессе именно доктор (теперь хорошо?) Бэйден из каких-то там уж ему одному понятных соображений утверждал, что раны жертвам — Николь Симпсон и Рону Голдману — были нанесены как минимум двумя разными людьми.
Так вот, жена бравого полицейского доктора в 1997 подала на развод. Но не просто потому, что «прошла любовь, по ней звонят колокола».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59