Так, Барри написал «Что должна знать всякая женщина», чтобы показать,
что мужчины никогда не догадываются, кем бы они были без поддержки женщи
н. При такой-то слепоте где мужчинам сообразить, что их благоверные созна
тельно прибегают к колдовству!
Улыбка Нормана сама собой перешла в кислую гримасу.
Он словно лишь сейчас понял, что Тэнси на деле верила, по меньшей мере напо
ловину, во все эти бредни. Он облизал губы. Без сомнения, ему предстоит пер
ежить множество неприятных моментов, когда его будут одолевать непроше
ные воспоминания. После сегодняшних событий сие неизбежно.
Но все равно Ч худшее уже позади.
Он погладил Тотема, который не сводил зачарованного взгляда с огня.
Ч Пошли спать, старина. Время, должно быть, около двенадцати. Нет, четверт
ь первого.
Он сунул часы обратно в карман, и тут пальцы его левой руки коснулись меда
льона, прикрепленного к другому концу цепочки.
Норман взвесил на ладони золотое сердечко, подаренное когда-то Тэнси. Не
слишком ли оно тяжелое для такого рода вещиц? Он подцепил ногтем крышку м
едальона.
Пальцы были чересчур неуклюжими, чтобы извлечь наружу фотографию Тэнси;
повозившись, Норман наконец додумался подсунуть под край снимка острие
карандаша.
На дне медальона лежал крошечный фланелевый пакетик.
Женщина! Вот так всегда: внешне покорилась, а хоть малость, но припрятала!

Может, она запамятовала…
Он швырнул пакетик в камин. Фотография упала на уголья, вспыхнула и сгоре
ла в мгновение ока. Норман успел только заметить, как почернело на ней лиц
о Тэнси.
Пакетик оказался более стойким. Сперва его поверхность приобрела желто
ватый оттенок опаленного ворса, потом появился дрожащий язычок пламени.

Одновременно, несмотря на то, что от огня по-прежнему исходило тепло, тело
Нормана пронизал холод. В комнате как будто потемнело. Он услышал негром
кое урчание, словно где-то глубоко под землей трудились могучие машины.

Ему почудилось вдруг, что он стоит нагой и безоружный перед неким вражде
бным и чужеродным существом.
Тотем пристально вглядывался в тени в дальнем углу.
Неожиданно он зашипел и метнулся вон из комнаты.
Норман понял, что дрожит. Реакция на нервное возбуждение, сказал он себе. Д
олжно быть, переутомился.
Пламя угасло, оставив после себя тлеющие угольки.
Оглушительно зазвонил телефон.
Ч Профессор Сейлор? Я полагаю, вы надеялись, что никогда обо мне не услыш
ите? Я звоню вам потому, что имею обыкновение растолковывать людям, кем бы
они ни были, свои намерения; для отдельных личностей это, впрочем, соверше
нно излишне.
Норман отнял трубку от уха. Слова звонившего никак не вязались с тоном, ка
ким он их произнес. Нужно тренироваться добрых полчаса, чтобы так вопить
…
Ч Вот что я хочу сказать тебе, Сейлор. Мне наплевать, что вы там решили. Я н
е собираюсь покидать Хемпнелл. Я буду требовать переэкзаменовки, и тебе
известно, почему!
Норман узнал голос. Он увидел мысленным взором бледное, неестественно уз
кое лицо с вечно надутыми губами и глазами навыкате под копной спутанных
рыжих волос.
Ч Слушайте, Дженнингс, Ч перебил он, Ч если вы считаете, что с вами обош
лись несправедливо, почему вы смолчали два месяца назад, когда были объя
влены результаты?
Ч Почему? Да потому что ты пустил пыль мне в глаза!
Как же, прямодушный профессор Сейлор! Теперь-то я сообразил, что к чему. Ты
всегда затирал меня, потешался надо мной на конференциях, скрыл, что я мог
у завалить твой предмет, выбирал для тестов вопросы из тех лекций, которы
е я пропустил, третировал меня, потому что расходился во взглядах на поли
тику с моим отцом, потому что я не похож на твоего любимчика Бронштейна! Но
теперь…
Ч Дженнингс, да будьте же благоразумны. В прошлом семестре вы завалили ц
елых три предмета.
Ч Ну да, ты везде под суетился. Ты настроил против меня остальных препода
вателей, заставил их смотреть на меня как на безнадежного идиота, застав
ил…
Ч И вы утверждаете, что догадались обо всем только сейчас?
Ч Да! Меня как осенило. О, ты был хитер, очень хитер.
Ты задабривал меня, а иногда мог и припугнуть, ты пользовался то кнутом, то
пряником. Но стоило мне заподозрить, что тут что-то неладно, как я разгада
л твой план.
Все, все сходится на тебе!..
Ч А как относительно того, что перед Хемпнеллом вас отчислили за неуспе
ваемость из двух других колледжей?
Ч Ага! Я знал, что ты был предубежден против меня с самого начала!
Ч Дженнингс, Ч проговорил Норман устало, Ч я достаточно послушал вас.
Если у вас есть жалобы, обратитесь к декану Ганнисону.
Ч Иными словами, ты отказываешься помочь мне?
Ч Именно так.
Ч Ты не передумаешь?
Ч Нет, не передумаю.
Ч Хорошо, Сейлор. Но смотри в оба! Смотри в оба, Сейлор! Смотри!
В трубке послышались короткие гудки. Норман аккуратно положил ее на рыча
г. Черт бы побрал родителей Теодора Дженнингса! Не потому, что они были лиц
емерными, тщеславными, чванливыми ничтожествами, не потому, что они прин
адлежали к числу махровых реакционеров, а потому, что из-за своей непомер
ной гордыни всеми правдами и не правдами старались пропихнуть через кол
ледж впечатлительного и эгоистичного сыночка, такого же скудоумного, ка
к они сами, но не наделенного ни в малейшей степени их житейской мудрость
ю и смекалкой. И будь неладен президент Поллард, который не устоял перед и
х богатством и политическим влиянием и принял этого паршивца в Хемпнелл
, прекрасно зная, чем это обернется.
Норман закрыл камин ширмой, выключил в гостиной свет и вышел было в корид
ор.
Телефон зазвонил снова. Норман с любопытством поглядел на него, потом сн
ял трубку:
Ч Алло?
Ответом ему было молчание. Он подождал, подул в микрофон.
Ч Алло? Ч повторил он.
В трубке по-прежнему молчали. Он уже хотел повесить ее, когда уловил на др
угом конце провода слабый звук Ч неровное, прерывистое дыхание.
Ч Кто, это? Ч спросил он резко. Ч У телефона профессор Сейлор. Пожалуйст
а, говорите.
Звонивший упорно не желал отзываться.
И вдруг из черной трубки донеслось одно-единственное слово, произнесенн
ое медленно и с запинкой низким женским голосом, исполненным невыразимо
й страсти:
Ч Дорогой!
Норман судорожно сглотнул. Этот голос был ему незнаком. Прежде чем он сум
ел сказать что-либо членораздельное, женщина заговорила снова, быстрее,
но все также страстно:
Ч О Норман, я так рада, что набралась смелости позвонить тебе! Я готова, до
рогой, я готова. Приходи ко мне.
Ч Правда «? Ч Норман не знал, что думать. Ему внезапно показалось, что он
уже слышал раньше похожие интонации, сталкивался с похожим построением
фраз.
Ч Приди ко мне, любимый, приди ко мне. Забери меня туда, где мы будем одни, с
овсем одни. Я отдамся тебе, я буду твоей рабыней. Повелевай мной, делай со м
ной что пожелаешь.
Норману хотелось расхохотаться, однако на сердце у него было неспокойно
. Конечно, приятно выслушивать такие признания, но все-таки в звонке было
что-то от розыгрыша. Может, кому-то вздумалось пошутить»?
Ч Милый, я лежу на диване и говорю с тобой, и на мне нет никакой одежды. Ряд
ом с моей кроватью стоит лампа с розовым абажуром. О, забери меня с собой н
а необитаемый тропический остров. Мы там будем любить друг друга. Я укушу
тебя, ты укусишь меня, а потом мы бросимся в море, залитое лунным светом, а в
округ по воде будут плавать белые лепестки…
Конечно, шутка, иного просто быть не может, решил он с полуосознанным сожа
лением. Неожиданно он догадался, кто способен разыгрывать его таким обра
зом.
Ч Приди же, Норман, приди и забери меня во тьму, Ч продолжал сладостраст
ный голос.
Ч Ладно, приду, Ч ответил он. Ч А когда мы отзанимаемся любовью, я включ
у свет и спрошу: «Мона Ателл, тебе не стыдно?»
Ч Мона? Ч взвизгнул голос. Ч Ты сказал Ч «Мона»?
Ч Ну да, Ч усмехнулся Норман. Ч Ты единственная актриса, единственная
женщина, которую я знаю, способная изобразить столь знойный темперамент
. А как бы ты поступила, если бы трубку сняла Тэнси? Начала бы подражать Хам
фри Богарту? Как там Нью-Йорк? Гуляете? Что пьем?
Ч Пьем? Норман, ты не узнал меня?
Ч Конечно, узнал. Ты Мона Ателл. Ч Однако он засомневался. Затянутые шут
ки были отнюдь не во вкусе Моны. К тому же голос в трубке, который он точно с
лышал раньше, делался все выше и выше.
Ч Значит, ты действительно не узнаешь меня?
Ч Боюсь, что нет, Ч ответил он довольно резко, в тон вопросу.
Ч В самом деле?
Норман почувствовал, что, эти три слова предвещают бурю, но ему надоело сд
ерживать себя.
Ч Нет! Ч бросил он.
И едва не оглох от раздавшегося на том конце провода истошного вопля:
Ч Ах ты, дрянь! Мерзавец! После всего, что ты сделал со мной! Значит, не ты из
водил меня, не ты раздевал меня взглядом?
Ч Послушайте…
Ч Знойный темперамент! Да ты… паршивый учителишка! Ступай к своей Моне! С
тупай к своей задаваке-жене!
Чтоб вам всем троим жариться в аду на сковородке!
Услышав короткие гудки, Тотем, с интересом внимавший разговору, отвернул
ся. Криво улыбаясь, Норман положил трубку. Вот тебе и безмятежная професс
орская жизнь!
Он попытался определить, кто из знакомых женщин может сгорать от любви к
нему, но ничего не достиг. Пожалуй, мысль насчет Моны Ателл была вполне здр
авой. Мона не задумалась бы позвонить из Нью-Йорка, если бы ей взбрело в го
лову разыграть Сейлоров. Она обожала подобные развлечения, особенно на в
ечеринках после представления.
Однако шутки свои она обычно заканчивала по-иному. Ей нужно было, чтобы см
еялись все.
Может статься, объявился другой шутник.
А вдруг это не шутка… Норман пожал плечами. Сущий бред! Надо рассказать Тэ
нси, повеселить ее. Он направился в спальню.
У двери в комнату он застыл как вкопанный. Лишь сейчас к нему вернулась па
мять о том, что случилось днем.
За звонками он начисто позабыл о переполохе, который сам и устроил.
Он поглядел на телефон. В доме было очень тихо.
Внезапно у него мелькнула мысль, что, если вдуматься, эти два звонка в стол
ь поздний час Ч нечто большее, чем простое совпадение.
Впрочем, ученый должен придерживаться фактов.
Тэнси крепко спала.
Он потушил свет в холле и лег в постель.

Глава 4

На следующее утро, шагая привычной дорогой к колледжу, Норман неожиданно
остро почувствовал, насколько искусственна хемпнелловская готика. Эта
вычурная архитектура Ч всего-навсего ширма, за которой бушуют страсти
по поводу низкой зарплаты и слишком обременительных административных
обязанностей, а истинно научная мысль задыхается под грузом житейских з
абот; ширма, за которой студенты с готовностью укрываются от знаний ради
земных утех, пускай даже неуклюжих, суматошных и довольно-таки дешевых. Н
о как знать, может, именно для того и воздвигли в былые годы высокое здание
с башенками неведомые святые отцы.
На улице было пусто, если не считать нескольких человек впереди, но пройд
ет три или четыре минуты Ч и из церкви вырвется на волю буйная студенчес
кая орда, нахлынет разноцветной волной ярких свитеров и жакетов.
Едва лишь Норман собрался перейти улицу, как из-за угла вывернул грузови
к. Норман с отвращением попятился.
Он не имел ничего против легковых автомобилей Ч куда от них денешься в н
ашем пропахшем бензином мире? Ч однако грузовики, рычащие громады, внуш
али ему чуть ли не суеверный страх.
Он огляделся по сторонам и заметил позади себя студентку, которая то ли о
поздала на богослужение, то ли вообще пренебрегла им. Присмотревшись, он
понял, что видит миссис Карр, и решил подождать ее.
Ошибка его была вполне простительной. Несмотря на свои семьдесят лет, се
довласая деканша женского отделения сумела сохранить девическую строй
ность фигуры.
Походка у нее была изящная, почти летящая. Только приглядевшись, можно бы
ло различить на ее лице многочисленные морщины. В поведении миссис Карр
не было ни свойственного молодым девушкам жеманства, ни подчеркнуто сек
суального внимания к мужчинам; однако мнилось, что она жадно поглощает ю
ность и свежесть, впитывает их всеми порами своего тела.
Похоже, подумалось Норману, среди преподавателей Хемпнелла процветает
культ юности, особая форма великого американского культа юности, родств
енное вампиризму наслаждение молодостью…
Приветствие миссис Карр прервало нить его размышлений.
Ч Как поживает Тэнси? Ч спросила деканша. В голосе ее слышалась такая з
абота, что Норман даже удивился: ему всегда казалось, что миссис Карр не си
льно интересуется личной жизнью профессорского состава. Хотя на то она и
деканша женского отделения, чтобы справляться о здоровье женщин.
Ч Нам так не хватало ее на последней встрече преподавательских жен, Ч п
родолжала между тем миссис Карр. Ч Сколько же в ней веселья! А оно нам сег
одня просто необходимо.
Солнце отражалось в толстых стеклах ее очков над румяными, словно спелое
яблоко, щеками. Она положила руку на локоть Нормана.
Ч Хемпнелл ценит Тэнси, профессор Сейлор.
«Еще бы вам ее не ценить!»Ч чуть не сорвалось у Норманас языка.
Ч Мне кажется, заслуженно, Ч отозвался он вежливо, мысленно усмехнувши
сь. Десять лет назад миссис Карр была активисткой клуба «Эти Сейлоры раз
лагают молодежь».
Миссис Карр звонко рассмеялась.
Ч Мне нужно спешить на конференцию, Ч проговорила она. Ч Но помните, пр
офессор Сейлор, что Хемпнелл ценит и вас тоже.
Он поглядел ей вслед, размышляя, не означает ли последняя фраза, что его на
дежды занять вакантную должность на кафедре социологии близки к осущес
твлению.
Потом пересек улицу и направился к Мортон-холлу.
Едва Норман вошел в свой кабинет, зазвонил стоявший на столе телефон. Нор
ман снял трубку и услышал голос Томпсона, ответственного за связи с обще
ственностью. Это был, пожалуй, единственный административный пост, котор
ый не сочли возможным доверить кому-нибудь из профессоров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25