Узнав же о целях визита, сказала: даже охрану ни о чем просить не буду, сама разнесу камеру из дробовика.
Особенно возмутило Тараскина то, что Юля все решила за Антона.
— Но я же ей все нормально объяснял. Парень взрослый, пусть сам решит — сниматься ему на камеру или нет. Обещал, даже, что лицо в кадр не попадет, только повреждения. Говорил, что парень небогатый, а за это получит денежку. После этого, она вышла, вернулась и правда, с ружьем. Дала нам три минуты, чтобы отъехать от ворот.
— Черт, — сказал оператор. — Честное слово, охота связаться с этим миллионером, (как там его, Баринов?) и сказать, что у дочки ночуют парни. Думаю, ей мало не покажется.
— Ребята, вы охерели? — спросил Олег, у которого голова гудела по-прежнему, но уже не болела. — Это же наш Антон, зачем его на всю Россию позорить?
— Это наша кампания, — ответил Куклинс. — Если нам всех подряд жалеть: нашего Антона, нашу Олю, нашего Олега, тогда нас через неделю жалеть будет некому.
— Тем более, — заметил присоединившийся Гулин, — это старый закон — проломили башку — немедленно под камеру.
— Там же речь не о башке, — ответил Олег.
Спор был жестким. Олега поддержал Капитан и Толик, который наконец-то проснулся и выполз к обществу. На стороне Тараскина был Куклинс, а Егорыч, как всегда пытался всех помирить.
— Знаешь, мы в одном городе, была такая спецакция: наш противник устраивал детские песочницы. Там мы одну песочницу наполнили песком с мазутом, а потом сказали — от его имени. Не, успокойся, никто не пострадал, мы вовремя предупредили, потом убрали песок за счет нашего. Просто, ты тогда под ногами не мешался, — орал Тараскин.
— Человек нас вытаскивал весь вечер, никто ему за это не платил, — отвечал Олег. — Ему бы за это спасибо…
— Вот мы ему и выпишем «спасибо», в виде премии. Если согласится. А не согласится, за половину эти денег можно найти пацана, грузчика на рынке, так же обработать, потом заснять, показать без лица в кадре и сказать: это Антон Постников. После этого, когда новые журналюги понаедут, настоящему Постникову придется им отдаться.
— А давай тебя так же обработаем и покажем, да еще и с лицом. «Звезда российского пиара был выдран в дикой Сибири как Сидорова коза». Давай, чтобы ты понял, как людей за людей не считать.
— Мне тебе охота морду обработать!
Дискуссия приняла интереснейший оборот, и чем кончилось бы неизвестно, если бы не явился Савушкин.
Он тоже был похмельно бледен, но явно в лучшей форме, чем все остальные.
— Привет, мужики. Ух, здорово было вчера, давно так не пил. Слушайте, что за бодяга получилась? Звонит мне Баринов, злой как шайтан и минут пять кроет вас, без передыха. Ему дочь позвонила, вся в истерике, обещала всех нас разнести, если только от Антона не отстанут. Говорила: «Эти уроды хотели по телевизору показать, что с ним другие уроды сделали.» Девчонка, конечно, психанула, но я ее понимаю. Ребята, совесть же надо иметь. Нельзя людей жрать, даже с голодухи. А у нас вроде даже победа на носу (раздался дружный стук по деревянным поверхностям). Парень ведь и правда ради нас, целый вечер продержался. Лично я сам ему за это какую-нибудь премию выдам, только еще не решил как, чтобы не обидеть. Не, ребята, гнилая история. Люди мы, в конце концов, или пиарасты? Что у нас выборы, или телешоу «Последний подлец»?
Я с Мишей утром связался, все ему объяснил. Короче, можете ему позвонить, но в любом случае, по этой теме — отбой. Кофейку у вас не найдется? Я чего-то по утрам на него совсем подсел.
Кофеек нашелся. Все остывали, Олег и Тараскин примиряюще шутили друг над другом. Савушкин рассказывал про великое блюдо хаш, которое лучше любого рассола помогает при похмелье.
Савушкин уже собирался уйти, когда Капитан поймал его на крыльце с вопросом.
— Баринов-то знает, что его дочь не одна ночевала?
— Конечно, знает. Это идеальная семья, жаль без мамы. Никаких тайн у них нет.
— И как он прокомментировал?
— Говорит — пусть и дальше ночует, пока Юлька не против. Парень, конечно, чудик, каких поискать, но правильный. И не пустой.
Глава 6 (последняя неделя)
Директриса Вознесенская. Со свечой в кармане. Старые друзья в прямом эфире. Борьба за пост мэра. Благоразумие коммуниста. Пять часов на газету. Бандитская мобилизация. Покорение Слободы (операция «Блудница»). Как пропили победу. Петля Мавроди. «Ужас!» В город за шампанским. Картонные эскадрильи. Шествие цифр. Государственная женщина. Государственная женщина сообщает предварительные итоги. ШАМПАНСКОЕ!
Инка Елкова, при всей своей энергии, все же напоминала чем-то мелкую училку, (такую, которая способна без колебаний за ухо вывести из класса хулигана, что выше ее ростом на полторы головы). Зато Елена Вознесенская, прибывшая позавчера из Калуги на инструктаж наблюдателей, была вылитой директрисой. Медленная в движении, в голосе и во взгляде, она, однако, если на кого-то обращала свой взгляд, то объект до конца разговора не мигая глядел именно на Вознесенскую, даже если она давно перевела взгляд в сторону.
Сейчас на Елену Александровну, не мигая смотрели тридцать наблюдателей, разного пола и возраста.
— На каждом из участков вас будет двое: один наблюдатель и один член участковой комиссии с правом совещательного голоса. Запомните, зал не должен оставаться без присмотра. Если один из вас захотел выпить чаю, сходить в туалет, еще что-нибудь — второй смотрит в оба. Если вас пытаются выставить из зала, звоните в штаб. Мы пришлем мобильную группу.
— А как звонить?
— Мобильники получат все. Как пользоваться объясним.
— Когда урны вскрыты, никто не имеет право ходить с бюллетенями. Стойте рядом и смотрите, как их считают. Пить чай, туалет — все после. Урны ни на одну минуту без присмотра не оставлять.
— А другие наблюдатели будут?
— А как же. Наблюдатели Фомина будут смотреть, чтобы нарушений не было. Еще будут наблюдатели от общественных организаций, те кто от «Яблока» — наши, не на всех участках. Наблюдатели коммуниста — нейтральные, это тоже хорошо. Но вы ни на кого не найдетесь. Вы наблюдатели Савушкина, ваша цель чтобы ни одного бюллетеня не вбросили. Понятно?
Всем было понятно.
— Урну могут подменить целиком. Если перед подсчетом вы видите вторую урну — сразу же заявляйте об этом вслух. У вас будет бумажка, с полным перечнем уголовных статей, под которые подпадают нарушители. Напоминайте об этих статьях как можно громче.
— А еще как могут смухлевать?
— Бюллетень испортить очень просто. Достаточно поставить еще одну «птичку» напротив другого депутата, или, хотя бы явно различимую линию — этот бюллетень летит в помойку. Член комиссии, когда считает, может взять ручку и, если упустить, то пропадет штук пятьдесят. Смотрите внимательно. И еще. Всем иметь при себе фонарик или свечу. Лучше и то, и другое.
— Зачем?
— Может «случайно» погаснуть свет. Пробки перегорели. Пока их чинят, в урне станет на сотню бюллетеней больше. А, скорее всего, урну вообще заменят. Вроде бы смешно, однако я с этим сталкивалась уже трижды.
***
В штабе Центрального района тоже было одно из последних совещаний. Елкова напоминала бригадирам о том, что они должны делать в этот день.
— Петровна. Твой участок должен взять тридцать два процента. Ануфриева. Твой тридцать два.
— Инна Борисовна, я вам уже говорила, у меня же сплошной частный сектор, их будет не вытащить.
— Поэтому, на один процент меньше. Постарайся, премия, не забудь — половина от месячной зарплаты. И еще, что запомните: даже если все кончится… плохо, те, на чьих участках норма была перевыполнена, все равно получат премии. И, наоборот.
Инка перевела дух. Иногда народу можно и соврать. В случае победы премии будут всем. Но зачем расслаблять людей?
Кандидат на этот раз попался хороший. Поэтому, ее обещание о премиальных даже в случае поражения, будет выполнено. Скорее всего.
— Вечером будьте наготове. Мы с утра проводим экзет-пулы…
— А что это такое?
— Помните, чтобы на прошлых выборах, к вам, после голосования подходили бы и спрашивали: за кого вы проголосовали?
— Нет. Нет. Наоборот бывало?
— В смысле, спрашивали, за кого хотите голосовать? И на вторых мэрских, и на губернаторских? Голимые у вас выборы. Так вот, экзет пул, это когда спрашивают именно на выходе. В результате, уже во вторую половину дня известно, кто побеждает, а значит, можно влиять на ситуацию. Иногда, если выборы президентские, по первому каналу начинают выступать деятели искусства, спортсмены и прочие ЛОМы: граждане, хватит по домам сидеть, бегите на избирательный участок. Россия без вашего голоса пропадет. У нас таких ресурсов, к сожалению нет, придется по домам ходить вам. Кстати, если как в прошлый раз кто-нибудь будет интересоваться мнением до выборов, немедленно звоните в штаб. Вопросы есть?
Вопросы были и первый оказался традиционным.
— Инна Борисовна, как вы думаете, Иван Дмитриевич победит?
— Танюша, ты вспомни вчерашнее шоу. Кстати, девочки, кто мне о нем расскажет? Я так вчера заморочилась, даже его не видела.
Минутное совещание — кто лучше запомнил. Наконец, начала Софья Евгеньевна, а другие дамочки ее интенсивно поправляли, если она упускала по их мнению, особо важную деталь.
— Ивана Дмитриевича, ну просто не узнать было. Не жмется, не бледнеет. Орел! Сначала потрепался с этим, как там его Дикиным, о большой политике, о рабочем движении, о профсоюзах, о капитализме.
— Еще спрашивал? — есть ли свободный профсоюз у него на фирме? Иван Дмитриевич ему — приходи, устраивайся на работу, создай, если хочешь.
— Не перебивай. Дикин на него все наседал, наш даже не отбивался, так, улыбался в ответ. А потом вдруг сказал серьезно: Сашка, ведь это ты. Помнишь, как тогда, когда я был в пятом классе, у нас во дворе была компания, под гитару песни пели, там портвейн. Я все слушал, тебя запомнил, как ты пел. Они обнялись, и пошла у них не дискуссия, а воспоминания. О девчонках говорили, о том, какие были аттракционы в Зареченском парке, как без билета в кино пробирались.
— Про драку знаменитую, возле моста.
— Не перебивай. Обо всем говорили, потом на город перешли. Оба погрустнели: до чего же город доведен. Спасать надо. Ну, еще о выборах чуть-чуть, о грязных технологиях. А потом Дикин и говорит — слушай, Ваня, а давай с тобой на руках померяемся. Кто проиграет, тот снимается с выборов и обратится к народу, чтобы его избиратели голосовали за победителя. Ведущая слегка обалдела, но мешать не стала. Они сняли пиджаки, поставили локоть на стол, и началось!
— Как-то не верится…
— Зря. У этого Дикина такая была злость в глазах, просто, чуть стол не поехал по студии. Минуты три боролись, потом Иван Дмитриевич стал одолевать, Дикин занервничал и руку от стола оторвал.
— Ой, я потом валерьянку пила. А вдруг было бы наоборот?
— И об этом они говорили. Савушкин сказал: мой принцип — начинай дело, только если уверен. Посмеялись они. Савушкин ему: не узнаю заслуженного хулигана. Дикин говорит: пока ты со штангой баловался, я создавал свободный профсоюз. Иван Дмитриевич ему отвечает: знаешь, у нас пятнадцать минут осталось, ты давай, пересказывай мне свою программу, я постараюсь что-нибудь из нее взять для себя. Короче, расстались друзьями.
***
— Ну и как вам вчерашнее шоу?
Егорыч не скрывал своей радости. Особенно ему понравилась идея с армрестлингом (правда, подсказанная Тараскиным) и то, что в решающий момент Дикин забыв о своей роли, начал биться всерьез.
— Ну вообще-то, посмеивался Егорыч в усы, — это я тоже планировал. Не мог он удержаться. Поэтому, я нашего накачивал — все будет не понарошке. К счастью, он поверил. Владимир Геннадьевич, посвяти меня, да и народ в тайные интриги вашей избранной рады. Как вам удалось обломать товарища коммуниста? Он ведь такой же финт готовил.
— На этот случай понадобился такой тяжелый танк, как Котелков, — ответил Куклинс. — Тем более, проект его, ему и доводить до конца. Он, как вчера прибыл, сразу же отправился в гости к коммунисту. Они еще в Москве созвонились, из приемной какого-то партийного босса: то ли Кравца, то ли Шейнина. Так вот и так, знаменитый московский политтехнолого, который вел товарища нашего в Костроме, поддержанного Народно-патриотическим блоком. После такой рекомендации, как было им не встретиться.
Коммунист, конечно, выглядел жалко: на него Батька давит всем своим весом, требует, чтобы снялся. Кстати, ход мудрый: тут конкретное перетекание: половина от коммуниста уходит к Батьке, и лишь десять процентов к Савушкину. При таком раскладе, мы и Заречье бы сразу потеряли, и даже в Центральном стало бы тревожно.
Миша долго поговорил с коммунистом про политику, про историю, про то, как он ездил в Казахстан в стройотряд с внуком Леонида Брежнева.
— Правда? — спросил Олег.
— А ты не знал? От истории перешли к современным делам. Миша показал ему социологический отчет, специально сделанный Капитаном для него. Отчет, в общем, какой и есть, только чуть округлено, где надо и выводы сделаны более смелые. Потом сообщил все, что обо всей этой истории думает Савушкин. Иван Дмитриевич уже без пяти минут мэр и, как человек, склонный к стратегическому мышлению, загадывает политические комбинации на будущее. Скоро, ну как скоро, год с небольшим — думские выборы. Если вы свою кандидатуру не снимете, то Иван Дмитриевич, уважая вашу решимость, будет в этих выборах полностью нейтральным. Но, если вы демонстративно просядите под мэра, который на западном политическом жаргоне именуется «подстреленной уткой», то сами станете точно такой же подбитой птицей и никакого к вам уважения, как с самостоятельной политической фигуре уже не будет. Иван Дмитриевич захочет видеть в Думе своего человека от округа и кто-нибудь пойдет. Может его друг Баринов, а может такой же как вы коммунист, только в душе, Игорь Вилорович. А чтобы не сомневаться в результатах, опять пригласит работать меня с командой. Как мы работаем, вы видели. Вот и прикидывайте, какие у вас будут шансы сохранить место в Думе, если вы сейчас совершите недальновидный поступок?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37