Хотя Алекс и знал, что Колин перескочил через один класс в школе и года на два опережал своих ровесников в чтении, он не переставал тем не менее удивляться его знаниям.
– Ты уже читал «Вокруг света за восемьдесят дней»?
– Давно, – сказал Колин и протянул руки к кондиционеру, так же, как это сделал Алекс.
И этот незначительный жест произвел на Дойла впечатление. Он в свое время тоже был худощавым, нервным ребенком, чьи ладони постоянно потели.
Он, как и Колин, стеснялся незнакомых людей, сторонился своих сверстников, не особенно преуспел в спорте. В колледже он начал усердно заниматься тяжелой атлетикой, надеясь стать вторым Чарльзом Этласом. К тому времени, когда грудь его стала более или менее рельефной, появились бицепсы, ему наскучило поднятие тяжестей. И вскоре он это бросил. При росте сто семьдесят семь сантиметров и весе семьдесят три килограмма до Чарльза Этласа ему было еще далековато. Но, по крайней мере, он был уже не тем тщедушным мальчиком, каким поступил в колледж. Хотя он все так же неловко чувствовал себя с новыми знакомыми и ладони его часто становились влажными. Он еще не забыл, что такое чувствовать себя озабоченным и неуверенным в своих силах. И теперь, глядя, как Колин протянул свои худые руки к кондиционеру, он понял, почему так спокойно чувствовал себя в его компании. Почему мальчик понравился ему с того самого первого дня полтора года назад. Их разделяло девятнадцать лет. Больше ничего.
– Он все еще едет за нами? – спросил Колин, прерывая ход мыслей Алекса.
– Кто?
– Фургон.
Алекс посмотрел в зеркало:
– Да. Агенты ФБР легко не сдаются.
– Можно я посмотрю?
– Только не расстегивай ремень.
– Ничего хорошего из этой поездки не выйдет, – мрачно заметил Колин.
– Конечно, если не успели мы отъехать, а ты уже не слушаешься, – согласился Алекс.
На противоположной полосе оживилось движение. Мимо них просвистел еще один грузовик. Но через минуту на шоссе, кроме них и преследовавшего их фургона, опять не было ни одной машины.
Они ехали на запад, так что всходившее солнце не било в глаза. На небе не было ни облачка. Холмы вдоль шоссе были уже совсем зеленые, поросшие молодой травкой.
Через некоторое время они свернули на дорогу к Харрисбургу, и тогда Колин опять спросил:
– Как поживает наш «хвост»?
– Все еще за нами. Несчастный фэбээровец идет по ложному следу.
– Наверное, его выгонят с работы. Это откроет дорогу мне, – сказал Колин.
– Ты хочешь пойти в ФБР?
– Были у меня такие мысли.
Алекс перестроился в левую полосу, обогнал машину с прицепом для перевозки лошадей. На заднем сиденье этой машины сидели две девочки примерно того же возраста, что и Колин. Они помахали ему, но Колин, залившись краской, сурово посмотрел вперед.
– Я не думаю, что в ФБР будет скучно, – наконец сказал он.
– Ну, я не знаю. Наверное, надоедает по нескольку недель выслеживать какого-нибудь жулика до тех пор, пока он не натворит чего-нибудь интересненького.
– Ничто так не надоедает, как сидеть пристегнутым ремнем всю дорогу до Калифорнии, – заметил Колин.
«Господи, снова он за свое», – подумал Алекс.
Перестроившись опять в правый ряд, он включил автоматический акселератор. Так что теперь, даже если Колин будет слишком любопытным, все равно скорость будет держаться на семидесяти милях в час.
– Когда этот парень, что преследует нас, попытается столкнуть нас в кювет, ты еще скажешь мне спасибо.
Колин посмотрел на него. От очков его и так большие глаза казались еще больше.
– Я думаю, ты просто так не сдашься.
– Ты правильно думаешь.
Колин облегченно вздохнул:
– Ты ведь сейчас мне как отец, да?
– Я муж твоей сестры. Но… Так как ты находишься под ее опекой, то я думаю, что вправе устанавливать некоторые правила для тебя. И ты должен их придерживаться.
Колин покачал головой, откинул волосы, лезшие в глаза.
– Не знаю, может быть, лучше было бы так и оставаться сиротой.
– Что-о? – с деланым гневом спросил Дойл.
– Конечно, если бы не ты, то я бы не полетел на самолете в Бостон, – начал Колин, – и не поехал бы в Калифорнию… Не знаю.
– Ну это уже слишком, – сказал Алекс и по-отечески легонько потрепал его по затылку.
Вздохнув так, как будто ему требовалось нечеловеческое терпение, чтобы общаться с Дойлом, мальчик причесал взъерошенные волосы. Убрав расческу обратно в карман, он расправил свою футболку с Кинг-Конгом, а затем произнес:
– Надо подумать. Я еще не уверен.


* * *

Двигатель работал едва слышно. Колеса бесшумно шуршали по гладкой дороге.
Пять минут прошли без пререканий. Оба наслаждались тишиной. Но Колин не мог долго сидеть спокойно. Он стал выстукивать какую-то мелодию на своих костлявых коленях.
– Если хочешь, поищи что-нибудь по радио – сказал Алекс.
– Тогда мне надо расстегнуть ремень.
– Ну ладно, только недолго.
Не успел Алекс договорить, как мальчик уже забрался на сиденье с ногами и впился глазами в заднее стекло:
– Он все еще едет за нами.
– Эй, ты собирался настроить приемник.
Колин развернулся:
– Ты, наверное, подумал, что я хотел лишь выбраться из-под этого ремня…
Он был просто неотразим.
– Найди лучше какую-нибудь музыку.
Колин колдовал над приемником, пока не нашел передачу о рок-н-ролле. Сделав погромче, он еще раз посмотрел назад.
– Приклеился как банный лист, – сказал он с важным видом и пристегнул ремень.
– Ты когда-нибудь успокоишься? – спросил Алекс.
В восемь пятнадцать они остановились у небольшого ресторанчика в пригороде Харрисбурга. Пока Алекс выискивал свободное место для парковки, Колин наблюдал за фургоном.
– Он тоже здесь. Как я и ожидал.
Алекс посмотрел в зеркало и увидел, как злополучный фургон проехал мимо ресторана по направлению к станции техобслуживания. На борту его красовалась зелено-голубая надпись:
ГРУЗОВЫЕ ПЕРЕВОЗКИ
Доставив свой груз, вы можете сдать автомобиль в ближайший филиал нашей фирмы. Удобно и дешево!
Затем он исчез из виду.
– Ну что, – сказал Алекс, – позавтракаем?
– Ага. Интересно, хватит ли у него нервов и дальше преследовать нас.
– Он заехал сюда, чтобы заправиться. Когда мы поедим, он уже будет миль за пятьдесят отсюда. Вот увидишь.
Когда они вышли спустя почти час, все места для парковки перед рестораном были уже заняты. Новый «Кадиллак», два нестареющих «Фольксвагена», весь сверкающий на солнце красный спортивный «Триумф», старый «Бьюик», грязный и помятый в нескольких местах, и еще десяток других машин стояли, уткнувшись в бордюр, как животные у кормушки.
– Я думаю, он позвонил своему начальству, пока мы ели, и ему сказали, что он преследует не тех, – предположил Алекс.
Колин нахмурился. Он засунул руки глубоко в карманы и оглядывал машины, уверенный, что этот «Шевроле», искусно замаскированный, стоит где-нибудь поблизости. Преследователя нигде не было. Теперь ему придется выдумывать новую игру.
Дойл же вдвойне обрадовался исчезновению фургона. Вряд ли теперь Колин придумает игру, в которой найдется достойный предлог, чтобы не пристегивать ремень.
Они медленно шли к машине. Дойл – наслаждаясь свежим утренним воздухом, Колин – украдкой поглядывая на стоянку все еще в надежде отыскать фургон. Когда они уже подошли к машине, мальчик сказал:
– Спорим, что он припарковался где-нибудь за рестораном.
И не успел Дойл раскрыть рот, как Колин что есть сил рванул обратно к ресторану.
Алекс сел в машину, завел мотор, включил кондиционер. Когда он пристегивал ремень, из-за угла ресторана показался Колин. Он подошел к машине открыл дверь и уселся рядом с Дойлом. Он был явно разочарован.
– Там его тоже нет.
Он закрыл дверь. Скрестив руки на груди, он низко опустил голову и задумался.
– Ремень. – Алекс включил задний ход и выехал со стоянки.
Недовольно бурча что-то себе под нос, Колин пристегнул ремень.
Алекс подъехал к заправке и остановился у колонки. Нужно было долить бензина в бак.
Человеку, который уже спешил к их машине, было за сорок. Его крупное телосложение, красное обветренное лицо и заскорузлые руки выдавали бывшего фермера. Он жевал табак, что нечасто встретишь в Филадельфии или Сан-Франциско. Настроение в этот день ему еще, видимо, не успели испортить.
– Помочь, ребята?
– Будьте добры, залейте обычного, – сказал Алекс, протягивая ему кредитную карточку. – Там где-то с полбака.
– Нет проблем.
На кармане рубашки было вышито его имя: Чет. Чет нагнулся и взглянул на мальчика:
– Как дела, шеф?
Колин недоверчиво посмотрел на него и процедил сквозь зубы:
– Н-н-ничего.
Чет осклабился, показывая желтые от табака зубы:
– Рад слышать это.
И направился к колонке залить бензин.
– Почему он назвал меня шефом? – спросил Колин.
Его недоверчивость прошла, и теперь он был явно смущен.
– Наверное, он подумал, что ты шофер или таксист.
Колин заерзал на сиденье и гневно взглянул на Алекса.
– Нет, мне все-таки надо было лететь с Куртни на самолете. Я не могу выносить твои шуточки все пять дней.
Алекс засмеялся:
– Ну, Колин, ты даешь!
Он уже привык к тому, что порой сарказм Колина был просто неотразим. Однако чувствовалось, что это стоит ему определенных усилий. Колин пытается выглядеть взрослым.
Все это было хорошо знакомо Дойлу, так как он был таким же девятнадцать лет назад.
В этот момент вернулся Чет, отдал Алексу кредитную карточку и протянул журнал продаж. Пока Алекс доставал ручку и выводил фамилию, заправщик опять уставился на Колина:
– Шеф, далеко едешь?
На этот раз Колин был удивлен не меньше, чем когда Чет в первый раз обратился к нему.
– В Калифорнию, – пробубнил он, усиленно изучая свои коленки.
– Да? За этот час ты уже второй, кто едет в Калифорнию. Я всегда спрашиваю людей, куда они едут. Час назад один парень сказал, что тоже едет в Калифорнию. Теперь все едут в Калифорнию, кроме меня.
Чет вздохнул. Алекс отдал ему журнал, засунул кредитку в бумажник. Он взглянул на Колина. Тот напряженно вычищал грязь из-под ногтей, чтобы занять глаза, если Чету вздумается продолжать свою одностороннюю беседу.
– Вот, – сказал Чет, протягивая Алексу квитанцию, – там прямо на пляж?
– Да.
– Братья? – спросил Чет.
– Извините?
– Вы братья?
– А, нет, – сказал Алекс.
Времени или смысла объяснять, кем доводится ему Колин, не было.
– Он мой сын.
– Сын? – переспросил Чет удивленно.
– Ну да, сын. – Хотя он и не был его отцом, по возрасту вполне мог сойти за него.
Чет посмотрел на Дойла, на его длинные вьющиеся волосы. Он посмотрел на его цветастую рубашку с большими деревянными пуговицами. Алекс уже приготовился поблагодарить его, если тот скажет, что Дойл слишком молодо выглядит, чтобы иметь такого взрослого сына. Но тут он заметил, что настроение заправщика резко изменилось. Он, видимо, подумал, что отец должен быть более респектабельным. Дойл мог бы так выглядеть и одеваться, если бы он был братом Колина, но это совершенно невозможно, если он его отец, думал, видимо, Чет.
– Я-то подумал, что вам лет двадцать – двадцать один, – сказал он, все жуя свой табак.
– Тридцать, – произнес Алекс и тут уж сам удивился, зачем он это сказал.
Заправщик посмотрел на блестящую черную машину. Глаза его тут же стали холодными. Несомненно, он думал, что это в порядке вещей, если Алекс ездит на «Форде» своего отца, но совсем другое дело, если это его собственная машина. Если человек типа Дойла может позволить себе такую шикарную машину и поездки в Калифорнию, тогда как он, рабочий человек, вполовину старше его, – нет, то где же справедливость?
– Ладно, – сказал Алекс, – всего хорошего. Чет отступил назад к колонке, даже не пожелав им счастливого пути. Он просто впился глазами в машину. И, когда боковое стекло, приводимое в движение электроприводом, медленно закрылось, он уставился на нее еще сосредоточеннее, его нахмуренный лоб в эту минуту походил на лист гофрированной бумаги.
– Неплохой он человек, да? – Алекс включил скорость, и машина тронулась.
Когда они уже выехали на шоссе, Колин вдруг расхохотался.
– Что тут смешного? – спросил Алекс, которого буквально трясло после разговора с Четом. Хотя на самом деле он ничего такого и не сделал, кроме как разрушил один небольшой предрассудок.
– Когда он сказал, что ты выглядишь лет на двадцать, я подумал, что он и тебя сейчас назовет шефом, – сказал Колин. – Вот был бы номер.
– Да уж.
Колин обиженно засопел:
– Думаешь, было приятно, когда он назвал меня шефом?
Когда Дойл немного успокоился, он понял, что реакция Колина на наглость заправщика была гораздо острее, чем его собственная. Разгадал ли мальчик истинный смысл его застенчивой натуры? Все это, впрочем, не имело значения. Как бы то ни было, но факт налицо: с ними обоими поступили несправедливо.
– Прости меня, Колин, я не должен был позволять ему разговаривать с тобой таким снисходительным тоном.
– Он обращался со мной как с ребенком.
– Это присуще почти всем взрослым. Но это конечно, неправильно. Так ты принимаешь мои извинения?
В этот момент Колин был особенно серьезен и сидел выпрямившись, ведь это был первый раз когда взрослый просил у него прощения.
– Да, принимаю, – спокойно сказал он. А затем его лицо расплылось в улыбке, и он добавил: – Хотя мне все еще хочется, чтобы он и тебя назвал тогда шефом.


* * *

Громадные сосны и вязы с черными стволами покачивались на весеннем ветру по обеим сторонам шоссе. Где-то с милю дорога шла в гору. Но за перекрестком она не стала сразу снижаться, а черной лентой тянулась еще целую милю до очередного спуска. Машина все еще неслась между двух шеренг высоких часовых-сосен, а вязы были похожи на неуклюжих толстых генералов, обходящих строй своих подчиненных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22