https://wodolei.ru/catalog/mebel/rakoviny_s_tumboy/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


– Джордж, со времени нашего последнего разговора окружающие стали относиться к тебе лучше?
Леланд восхищался ее длинными стройными ногами, которые теперь уже не были прозрачными а приобрели тугую, чудесную плоть и стали золотистого цвета.
– Нет, Куртни. Я опять потерял работу.
Теперь, когда она перестала изводить его вопросами о здоровье, Леланд почувствовал себя гораздо лучше. Ему захотелось рассказать ей все, даже самое сокровенное. Она поймет. Он положит ей голову на колени и будет плакать до тех пор, пока у него не останется ни одной слезинки. И ему станет лучше, гораздо лучше… Он будет плакать, а она – гладить его волосы. И после этого у него останется так мало проблем, как два года назад, еще до того, как начались его беды и все вокруг стали врагами.
– Опять? – спросила она. – Сколько раз ты менял работу за эти два года?
– Шесть.
– За что тебя уволили на этот раз?
– Не знаю, – ответил Леланд наивным и жалким голосом. – Мы строили здание под офисы. И все было хорошо, я со всеми ладил. А потом мой начальник, главный инженер, начал придираться ко мне.
– Придираться? – спросила она.
Теперь ее вообще было едва слышно за шуршанием колес по асфальту. Словно она говорила издалека, и очень тихо, и как-то равнодушно.
– Как это?
Леланд немного напрягся.
– Видишь ли, Куртни, как всегда. Говорил обо мне за моей спиной, настраивал других против меня. Он изменял свои указания относительно моей работы или вообще не давал заданий и постоянно поощрял Престона, инженера по стальным конструкциям, но…
– И он все это делал за твоей спиной? – спросила Куртни.
– Да, он…
– Но если так, то как же ты можешь знать, что он говорил и делал на самом деле и говорил ли вообще?
Леланд уже не мог выносить сочувствия, звучавшего в ее голосе, оно все больше и больше походило на жалость.
– Ты слышал его слова? Ты сам, своими ушами, слышал его, Джордж?
– Не говори так со мной. И не пытайся убедить меня, что это все было игрой моего воображения.
Куртни замолчала, как бы повинуясь его приказу.
Леланд посмотрел на сиденье, чтобы узнать, не исчезла ли она. Куртни улыбнулась ему, теперь уже увереннее, чем несколько минут назад. Леланд взглянул на заходящее солнце, но не увидел его. Теперь он почти не обращал внимания на шоссе впереди. Присутствие Куртни взволновало его, и он уже не мог вести «Шевроле» так безупречно, как умел. Машина виляла туда-сюда, то и дело выскакивая на посыпанную гравием обочину.
Немного погодя Леланд сказал:
– Ты знаешь, в тот день, когда я позвонил тебе договориться о свидании и узнал, что ты уже три недели как вышла замуж, я чуть не сошел с ума. Целую неделю я следил за тобой день за днем, чтобы просто смотреть на тебя. Ты знала об этом? Ты сказала, что улетаешь в Сан-Франциско, а этот Дойл и твой брат через неделю поедут туда же, и еще ты сказала, что вряд ли вообще вернешься в Филадельфию. Я чуть не умер, Куртни. Все это было просто ужасно для меня. Я вспомнил, как нам было хорошо вдвоем когда-то… Поэтому я позвонил спросить, может быть, мы сможем снова быть вместе. Я хотел встретиться. – Голос Леланда вдруг стал тверже, в нем появились холодные нотки отчуждения. Он помолчал, собираясь с мыслями. – Два три, четыре года назад ты была моей удачей, моим счастьем. И все было замечательно, когда мы были вместе. А теперь я не буду тебя видеть, не смогу прикоснуться к тебе… Я знаю, что должен быть возле тебя, Куртни. И когда в аэропорту я смотрел, как ты садишься в самолет, то понял, что должен выследить Дойла и Колина и выяснить, где ты живешь.
Куртни молчала.
Леланд вел фургон и говорил, пытаясь добиться от нее одобрения своих действий. Он уже не удивлялся ее внезапному появлению.
– Я опять потерял работу. И в Филадельфии меня ничто не удерживало. Разумеется, у меня не было денег, чтобы оплатить машину, как у этого Дойла. Мне пришлось упаковать и взять с собой все мои вещи. Поэтому я и еду сейчас в этом нелепом фургоне с ужасной вентиляцией, а не в роскошном «Тандерберде». Мне не так везет, как твоему Дойлу. И люди со мной обращаются гораздо хуже, чем с ним. Но я знал, что в любом случае должен ехать в Калифорнию, чтобы быть рядом с тобой. Рядом с тобой, Куртни…
Она тихо сидела рядом, изумительно красивая, спокойная. Узкие ладони она положила на колени, а ее голову окружал сияющий ореол из последних вечерних лучей солнца.
– Было очень нелегко следить за ними, – рассказывал Леланд, – приходилось хитрить, изворачиваться. Когда они завтракали, я понял, что у них в машине, должно быть, лежит карта с намеченным маршрутом или что-то, что должно подсказать мне его. И я проверил это.
И Леланд, усмехнувшись, взглянул на нее, а потом вновь стал смотреть на дорогу.
– Я просунул тонкую проволочную вешалку через резиновую прокладку между стеклами и смог отжать кнопку замка. Карты лежали на сиденье. И адресная книжка тоже. Твой Дойл очень предусмотрителен. Он записал названия и адреса всех мотелей, где забронировал комнаты. А я переписал их. И просмотрел карты. Я знаю все дороги, по которым они проедут, и все места, где они собираются останавливаться на ночь: отсюда и до Сан-Франциско. И теперь я уж никак не пропущу их. Я буду просто следовать за ними. Сейчас я их не вижу, но ночью все равно снова найду их.
Леланд говорил очень быстро, проглатывая окончания слов. Ему очень хотелось, чтобы Куртни поняла и осознала, какой опасности он подвергается и что ему приходится испытывать, чтобы быть рядом с ней.
Но она, к его большому удивлению, вдруг спросила:
– Джордж, ты когда-нибудь обращался к врачу по поводу своих мигреней и других проблем?
– Я не болен, черт возьми! – заорал он. – У меня ясная голова, здоровое тело, трезвый рассудок. И я в хорошей форме. И я не желаю ничего больше слушать об этом. Забудь о моем здоровье.
– Зачем ты их преследуешь? – спросила Куртни, меняя тему.
У Леланда возле бровей и под ними выступил пот, сконцентрировался в нескольких складках и тяжелыми каплями упал на щеки и дальше на шею.
– Я же только что сказал! Я хочу выяснить, где ты теперь будешь жить. Я хочу быть с тобой.
– Но, если ты видел книжку Алекса, у тебя уже есть мой новый домашний адрес в Сан-Франциско. И тебе не нужно следить за ними, чтобы разыскать меня. Ты уже знаешь, где я живу, Джордж.
– Ну…
– Джордж, зачем ты преследуешь Колина и Алекса?
– Я говорил тебе.
– Нет, не говорил.
– Замолчи! – ответил он. – Мне не нравятся твои намеки. Я не желаю больше об этом слышать. Я здоров. Я не болен. Со мной все в порядке. Поэтому уходи. Оставь меня в покое. Я не хочу тебя видеть.
И Куртни исчезла. Пропала. Хотя Леланд был изумлен ее неожиданным и необъяснимым появлением, ее исчезновение абсолютно не удивило его. Он приказал ей уйти. Когда их роман подходил к концу, как раз перед тем, как Куртни два года назад объявила о разрыве, она говорила Леланду, что он пугает ее, что ей совсем не нравятся его недавно появившиеся приступы дурного настроения. И теперь она все еще боялась его. Когда он сказал ей: «Уходи!» – она ушла. Куртни понимала, что это лучше, чем спорить с ним. Эта безмозглая сучка предала его, выйдя замуж за Дойла, и теперь будет делать все, чтобы вновь завоевать его расположение.
И Леланд улыбнулся, глядя на шоссе в спускающихся сумерках.


* * *

День подходил к концу. Землю насквозь пронзали оранжевые зловещие лучи заходящего солнца. Офицер государственной полиции штата Огайо Эрик Джеймс Коффи свернул с семидесятого шоссе в зону отдыха по правой стороне дороги. Он преодолел небольшой подъем через участок леса, поросший соснами, и сразу же увидел пустую полицейскую машину, на которой все еще работал сигнальный маяк, бросая пульсирующие блики вокруг себя.
Лейтенант Ричард Пулхэм должен был привезти машину в гараж в конце своей смены, в три часа дня, но не приехал, и с четырех часов более двадцати его товарищей прочесывали шоссе и все прилегающие к нему дороги. И вот теперь Коффи нашел его машину в самом западном уголке участка, патрулируемого Пулхэмом. Он опознал автомобиль по номерам на передней дверце.
Коффи сразу же пожалел о том, что был один, так как подозревал, какой будет его следующая находка. Это был труп полицейского. Другого исхода дела Коффи не видел.
Он взял рацию и включил микрофон:
– Говорит сто шестьдесят шестой, Коффи. Я нашел машину.
Он еще раз повторил это и передал координаты диспетчеру. Голос Коффи звучал низко и слегка дрожал.
С большой неохотой он выключил двигатель и вылез из машины.
Вечерний воздух был холодным. Дул резкий северо-восточный ветер.
– Лейтенант Пулхэм! Рич! – позвал Коффи, но ему ответило лишь шелестящее эхо.
Смирившись со своей участью, он подошел к машине Пулхэма, нагнулся и заглянул в салон через боковое стекло. Но заходящее солнце наполнило его множеством теней, и Коффи пришлось открыть дверь.
Зажглась слабая внутренняя лампочка, которая едва могла светить, так как маяк съел почти всю энергию, и аккумулятор сел. Мутный, неяркий свет озарил чернеющую кровь и мертвое тело, наспех и грубо втиснутое между передним сиденьем и панелью.
– Ублюдки, – прошипел Коффи, – ублюдки мерзавцы! Убийцы! – Голос его звучал все громче и громче в наползающей темноте ночи. – Мы схватим этих подонков.


* * *

Комната Алекса и Колина в «Лейзи Тайм мотеле» была большая и удобная. Стены были выкрашены в ослепительно белый, даже неестественно белый цвет, а потолки были на пару футов выше, чем в других мотелях, построенных на заре шестидесятых. Мебель была тяжелая, но практичная и уж никак не спартанская. Два мягких кресла были прекрасно набиты и задрапированы, письменный стол с пластиковым покрытием был удобным, просторным, с большой столешницей. На двух кроватях лежали упругие матрацы, крахмальные и ароматизированные простыни приятно хрустели. На туалетном столике красного дерева лежала Библия и стоял телефонный аппарат.
Дойл и Колин сидели на кроватях друг против друга. По взаимной договоренности первым с Куртни разговаривал Колин. Он крепко сжимал телефонную трубку обеими руками, а его очки с толстыми стеклами сползли на самый кончик носа, но мальчик, казалось, не замечал этого.
– За нами следили всю дорогу от Филадельфии! – объявил он Куртни, как только линия связи заработала.
Алекс поморщился.
– Человек в фургоне «Шевроле», – продолжал Колин. – Нет, мы не смогли разглядеть его. Он был слишком умен, чтобы дать себя увидеть.
И он выложил сестре все об их воображаемом фэбээровце. Потом, когда ему это надоело, он рассказал Куртни, как выиграл доллар у Алекса. Потом замолчал, слушая ее несколько секунд, и рассмеялся:
– Я пытался, но он больше не стал заключать со мной пари.
Слушая, как Колин беседует с Куртни, Алекс на минуту позавидовал их искренне доверительным, теплым отношениям. Они были открыты друг другу, вели себя совершенно непринужденно, и ни Колину, ни Куртни незачем было притворяться или скрывать свою любовь. Но зависть Алекса прошла, как только он вспомнил, что взаимоотношения между ним и Куртни были в значительной степени такими же. Кроме того, скоро, очень скоро они с Колином станут такими же близкими друзьями.
– Она говорит, я тебя переоцениваю, – заявил Колин, передавая трубку Дойлу.
– Куртни?
– Привет, дорогой!
Голос ее звучал громко и ясно, будто она разговаривала из соседней комнаты, будто их не разделяли две с половиной тысячи миль телефонного кабеля.
– Ты как, в порядке?
– Я чувствую себя очень одиноко, – ответила она.
– Скоро все кончится. Как там наш новый дом?
– Ковры уже все уложены.
– Маляры были?
– Да, приходили и уже все закончили.
– В таком случае теперь осталась лишь доставка мебели, – сказал Алекс.
– Я просто горю от нетерпения поскорее получить нашу спальню.
– С ней связана самая важная работа всякой жены.
– Да я не о том, сумасшедший! Я просто уже не могу спать в этом проклятом спальном мешке, у меня вся спина болит.
Алекс рассмеялся.
– И вообще, – продолжала Куртни, – ты когда-нибудь пытался устраивать кемпинг посредине огромной, покрытой толстым ковром и совершенно пустой комнаты? Это же ужасно!
– Бедняжка, тебе было бы легче, если бы кто-нибудь был рядом.
– Да нет, – ответила она, – я в порядке. Мне просто немного нравится злиться. Как вы с Колином, ладите?
– Прекрасно ладим, – ответил Алекс, глядя на Колина. Мальчик сосредоточенно поправлял очки на своем курносом носу.
– А кто там за вами следил? – спросила Куртни.
– Ой, да никто.
– Одна из игр Колина?
– Да, и только, – заверил он.
– Слушай, он действительно выиграл у тебя доллар?
– Да, это так. Он хитрющий мальчишка. Вы с ним похожи.
Колин рассмеялся.
– Как автомобиль? – спросила Куртни. – Между прочим, шестьсот миль в день за рулем – это для тебя не слишком?
– Вовсе нет, – ответил Дойл, – и моя спина, вероятно, болит не так сильно, как твоя. Мы сможем уложиться в расписание.
– Рада это слышать. Помимо всего прочего, я горю желанием заполучить не только новую кровать, но и тебя в нее поскорее.
– Аналогично, – улыбаясь, сказал Алекс.
– Вот уже несколько ночей я любуюсь видом из окна этой проклятой спальни, – говорила Куртни, – а сегодня вечером, например, зрелище еще более впечатляющее, чем вчера. Отсюда видны огни всего города и залива, подмигивающие, прыгающие, сияющие…
– У меня уже ностальгия, я скучаю по дому, в котором никогда не был, – ответил Дойл. А еще он очень скучал по Куртни, и теперь ее голос приятно волновал и возбуждал его.
– Я люблю тебя, – произнесла Куртни.
– Я тоже.
– Скажи еще раз.
– У меня тут лишние уши, –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22


А-П

П-Я