Может, таким путем ты проникнешься к Франции. Поэтому послушай мою трактовку самого знаменитого французского романа «Три мушкетера».
История двадцать третья
Кто такие три мушкетера
– Наверное, ты не станешь отрицать, что самый популярный французский роман в России – «Три мушкетера» Александра Дюма. Мы его еще в школе зачитывали до дыр, а потом неоднократно возвращались к нему в юности. Его экранизируют каждое десятилетие и в Голливуде, и во Франции, и даже у нас по нему поставлен очень милый фильм с Мишей Боярским в главной роли. И вообще три мушкетера считаются олицетворением храбрости, патриотизма, доброты и мужества, им подражают все пацаны. Сам писатель заявил, что роман – не просто фантазия автора, но еще и документальное повествование, поскольку основан на рукописях, найденных мсье Дюма в королевских архивах. Это воспоминания графа де Ла Фер и мемуары мсье Д'Артаньяна. Эта легенда придает роману еще больший аромат и множит ряды его поклонников, к числу которых отношусь и я. Читал я этот роман с удовольствием и неоднократно. И когда я, уже взрослым человеком, стал жить в Париже, то воспоминания о трех мушкетерах тоже не покидали меня. Тем более что первая моя квартира в Париже находилась неподалеку от бывшей улицы Могильщиков и улицы Старой Голубятни, где жили соответственно Д'Артаньян и господин де Тревиль. Я уж не говорю о том, что я почти каждый день переезжал через Новый мост, на котором произошла первая встреча Д'Артаньяна и Миледи. То есть романтические воспоминания о любимых с детства героях не оставляли меня и во Франции.
И я относился к мушкетерам так же, как миллионы советских школьников, которые читывали эту книгу взахлеб, пока не задумался, а о чем же, собственно, повествует этот роман? И вдруг понял, что ни я, ни миллионы наших читателей не имеют ни малейшего представления о том, кто эти герои, которыми мы так восхищаемся.
Но давай вспомним все по порядку.
Гасконского юношу по имени Д'Артаньян отец отправил служить верой и правдой французскому королю. А конкретно – послал его в Париж к господину де Тревилю, капитану королевских мушкетеров, чтобы юный Д'Артаньян стал настоящим французским патриотом и верным слугой короля. Наш герой попадает в Париж и благодаря интрижке, даже еще не состоявшейся, а просто под обещание, что с ним переспит мадам Бонасье, оказывается ввергнут в цепь немыслимых приключений и в эти приключения ввязывает своих друзей мушкетеров – тоже королевских, прошу заметить. То есть тех, кто давал присягу королю и должен ему служить. Что же делают эти замечательные ребята?
По поручению королевы Анны Австрийской – изменницы (вспомним ее роман с герцогом Бекингэмом) и интриганки (вспомним ее письмо австрийскому королю с предложением напасть на Францию), эти королевские мушкетеры, убивая направо и налево гвардейцев, истинных патриотов Франции, прорываются к морскому побережью. Для чего? Чтобы нанести урон врагу? Как бы не так! Д'Артаньян плывет во враждебную Англию, чтобы получить злополучные подвески и прикрыть преступную связь французской королевы с главным врагом Франции Бекингэмом. (А то, что тот враг, не приходится сомневаться. Именно Бекингэм наносит подлый удар Франции, захватив остров Ре.) То есть Д'Артаньян со своими приятелями действует против государственных интересов Франции, нарушает присягу, данную королю, и вообще его поведение иначе как предательством не назовешь.
И ладно бы Д'Артаньян совершал свои подвиги, одержимый какой-то возвышенной шекспировской страстью. «Борьба любви и долга» – это я еще понимаю. Но ведь нет никакой возвышенной любви. Д'Артаньян просто хочет включить мадам Бонасье в список своих любовных побед. Ведь по ходу дела Д'Артаньян в главе «Ночью все кошки серы» проникает к Миледи и трахает ее сначала под именем графа де Варда, а потом под своим собственным.
Кроме того, он еще соблазняет ее служанку Кэтти. Я уже не говорю про огромное количество безымянных красоток, которых он трахает вообще без всякой сюжетной надобности.
Что-то тут не то. Или я не прав?
Чтобы разобраться, давай перенесем действие в Россию. А что? Давай перенесем всю эту историю в Россию начала нашего века. Из какого-то провинциального города, скажем, из Рязани, в Санкт-Петербург едет молодой офицер, которому отец дает напутствие служить царю -батюшке верой и правдой. Приехав в столицу, устроившись на царскую службу и получив даже определенный доступ ко двору, этот юный дворянин заводит интрижку с замужней женщиной, которая обещает отдаться ему при условии, что он поедет во враждебную Германию и привезет оттуда некое послание, какой-то предмет для царицы, которая изменяет русскому царю с врагом – немецким генералом. И наш юный офицер, да еще в компании других офицеров, дававших присягу царю, с большими приключениями приезжает в столицу вражеского государства, находит этого высокопоставленного немецкого генерала, забирает у него посылку и едет обратно в Россию для того, чтобы покрыть любовную интрижку русской царицы с этим немцем – в тот самый момент, когда его страна начинает войну с Германией, а русский царь лично руководит своими войсками.
То есть этот офицер и его компания занимаются самым настоящим предательством. Более того, на своем пути они направо и налево убивают русских патриотов.
Как ты думаешь, мог бы роман, прославляющий такие подвиги, пользоваться популярностью в России, а его герои могли бы стать примером для подражания?
А ведь это и есть подлинная история «патриота» Франции Д'Артаньяна и его друзей-мушкетеров. Никакая бравада во время осады Ла-Рошели не покрывает предательства этих господ. И возникает вопрос: почему читатель находится на стороне этих изменников Франции, а совсем не на стороне патриота Франции кардинала Ришелье, которого мсье Дюма буквально оболгал, потому что на самом деле это был великий человек, много сделавший для процветания Франции. Кстати, именно кардинал Ришелье построил Пале-Руаяль и перед смертью подарил дворец французскому королю.
Но оставим в стороне личную неприязнь мсье Дюма к кардиналу и подумаем о том, чем же так очаровывает этот роман. И неужели французы настолько лишены патриотизма и здравого смысла, что каких-то предателей и клятвоотступников возвели в ранг своих любимых героев, а их автора сделали любимцем Франции? Ты можешь себе представить, что сделали бы в России с писателем, который написал бы роман «Три опричника» с аналогичным сюжетом, прославляющим похождения изменников Родины?
Так в чем же дело?
Внимание, мой друг! То, что я сейчас скажу, «архи-важно»! Я дам тебе ключ к пониманию французского национального характера, открыто изложенный в самом французском из всех французских романов!
Суть романа состоит в том, что любовь, частная жизнь, наслаждения и страсть к приключениям гораздо выше, прошу это заметить, чем государственные интересы, патриотизм и масса других вещей, на которые нас натаскивали в школе, которыми нам фаршировали мозги и забивали голову. В России испокон века считается, что долг перед Родиной и служба Государю – дороже живота, то есть жизни. На войне нужно с радостью умирать за царя-батюшку, за товарища Сталина и за родную КПСС. Родина-мать зовет, и она же посылает куда хочет. И куда бы она тебя ни послала, ты должен идти и умереть – в Афганистане, в Анголе, на целине и на урановом руднике. Умереть за Родину-мать и царя-батюшку – священный долг каждого русского человека.
А роман «Три мушкетера» о том, что любовь к жизни во всех ее проявлениях – это и есть главное содержание жизни человека. И если выбирать между любовью и государственными интересами, то нужно выбирать любовь. И там не напрасно, помимо Д'Артаньяна, выведены его приятели-мушкетеры Атос, Портос и Арамис – обжоры, бабники и пьяницы. Три мушкетера – это три богатыря французской философии, это веселые сибариты и гедонисты, которые свою любовь к жизни поставили выше преданности своему королю. И роман Дюма – гимн этой философии. Живи в свое удовольствие, наслаждайся женщинами, вином и приключениями, потому что это и есть цель и смысл твоей жизни. Вот о чем этот роман, вот чем он пленяет всех читателей мира и даже такую враждебную этой философии страну, как Россия. И вот за что французы, которые, как ты понимаешь, тоже не лишены патриотизма и даже шовинизма, тем не менее считают мсье Дюма своим великим писателем. Итак, дорогой Эдик, в твоих руках ключ к пониманию характера этого замечательного, жизнелюбивого и прекрасного народа, в гости к которому мы с тобой катим сейчас по дороге А-7. Скоро мы пересечем границу, и я с чистой совестью смогу сказать тебе: «Добро пожаловать, мистер Тополь, во Францию – страну мушкетеров, любовников, чревоугодников и гедонистов!»
* * *
– Thank you, мсье Стефанович, – сказал я, – то есть мерси боку!
– Между прочим, – ответил он, – прошу заметить, что теперь между Италией и Францией нет никаких пограничных кордонов, паспортного контроля, таможен и шлагбаумов. Европа объединилась, завела свою валюту «евро», которая могла потеснить доллар, и поэтому вы, америкашки, втянули Европу в бомбардировки Югославии. Вам не нужна сильная объединенная Европа, вы хотите расколоть нас, ослабить.
– Саша, только что ты звучал, как француз, а теперь – как русский…
– Я говорю, как европеец. Я считаю, что Америка не имеет права лезть в европейские дела. Между прочим, впереди развилка: прямо – Генуя, налево – Венеция. Хочешь, махнем в Венецию?
– Да ну ее на!… Мы опаздываем.
– Нет, ты только подумай! Когда мы с тобой учились во ВГИКе и жили в общаге на Яузе – если бы тогда кто-то сказал, что мы будем ехать на «БМВ» из Милана в Ниццу и на мое предложение заехать в Венецию ты скажешь «Да ну ее на!…» – ты смог бы в это поверить?
– Запросто. Когда мне было девять лет и я шел из школы домой, ко мне подошла цыганка, взяла мою руку и сказала: «Ты будешь жить за океаном и будешь дважды женат… Дай десять копеек, я тебе еще много скажу». Но у меня не было десяти копеек, и остального я не узнал. А что буду жить в Америке, это, оказывается, у меня на руке написано.
– Тебя не пробьешь. Вокруг Италия, весна, Альпы, Венеция, а у тебя ноль эмоций.
– Саша, я на Западе уже двадцать лет. И в Венеции был дважды – первый раз нищим эмигрантом приехал из Рима с одним бутербродом в кармане, а второй раз – автором дюжины книг на разных языках, в том числе итальянском, и со стопкой кредитных карточек в кошельке. Но, скажу тебе честно, первый раз было интересней…
– А моя первая встреча с Венецией была совершенно потрясающей. Я подъехал к ней ночью. Честно говоря, я не представлял себе, какой это город в действительности. Хотя я видел до этого его на фотографиях, я не знал, что там нет автомобильного движения. И когда выяснилось, что в Венеции вообще нет проезжих улиц, а одни каналы, я оставил автомобиль на платной стоянке, сел с чемоданом в руках на катер и поплыл в поисках отеля. В первые же пятнадцать минут мы проплыли мимо каких-то набережных и неярко освещенной площади, а потом берега стали все темнеть и темнеть, и я понял, что центр города мы уже миновали. Еще через пятнадцать минут, на следующей же остановке, я сошел, надеясь пересесть на встречный катер. Там я прождал еще полчаса, заглянул в расписание и выяснил, что следующий катер будет только в пять утра. А мои часы показывали два часа ночи. Был ноябрь. Ледяной ветер перехватывал дыхание. На дебаркадере я был совершенно один. Подняв свой тяжеленный чемодан, я поплелся искать отель. Но никаких отелей на близлежащих улицах не было. Прошлявшись часа полтора, я вернулся к пристани. Там меня ждал неприятный сюрприз – на дебаркадере расположилась местная шпана. Молодые развязные парни курили наркотики и запивали спиртным прямо из горлышка. Мое появление вызвало у них напряженное недоумение. Но я так устал, таская свой пудовый чемодан что мне уже было все равно. Больше всего хотелось присесть. Я устроился на скамейке в углу дебаркадера. Парни, с интересом поглядывая на чемодан, начали меня задирать. Очевидно, меня спасало то, что я не понимал ни слова по-итальянски и в ответ на все обращения отвечал: «Экскыоз ми, ай донт андестенд ю». Но атмосфера сгущалась. И в эту минуту на набережной послышалось цоканье каблучков, которое тут же отвлекло от меня внимание шпаны. На ступенях дебаркадера появилась молодая, не очень красивая и полупьяная проститутка. Шпана встретила ее радостным ржанием. Девица остановилась и слегка отрезвела.
«Так, – подумал я, – теперь я пойду как свидетель».
Девица своими куриными мозгами поняла, очевидно, куда она попала, и тут же сообразила, что бежать не имеет смысла. Поэтому она спустилась на дебаркадер и уселась рядом со мной, догадавшись, наверное, что я не из их компании, и надеясь, в случае чего, на мою помощь. Парни тут же начали ее задирать. Она сначала что-то грубо ответила, потом показала им язык. Это их только раззадорило. Самый наглый подошел к ней и положил руку на ее обнаженное колено. Она шлепнула его по этой руке своей ладошкой. Ввиду неизбежности последующего я нащупал в кармане нож с выдвигающимся на стальной пружине лезвием. И не зря – шпана начала лапать девицу.
Но тут она вскочила ногами на лавку и пафосно произнесла несколько слов, из которых я понял только одно – «кончерто!».
И она запела.
Но как! Во всю мощь своих легких она замечательно запела сложнейшую оперную арию. Волшебные звуки вырывались из ее рта вмеcте с паром, который растворялся в морозном воздухе, а ее песня летела над каналами с их зеркальной водой, над домами с потрескавшейся штукатуркой, над золочеными куполами соборов. И что самое поразительное – под звуки ее голоса небо стало светлеть. Забрезжил рассвет.
Когда девица закончила арию, шпана устроила ей овацию. Ее уже никто не хватал за попу и другие мягкие места, а главарь угостил ее сигаретой.
В это время подошел катер, и вся наша компания переместилась на его палубу. Шпана расселась по скамейкам, а девица нашла себе место на самом носу катера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36