Витрины магазинов мало-помалу остались позади.
Окна мрачных домов были темными, лишь иногда мелькал робкий огонек. Норм
ан приближался к окраине Бейпорта. Свернув налево, он расстался с освеща
вшими дорогу фонарями.
Ворота кладбища оказались запертыми. Норман двинулся вдоль стены, проди
раясь сквозь кустарник, пока не набрел на дерево, нижняя ветка которого б
ыла достаточно толстой для того, чтобы выдержать его. Уцепившись за нее, о
н взобрался на стену, осмотрелся и спрыгнул на землю с другой стороны.
Послышался шорох, словно он спугнул какое-нибудь маленькое животное. Де
йствуя в основном на ощупь, Норман отыскал ближайшее надгробие. Оно было
тонким, поросло внизу мхом и стояло слегка наклонно. Наверно, его постави
ли где-нибудь в середине прошлого века. Норман поковырял пальцами землю,
набрал пригоршню и ссыпал ее в конверт, который достал из кармана.
Перелезая через стену обратно, он наделал много шума, но, похоже, не привле
к ничьего внимания.
По пути в гостиницу Норман высмотрел на небе Полярную звезду и с ее помощ
ью определил местоположение своего номера.
Портье проводил его странным взглядом.
В номере было темно. В открытое окно вливался холодный и соленый воздух. Н
орман запер дверь, затворил окно, опустил штору и включил свет; слепящее с
ияние лампочки беспощадно подчеркивало убогость обстановки.
Тихонько звякнул телефон.
Норман вынул из кармана конверт и взвесил на ладони. Губы его искривилис
ь в горькой усмешке. Он в очередной раз перечел записку, которую уронила Т
энси:
…немного земли с кладбища. Заверни все в лоскут фланели, обязательно про
тив солнца. Вели ему остановить меня. Вели привести меня к тебе.
Земля с кладбища. То, что он обнаружил в туалетном столике Тэнси. То, с чего
все началось. Теперь он сам собирает ее. Норман взглянул на часы. Одиннадц
ать двадцать.
Поставив имевшийся в номере стол посреди комнаты, он перочинным ножом пр
оцарапал на его поверхности метку, которая должна была обозначать восто
к. «Против солнца»Ч значит, с запада на восток.
Разложив на столе все свое добро, он отрезал от полы купального халата по
лоску фланели, а затем попробовал соединить в единое целое четыре послан
ия. Вот что у него вышло:
Возьми четыре белые четырехдюймовые бечевки, отрезок лесы, кусочек плат
ины или иридия, осколок магнетита, иглу проигрывателя, на котором только
что отзвучала Девятая соната Скрябина. Потом свяжи, бечевки так, чтобы по
лучились «бабий» узел, «риф», «кошачьи лапки»и «плоский штык». Заплети л
есу в «беседочный» узел. Добавь немного земли с кладбища. Заверни все в ло
скут фланели, обязательно против солнца.
Вели ему остановить меня. Вели привести меня к тебе.
Магическая формула, весьма типичная для негритянского колдовства. Игла
проигрывателя, узлы и прочие «современности» явно привнесены белыми.
Но кто в нее поверит? Ребенок или невротик-взрослый, что старается наступ
ать или, наоборот, не наступать на трещины в асфальте?
Часы в коридоре прозвонили половину двенадцатого.
Норман рассматривал предметы на столе. Он не мог найти в себе сил, чтобы пр
иступить к делу. Все было бы иначе, подумалось ему, если бы он собирался ко
лдовать ради забавы или если бы относился к тем людям, которые без ума от с
верхъестественного, которые поигрывают с маги Ч , ей, потому что от нее ве
ет средневековьем и потому что древние манускрипты завораживают взгля
д. Но принимать ее всерьез, допускать в рассудок суеверия Ч разве тем сам
ым мы не становимся на сторону сил, толкающих мир вспять, к темным векам, р
азве не уничтожаем науку как таковую?
Однако он видел нечто за спиной Тэнси. Разумеется, это было наваждение. Но
когда наваждения начинают вести себя неподобающим образом, когда ряд со
впадений выстраивается в некую цепочку закономерностей, ученый обязан
обращаться с ними как с реальностью. Когда же галлюцинации принимаются у
грожать тебе и твоим близким физической расправой… Нет, не то… Когда при
ходится задумываться, веришь ли ты любимому человеку. Норман взял первую
бечевку и связал «бабий узел».
Дойдя до «кошачьих лапок», он вынужден был взглянуть на иллюстрацию, кот
орую вырвал из словаря. После пары неудачных попыток он добился желаемог
о.
Но вот «плоский штык» упорно отказывался завязываться. Норман вертел бе
чевку в руках, завязывал ее то так, то сяк, однако упрямый узел никак не хот
ел походить на тот, что был изображен на картинке. Норман отер со лба пот.
Ч Как душно, Ч пробормотал он. Ч Задохнуться можно…
Ему казалось, что пальцы его вдруг сделались толщиной в добрый дюйм. Бече
вка выскальзывала из них. Он вспомнил, какими ловкими были пальцы Тэнси.

Одиннадцать сорок одна. Игла проигрывателя покатилась к краю стола. Норм
ан бросил бечевку, поймал иглу и придавил ее авторучкой, чтобы она не укат
илась снова.
Потом вновь взялся за узел.
На мгновение ему почудилось, будто он подобрал не бечевку, а лесу. Подумат
ь только, укорил он себя мысленно, до чего расшалились нервишки. В горле у
него пересохло. Он судорожно сглотнул.
Наконец, не сводя глаз с картинки и повторяя ее шаг за шагом, он ухитрился
завязать «плоский штык». Ощущение того, что он пропускает меж пальцев во
все не бечевку, а что-то гораздо более неподатливое, не покидало его ни на
секунду. Вывязав узел, он почувствовал легкий озноб, этакий предвестник
лихорадки; свет лампочки словно потускнел. Должно быть, глаза устали.
Игла проигрывателя выкатилась из-под ручки и устремилась к противополо
жному краю стола. Норман прихлопнул ее ладонью, промахнулся, хлопнул во в
торой раз.
Ага, есть!
Ни дать ни взять спиритический сеанс, хмыкнул он про себя. Кладешь руки на
планшетку, пытаясь удержать их в неподвижности. Естественно, накапливае
тся мышечное напряжение, которое постепенно возрастает до критической
величины. Неожиданно, как бы отнюдь не по твоей воле, планшетка начинает к
ружиться на трех своих ножках, подпрыгивать и метаться от буквы к букве. Т
о же самое и здесь. Причина непонятного онемения пальцев заключается в н
ервном и мышечном напряжении. А Норман в духе закона психического перено
са приписал возникшие затруднения злонамеренности бечевки. С иглой и то
го проще: то надавливая на стол локтем, то упираясь в него коленкой, он нак
лонял его, а игла катилась по наклонной плоскости.
Игла завибрировала, словно была частичкой некоего устройства. По пальца
м Нормана как будто пробежал ток.
Вдруг ему послышались лязгающие звуки Девятой сонаты. Черт! Покалывание
в кончиках пальцев Ч верный признак повышенной нервной возбудимости. О
днако в горле было сухо; попытка посмеяться над собой не удалась. Для подс
траховки он завернул иглу во фланель.
Одиннадцать сорок семь. Норман потянулся за лесой.
Руки его дрожали, словно он влез по длинному канату на крышу дома. Обычная
на вид, леса оказалась омерзительно скользкой, словно покрытой какой-то
слизью. Соленый аромат бухты куда-то улетучился, уступил место едкому ме
таллическому запаху. Приехали, сказал себе Норман, осязательные и обонят
ельные галлюцинации вдобавок к зрительным и слуховым. В ушах его по-преж
нему отдавалась Девятая соната.
Он знал, как заплетать лесу, в этом не было ничего сложного, тем более что о
на была на удивление мягкой; однако ему не переставало казаться, что его п
альцы подчиняются посторонним силам: леса завязывалась в «риф», в «полуш
тык», в «затяжной» узел Ч в любой, кроме «беседочного». Пальцы болели, гла
за слезились, сопротивление нарастало. Норман вспомнил слова Тэнси в ту
ночь, когда она отреклась от колдовства: «В чародействе существует прави
ло реакции, нечто вроде отдачи в пистолете…»
Одиннадцать пятьдесят две.
Огромным усилием воли он отогнал мысли и воспоминания и сосредоточился
на узле. Пальцы начали двигаться в странном ритме Ч ритме Девятой сонат
ы. Все, завязан, голубчик!
Комната погрузилась в полумрак. Истерическое помутнение зрения, постав
ил диагноз Норман; к тому же системы энергообеспечения в маленьких город
ках вечно выкидывают всякие фортели. Почему-то стало очень холодно, так х
олодно, что ему почудилось, будто он видит пар, который вырывается у него и
зо рта. И тишина, полная, мертвая тишина. В этой тишине отчетливо разносилс
я стук сердца Нормана, которое лакейски подстраивалось под грохочущую б
есовскую музыку.
И тут, в миг дьявольского, парализующего душу озарения, он понял, что это и
есть истинное колдовство. Не вздорная болтовня о нелепых средневековых
ухищрениях, не изящные пассы, но изнурительная борьба за то, чтобы удержа
ть в повиновении призванную мощь, лишь символами которой были те предмет
ы, какие лежали перед ним на столе. Норман ощутил, как за стенами номера, сн
аружи его черепа, за непроницаемыми стенами рассудка собирается и разбу
хает нечто грозное и смертельно опасное, ожидающее одной-единственной о
шибки, чтобы сокрушить его.
Он не мог поверить. Он не верил. И все же вынужден был поверить.
Но устоит ли он? Вот вопрос.
Одиннадцать пятьдесят семь. Без трех минут полночь. Норман принялся скла
дывать принадлежности своего колдовства на лоскут фланели. Игла прильн
ула к магнетиту. Ну и ну! Они ведь находились в футе друг от Друга! Норман по
сыпал предметы кладбищенской землей: песчинки шевелились под его пальц
ами, словно личинки насекомого. Чего-то не хватает. Он порылся в памяти, но
та подвела. Он хотел перечитать текст, но порыв неизвестно откуда взявше
гося ветерка разбросал кусочки бумаги по столу. Неведомые силы возликов
али, Норман уставал тягаться с ними. Схватив наудачу одну бумажку, он разл
ичил слова «платины или иридия». Норман раскрутил Ручку, отломил перо и д
обавил его в груду предметов на фланели.
Он встал напротив метки на столешнице, означавшей восток; руки его трясл
ись, как у пьяницы, зубы громко стучали. В комнате было совсем темно, если н
е считать лучика голубоватого света, который выбивался из-под шторы. Неу
жели фонари теперь заправляют парами ртути?
Внезапно фланелевый лоскут начал загибаться наподобие нагретого желат
ина и сворачиваться с востока на запад, по ходу солнца.
Норман успел, прежде чем он свернулся до конца, ухватить его за край, а пот
ом Ч пальцы онемели настолько, что фланель для них словно превратилась
в металл, Ч скатал против солнца.
Тишина сделалась оглушительной, поглотила даже стук сердца. Норман созн
авал: нечто настороженно дожидается его приказа, пребывая в почти полной
уверенности, что он не сможет ничего приказать.
Послышался бой часов. Или то были не часы, а звучало само время? Девять… де
сять… одиннадцать… двенадцать…
Язык Нормана как будто прилип к пересохшему небу.
Слова толпились в горле, будучи не в силах выбраться наружу. Потолок комн
аты словно слегка опустился.
Ч Останови Тэнси, Ч выдавил Норман. Ч Приведи ее сюда.
Впечатление было такое, будто в Нью-Джерси произошло землетрясение: ком
ната закачалась, пол ушел из-под ног, мрак стал совершенно непроглядным. С
тол Ч или что-то поднимавшееся со стола Ч ударил Нормана, и он повалился
на что-то мягкое.
Затем все вдруг успокоилось. Так уж заведено: напряжение сменяется вялос
тью. Свет и звук возвратились.
Норман лежал поперек кровати, а посреди стола валялся крошечный фланеле
вый сверток.
Норман чувствовал себя так, словно перепил на вечеринке или нанюхался ко
каина. У него не было ни малейшего желания что-либо делать, он не испытыва
л никаких эмоций.
Внешне все осталось прежним. Его приученный к порядку мозг уже взвалил н
а себя неблагодарный труд объяснить случившееся с научной точки зрения;
он сплетал паутину из психозов, галлюцинаций и невозможных совпадений.

Однако внутри что-то изменилось Ч уже навсегда.
Прошло какое-то время.
В коридоре за дверью послышались шаги. Их сопровождал хлюпающий звук, ка
к будто кто-то шел в промокшей обуви.
Шаги замерли у двери номера, который занимал Норман.
Он поднялся, пересек комнату и повернул ключ в замке.
К серебряной брошке прицепилась бурая водоросль.
Серое платье было насквозь мокрым; небольшое подсохшее пятно успело пок
рыться корочкой соли. Сильно запахло морской водой. На лодыжке, обвив пер
екрученный чулок, висела еще одна водоросль.
На полу, вокруг туфель, уже образовалась маленькая лужица.
Норман бросил взгляд на цепочку следов на ковре, которая тянулась до сам
ой лестницы, и увидел пожилого портье. Тот словно обратился в камень: нога
его была занесена над верхней ступенькой, а в руках он держал саквояж из с
виной кожи.
Ч Что происходит? Ч пробормотал он, заметив, что Норман смотрит на него.
Ч Вы не сказали мне, что ждете жену. А она выглядит так, словно одетая иску
палась в бухте. Мы не хотим, чтобы про нашу гостиницу пошла дурная слава…

Ч Все в порядке, Ч проговорил Норман, сознательно отдаляя тот миг, когд
а ему придется взглянуть в лицо Тэнси. Ч Извините, что забыл предупредит
ь вас. Давайте мне сумку. , Ч В прошлом году у нас случилось самоубийство,
Ч портье, похоже, не сознавал, что размышляет вслух, Ч с нас вполне хвати
т.
Наконец он стряхнул с себя оцепенение, попятился, спустившись на несколь
ко ступенек, поставил саквояж, повернулся и чуть ли не бегом сбежал по лес
тнице.
Норман неохотно перевел взгляд на Тэнси.
Лицо ее было бледным, очень бледным и лишенным всякого выражения. Губы им
ели синеватый оттенок, волосы прилипли к щекам, густая прядь, ниспадая на
лоб, полностью скрывала один глаз, а другой взирал тускло и безжизненно. Р
уки безвольно свисали вдоль тела.
С подола платья капала на пол вода.
Губы разошлись. Голос напоминал монотонное журчание воды.
Ч Ты опоздал. Опоздал на минуту.

Глава 15

Они возвращались к этому вопросу уже в третий раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25