смесители грое официальный сайт
Поэтому, когда в парижской префектуре он рассказывал мне свою каннскую эпопею, то соседи, представители слаборазвитых стран, не зная в лицо этого великого кинорежиссера, смотрели на него подозрительно.
Тут нас вызвали к чиновнику префектуры, Вите продлили «карт де сежюр», и мне продлили. Мы с ним поцеловались на прощание, и я говорю: «Как тебя найти?» Он ответил:
– Понимаешь, старик, я тут все время с квартиры на квартиру переезжаю, у меня с хозяевами отношения не складываются. Ну, разбил я им сервиз, но ты ж понимаешь – я пришел с бутылкой, а стакана не нашел. А тут этот сервиз стоит. Я взял портвейн и налил в чашку. А чашка – бац, и выпала, сучка! Ну а когда я первую чашку разбил, думаю: «Ах вы, суки, спрятали стаканы!» И перебил весь сервиз. И теперь у меня такие неприятности, старик, я не знаю, чем это кончится. Может, меня опять выселят.
Я говорю:
– Вить, а на сколько лет тебе продлили вид на жительство?
Он говорит:
– На десять.
Я говорю:
– И мне на десять. У тебя когда следующее продление?
Он говорит:
– 23 февраля, в день Советской Армии.
Я говорю:
– О, и у меня 23 февраля! Старичок, ровно через десять лет, 23 февраля мы с тобой встречаемся здесь. В этом зале для представителей слаборазвитых стран. Только сделай мне подарок, пожалуйста! Вставь себе к этому времени зубы!
– Хорошо, – сказал Витя. А потом подумал и добавил: – Старик, а зачем нам на десять лет откладывать? Может, мы сейчас пойдем выпьем? Пока у меня деньги есть.
* * *
Я слушал Стефановича, не перебивая. Я слушал его и в «Кафе де Туран», и на Променад-дез-Англе по дороге в его любимый Вильфранш, где он уверенно подкатил к прибрежному отелю «Версаль» и стал выяснять у портье, свободны ли номера с видом на бухту. И я слушал его рассказы на балконе его 32-го номера, откуда открывался действительно фантастический вид на гавань Вильфранша. Что-то зрело во мне по ходу этих рассказов, какой-то маленький жгучий ком рос во мне, как хлеб в печи, с момента нашего визита к Ростраповичу. Но даже утром, когда мы факсом отправили свою заявку в парижский офис «European Film Production» и завтракали на открытой веранде гостиничного ресторанчика, я еще молчал и слушал, бегло просматривая «Таймс», предупредительно лежавший на нашем столике. А Стефанович продолжал свою песню Лазурному берегу.
История тридцать третья
Вильфранш
– Это мой самый любимый город во Франции, его полное имя Вильфранш-сюр-Мер. Перевести это можно как Вольный город над морем. Как видишь, это совершенно крохотный городок, он расположен в 5 километрах от Ниццы и примерно в 10 километрах от Монте-Карло, в самой красивой бухте Лазурного берега. Вообще, на мой взгляд, Франция – самая красивая страна в мире, а самой красивой частью Франции является Лазурный берег. А вот самым красивым местом Лазурного берега является Вильфранш. Когда я увидел его первый раз вон оттуда, с горной дороги, то у меня нога инстинктивно нажала на тормоз и я остановился, потрясенный видом этой изумительной лагуны абсолютно голубого цвета и узкой полоской желтых и розовых домов вдоль нее. Любоваться этим видом можно бесконечно. На одном берегу лагуны стоит старинная крепость и ожерельем вьются жилые дома Вильфранша, а по другую сторону лагуны мыс Ферра, где, так же как и на мысе Антиб, живут богатейшие люди.
Я стоял, потрясенный этой красотой, а потом спустился в город и обнаружил, что его облюбовали кинематографисты всего мира. Тут снимались «Ронин», «Звездные ворота», несколько серий «Джеймса Бонда» – перечислять можно до бесконечности. Хотя сам городок очень маленький, в нем всего около восьми тысяч жителей, но тут жила масса знаменитостей. Во-первых, тут жил знаменитый поэт-сюрреалист, французский академик Жан Кокто. Он расписал, кстати, местную часовню. Естественно, где жил Жан Кокто, там жил и его любовник Жан Маре. Можно еще назвать Жака Ива Кусто: когда он изобретал акваланг, то испытывал его именно в Вильфранше, потому что лагуна между мысом Ферра и Вильфраншем – это самое глубокое место в Средиземном море. То есть это Мекка аквалангистов. А сейчас тут живет великая певица Тина Тернер.
Но самое интересное то, что это русский город. Да, представь себе, я проехал немало замечательных мест, но нигде я не испытывал желания немедленно поселиться, купить тут дом или квартиру и прожить до конца своих дней. А в Вильфранше это было, как толчок сердца. Только потом, когда я таки купил тут квартиру, я понял, почему это случилось. Оказывается, еще во времена Екатерины II русская эскадра под командованием графа Алексея Орлова бросила тут якорь. Граф положил глаз на эту бухту, названную, кстати, его именем, и Россия заключила первый договор на аренду территории Вильфранша под русскую военно-морскую базу сроком на 50 лет, а спустя годы, когда Россия потерпела поражение в Крымской войне и ей запретили иметь военные базы на Черном море, она стала именно тут, в Вильфранше, строить себе «второй Севастополь», заключив секретный договор об аренде с сардинским королем Виктором Эммануилом. Россия построила тут причал, склады, разместила орудийные батареи и даже повела переговоры о строительстве здесь железной дороги и покупке – ты только вдумайся! – о покупке находящегося рядом княжества Монако! Одновременно шла поощряемая российским правительством скупка земель и строительство вилл «новыми русскими» прошлого века. То есть Вильфранш-сюр-Мер стал русской военно-морской базой на Средиземном море. И у меня даже есть старинная дореволюционная открытка, где русские военные корабли стоят вот здесь, в этой гавани. Когда Николай II прибывал в Ниццу морским путем, то его яхта швартовалась именно в Вильфранше. Вообще цари страшно любили Вильфранш, а английская королева Виктория, которая дольше всех правила Великобританией и при которой Англия достигла своего расцвета, часто приезжала именно в Вильфранш и отдыхала здесь. Количество русских художников, писателей и знаменитых людей, прошедших через Вильфранш, вообще не поддается исчислению, а недавно в Вильфранше был даже поставлен бюст Александре Федоровне, русской императрице, и набережная была названа ее именем. У многих жителей-французов русские фамилии – это потомки русских моряков, которые служили здесь. Когда они где-нибудь на бензоколонке, в магазине или кафе слышали мой русский акцент, они доставали свои паспорта и показывали фамилию – Петрофф, Иванофф, Сидорофф. И необычайно гордились своим русским происхождением.
Да, все было бы хорошо, и мы, русские, по сей день ездили бы в российский город Вильфранш, как к себе домой, если бы не коммунисты. В 1918 году Ленин отказался возвращать царские долги. Французы в ответ наложили арест на российское имущество в Вильфранше. И дали ему пять лет, чтобы он образумился. Но чуда не произошло, и в 1923 году Франция выставила России ультиматум: если вы не вернете займы, ваше имущество в Вильфранше переходит на 30 лет во французское временное управление, – разрешив при этом использовать находившуюся в споре собственность российским «императорским» академикам под Океанографическую лабораторию. Еще в 1953 году У СССР была возможность заплатить долги и вернуть собственность в Вильфранше, но – можешь себе представить: 1953 год, смерть Сталина, борьба за власть, какие там царские долги! А по французскому законодательству через 30 лет невостребованная собственность отчуждается в пользу государства, и Франция забрала себе российскую собственность на территории Вильфранша. Город стал бриллиантом в короне Кот д'Азюр. Кстати, в 1997 году Россия признала свой долг перед Францией и даже частично погасила его, но Вильфранша уже не вернуть. Здесь я прожил несколько лет, здесь у меня был один из самых красивых моих романов.
Три года назад Вильфранш праздновал свое 700-летие. Для маленького города это было гигантское событие, и оно очень пышно отмечалось, весь город был украшен – буквально каждый дом, каждая улица! Конечно, денег в это было вложено немерено, это было празднование, по размаху напоминающее 850-летие Москвы. Достаточно сказать, что отсюда велись постоянные телевизионные трансляции великолепных шоу, сюда приезжали знаменитые актеры, сцена была построена вон там, в порту, и сама Тина Тернер дала на ней бесплатный концерт. Все это выглядело потрясающе. Жители Лазурного берега вообще живут в атмосфере постоянного праздника – то фестивали, то ралли, то фиесты, то карнавалы. И по части устройства празднеств им просто нет равных.
Где еще, кроме Лазурного берега, ты сможешь узнать из наклеенного на дерево маленького объявления, что сегодня ночью на пляже Ниццы состоится концерт величайшей оперной певицы Монтсеррат Кабалье? Она пела на морской эстраде в сопровождении рок-ансамбля и феерического оформления с использованием десятков лазеров. Я не мог себе представить, что действительно вижу эту великую певицу перед публикой, сидевшей на песке пляжа, и тут же в публике находится Далай-лама!
Но все это я тебе рассказываю ради одного эпизода. Дело в том, что празднование 700-летия Вильфранша длилось почти год. Давались всевозможные концерты, город принимал поздравления, подношения, какие-то подарки. Даже Шестой американский флот зашел в эту гавань поздравить город с семисотлетием. А со мной, как я тебе уже сказал, именно в это время произошло такое событие: я влюбился в самую красивую девушку Лазурного берега, долгое время за ней ухаживал, и, наконец, она согласилась прийти ко мне в гости. Моя квартира была расположена вон в том доме на скале, с окнами и лоджиями, которые выходят на гавань. И вот после объятий и поцелуев мы вышли полюбоваться морем, и именно в этот момент, когда мы с бокалами шампанского и абсолютно обнаженные стояли на лоджии, все небо засветилось невероятным количеством огней и стало гореть, переливаться, огромные золотые звезды стали падать в залив и какие-то огненные ярко-зеленые и ярко-красные шары стали распускаться прямо возле нашего балкона. Это было что-то невероятное! Оказывается, мы находились в эпицентре салюта, который давал Шестой американский флот. В пятидесятые годы он базировался в Вильфранше, а теперь зашел с визитом вежливости. В качестве прощального подарка он говорил «оревуар» городу этим салютом. Под этот фейерверк корабли снялись с якоря и плавно уходили в Средиземное море. А в центре гавани стояла платформа, с которой взлетали в небо немыслимой красоты шары, стрелы и сверкающие спирали.
Мы стояли совершенно потрясенные. Это был подарок нашей любви, это был ее праздник.
* * *
…Я все еще молчал, обдумывая то, что вызрело во мне наконец. А потом сказал:
– Саша, ты как хочешь умереть?
– В каком смысле?
– В самом прямом. Ты не имеешь права жить.
Доставая крохотной ложечкой желток из яйца всмятку, он спросил:
– Это еще почему?
– По российским понятиям. Смотри. В то время, когда вся страна корчилась под коммунистами и люди жили на семьдесят рублей зарплаты, стояли в очередях за колбасой, пахали землю за трудодни и мечтали о путевке на турбазу ВЦСПС, ты что делал? Ты, сука, катался на «Жигулях», попивал коньяк и имел лучших звезд советской эстрады. А теперь, когда вся Россия корчится в кризисе нового режима, ты, блин, ездишь на Лазурный берег, как к себе домой, катаешь тут на «БМВ» теперь уже мировых звезд и еще возишь сюда лучших русских принцесс…
– Родина мне простит, – уверенно заявил Стефанович, заедая «рокфор» виноградом. – Ведь я честно заработал деньги на своем кино, а не украл их. К тому же вспомни, что завещал нам на смертном одре известный хунвэйбин Николай Островский: «Жизнь дается человеку один раз. И прожить ее нужно ТАМ, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…» А что касается того, как я хотел бы умереть? Лучший способ продемонстрировал нам великий художник Рафаэль. Он умер в объятиях красавицы.
Стефанович поднялся.
– Кстати, я еду в Ниццу к Клоду Бонуччи. Хочу подарить ему мой фильм, где он снимался. Ты едешь со мной?
– Я собирался работать. Ведь нужно что-то «сварить» из твоих «лазурных» историй.
– Как хочешь. Но смотри, рискуешь остаться без буайбеса.
– А что это?
– Марсельский рыбный суп, который лучше всего варят в Жюан-Ле-Пэн. Ради него даже ваши американские кинозвезды бросают фестиваль в Каннах и приезжают его отведать.
– В таком случае работа не буайбес, я еду.
Взяв из номера свой «лаптоп», я сел в машину и тоже перешел к делу:
– Из всех твоих «лазурных» рассказов можно сделать одну историю, если взять за основу «Французские каникулы», «Мисс Омск» и «Мисс Томск». Молодого банкира, который привезет сюда не только двух девушек, но и сто миллионов долларов, как Володя Дьяконов, нужно шлепнуть здесь, у них на глазах. То есть в Монако, в самом полицейском государстве мира, разыграть крутой любовный триллер с убийством русского банкира. И в середину вставить смешной эпизод с Петей в Монте-Карло.
– А банкира угробить так, как пытались сплющить нас – грузовиками… – подхватил Стефанович, выезжая с гостиничной парковки к дороге Монако-Ницца и резко притормаживая из-за летящего по этой дороге транспорта.
– Можно, – сказал я. – Но учти…
Что-то чиркнуло по лобовому стеклу машины – совсем негромко, словно птица клюнула. И тут же рядом со мной, в панель правой двери, вонзился какой-то крохотный, как майский жук, предмет, а в лобовом стекле образовалась сквозная круглая дырочка с паутиной величиной с пятак.
Я еще не успел ни испугаться, ни сообразить, что это было, как Саша до отказа выжал педаль газа, «БМВ» изумленно взвыл мотором, рывком выскочил на дорогу и помчался с такой скоростью, что ветер подул на меня сквозь эту крохотную пробоину в стекле.
– Саша, в чем дело? Что это было?
Но прежде чем он успел ответить, я уже и сам понял, что это было. Потому что с некоторым усилием извлек из панели правой двери небольшую сплющенную пулю. Желтая, калибра 5,56 и не очень тяжелая, порядка четырех граммов, она выглядела совершенно нестрашно, она даже не разбила наше стекло, как это случилось со мной тридцать лет назад на зимнике у Вилюйской ГРЭС.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Тут нас вызвали к чиновнику префектуры, Вите продлили «карт де сежюр», и мне продлили. Мы с ним поцеловались на прощание, и я говорю: «Как тебя найти?» Он ответил:
– Понимаешь, старик, я тут все время с квартиры на квартиру переезжаю, у меня с хозяевами отношения не складываются. Ну, разбил я им сервиз, но ты ж понимаешь – я пришел с бутылкой, а стакана не нашел. А тут этот сервиз стоит. Я взял портвейн и налил в чашку. А чашка – бац, и выпала, сучка! Ну а когда я первую чашку разбил, думаю: «Ах вы, суки, спрятали стаканы!» И перебил весь сервиз. И теперь у меня такие неприятности, старик, я не знаю, чем это кончится. Может, меня опять выселят.
Я говорю:
– Вить, а на сколько лет тебе продлили вид на жительство?
Он говорит:
– На десять.
Я говорю:
– И мне на десять. У тебя когда следующее продление?
Он говорит:
– 23 февраля, в день Советской Армии.
Я говорю:
– О, и у меня 23 февраля! Старичок, ровно через десять лет, 23 февраля мы с тобой встречаемся здесь. В этом зале для представителей слаборазвитых стран. Только сделай мне подарок, пожалуйста! Вставь себе к этому времени зубы!
– Хорошо, – сказал Витя. А потом подумал и добавил: – Старик, а зачем нам на десять лет откладывать? Может, мы сейчас пойдем выпьем? Пока у меня деньги есть.
* * *
Я слушал Стефановича, не перебивая. Я слушал его и в «Кафе де Туран», и на Променад-дез-Англе по дороге в его любимый Вильфранш, где он уверенно подкатил к прибрежному отелю «Версаль» и стал выяснять у портье, свободны ли номера с видом на бухту. И я слушал его рассказы на балконе его 32-го номера, откуда открывался действительно фантастический вид на гавань Вильфранша. Что-то зрело во мне по ходу этих рассказов, какой-то маленький жгучий ком рос во мне, как хлеб в печи, с момента нашего визита к Ростраповичу. Но даже утром, когда мы факсом отправили свою заявку в парижский офис «European Film Production» и завтракали на открытой веранде гостиничного ресторанчика, я еще молчал и слушал, бегло просматривая «Таймс», предупредительно лежавший на нашем столике. А Стефанович продолжал свою песню Лазурному берегу.
История тридцать третья
Вильфранш
– Это мой самый любимый город во Франции, его полное имя Вильфранш-сюр-Мер. Перевести это можно как Вольный город над морем. Как видишь, это совершенно крохотный городок, он расположен в 5 километрах от Ниццы и примерно в 10 километрах от Монте-Карло, в самой красивой бухте Лазурного берега. Вообще, на мой взгляд, Франция – самая красивая страна в мире, а самой красивой частью Франции является Лазурный берег. А вот самым красивым местом Лазурного берега является Вильфранш. Когда я увидел его первый раз вон оттуда, с горной дороги, то у меня нога инстинктивно нажала на тормоз и я остановился, потрясенный видом этой изумительной лагуны абсолютно голубого цвета и узкой полоской желтых и розовых домов вдоль нее. Любоваться этим видом можно бесконечно. На одном берегу лагуны стоит старинная крепость и ожерельем вьются жилые дома Вильфранша, а по другую сторону лагуны мыс Ферра, где, так же как и на мысе Антиб, живут богатейшие люди.
Я стоял, потрясенный этой красотой, а потом спустился в город и обнаружил, что его облюбовали кинематографисты всего мира. Тут снимались «Ронин», «Звездные ворота», несколько серий «Джеймса Бонда» – перечислять можно до бесконечности. Хотя сам городок очень маленький, в нем всего около восьми тысяч жителей, но тут жила масса знаменитостей. Во-первых, тут жил знаменитый поэт-сюрреалист, французский академик Жан Кокто. Он расписал, кстати, местную часовню. Естественно, где жил Жан Кокто, там жил и его любовник Жан Маре. Можно еще назвать Жака Ива Кусто: когда он изобретал акваланг, то испытывал его именно в Вильфранше, потому что лагуна между мысом Ферра и Вильфраншем – это самое глубокое место в Средиземном море. То есть это Мекка аквалангистов. А сейчас тут живет великая певица Тина Тернер.
Но самое интересное то, что это русский город. Да, представь себе, я проехал немало замечательных мест, но нигде я не испытывал желания немедленно поселиться, купить тут дом или квартиру и прожить до конца своих дней. А в Вильфранше это было, как толчок сердца. Только потом, когда я таки купил тут квартиру, я понял, почему это случилось. Оказывается, еще во времена Екатерины II русская эскадра под командованием графа Алексея Орлова бросила тут якорь. Граф положил глаз на эту бухту, названную, кстати, его именем, и Россия заключила первый договор на аренду территории Вильфранша под русскую военно-морскую базу сроком на 50 лет, а спустя годы, когда Россия потерпела поражение в Крымской войне и ей запретили иметь военные базы на Черном море, она стала именно тут, в Вильфранше, строить себе «второй Севастополь», заключив секретный договор об аренде с сардинским королем Виктором Эммануилом. Россия построила тут причал, склады, разместила орудийные батареи и даже повела переговоры о строительстве здесь железной дороги и покупке – ты только вдумайся! – о покупке находящегося рядом княжества Монако! Одновременно шла поощряемая российским правительством скупка земель и строительство вилл «новыми русскими» прошлого века. То есть Вильфранш-сюр-Мер стал русской военно-морской базой на Средиземном море. И у меня даже есть старинная дореволюционная открытка, где русские военные корабли стоят вот здесь, в этой гавани. Когда Николай II прибывал в Ниццу морским путем, то его яхта швартовалась именно в Вильфранше. Вообще цари страшно любили Вильфранш, а английская королева Виктория, которая дольше всех правила Великобританией и при которой Англия достигла своего расцвета, часто приезжала именно в Вильфранш и отдыхала здесь. Количество русских художников, писателей и знаменитых людей, прошедших через Вильфранш, вообще не поддается исчислению, а недавно в Вильфранше был даже поставлен бюст Александре Федоровне, русской императрице, и набережная была названа ее именем. У многих жителей-французов русские фамилии – это потомки русских моряков, которые служили здесь. Когда они где-нибудь на бензоколонке, в магазине или кафе слышали мой русский акцент, они доставали свои паспорта и показывали фамилию – Петрофф, Иванофф, Сидорофф. И необычайно гордились своим русским происхождением.
Да, все было бы хорошо, и мы, русские, по сей день ездили бы в российский город Вильфранш, как к себе домой, если бы не коммунисты. В 1918 году Ленин отказался возвращать царские долги. Французы в ответ наложили арест на российское имущество в Вильфранше. И дали ему пять лет, чтобы он образумился. Но чуда не произошло, и в 1923 году Франция выставила России ультиматум: если вы не вернете займы, ваше имущество в Вильфранше переходит на 30 лет во французское временное управление, – разрешив при этом использовать находившуюся в споре собственность российским «императорским» академикам под Океанографическую лабораторию. Еще в 1953 году У СССР была возможность заплатить долги и вернуть собственность в Вильфранше, но – можешь себе представить: 1953 год, смерть Сталина, борьба за власть, какие там царские долги! А по французскому законодательству через 30 лет невостребованная собственность отчуждается в пользу государства, и Франция забрала себе российскую собственность на территории Вильфранша. Город стал бриллиантом в короне Кот д'Азюр. Кстати, в 1997 году Россия признала свой долг перед Францией и даже частично погасила его, но Вильфранша уже не вернуть. Здесь я прожил несколько лет, здесь у меня был один из самых красивых моих романов.
Три года назад Вильфранш праздновал свое 700-летие. Для маленького города это было гигантское событие, и оно очень пышно отмечалось, весь город был украшен – буквально каждый дом, каждая улица! Конечно, денег в это было вложено немерено, это было празднование, по размаху напоминающее 850-летие Москвы. Достаточно сказать, что отсюда велись постоянные телевизионные трансляции великолепных шоу, сюда приезжали знаменитые актеры, сцена была построена вон там, в порту, и сама Тина Тернер дала на ней бесплатный концерт. Все это выглядело потрясающе. Жители Лазурного берега вообще живут в атмосфере постоянного праздника – то фестивали, то ралли, то фиесты, то карнавалы. И по части устройства празднеств им просто нет равных.
Где еще, кроме Лазурного берега, ты сможешь узнать из наклеенного на дерево маленького объявления, что сегодня ночью на пляже Ниццы состоится концерт величайшей оперной певицы Монтсеррат Кабалье? Она пела на морской эстраде в сопровождении рок-ансамбля и феерического оформления с использованием десятков лазеров. Я не мог себе представить, что действительно вижу эту великую певицу перед публикой, сидевшей на песке пляжа, и тут же в публике находится Далай-лама!
Но все это я тебе рассказываю ради одного эпизода. Дело в том, что празднование 700-летия Вильфранша длилось почти год. Давались всевозможные концерты, город принимал поздравления, подношения, какие-то подарки. Даже Шестой американский флот зашел в эту гавань поздравить город с семисотлетием. А со мной, как я тебе уже сказал, именно в это время произошло такое событие: я влюбился в самую красивую девушку Лазурного берега, долгое время за ней ухаживал, и, наконец, она согласилась прийти ко мне в гости. Моя квартира была расположена вон в том доме на скале, с окнами и лоджиями, которые выходят на гавань. И вот после объятий и поцелуев мы вышли полюбоваться морем, и именно в этот момент, когда мы с бокалами шампанского и абсолютно обнаженные стояли на лоджии, все небо засветилось невероятным количеством огней и стало гореть, переливаться, огромные золотые звезды стали падать в залив и какие-то огненные ярко-зеленые и ярко-красные шары стали распускаться прямо возле нашего балкона. Это было что-то невероятное! Оказывается, мы находились в эпицентре салюта, который давал Шестой американский флот. В пятидесятые годы он базировался в Вильфранше, а теперь зашел с визитом вежливости. В качестве прощального подарка он говорил «оревуар» городу этим салютом. Под этот фейерверк корабли снялись с якоря и плавно уходили в Средиземное море. А в центре гавани стояла платформа, с которой взлетали в небо немыслимой красоты шары, стрелы и сверкающие спирали.
Мы стояли совершенно потрясенные. Это был подарок нашей любви, это был ее праздник.
* * *
…Я все еще молчал, обдумывая то, что вызрело во мне наконец. А потом сказал:
– Саша, ты как хочешь умереть?
– В каком смысле?
– В самом прямом. Ты не имеешь права жить.
Доставая крохотной ложечкой желток из яйца всмятку, он спросил:
– Это еще почему?
– По российским понятиям. Смотри. В то время, когда вся страна корчилась под коммунистами и люди жили на семьдесят рублей зарплаты, стояли в очередях за колбасой, пахали землю за трудодни и мечтали о путевке на турбазу ВЦСПС, ты что делал? Ты, сука, катался на «Жигулях», попивал коньяк и имел лучших звезд советской эстрады. А теперь, когда вся Россия корчится в кризисе нового режима, ты, блин, ездишь на Лазурный берег, как к себе домой, катаешь тут на «БМВ» теперь уже мировых звезд и еще возишь сюда лучших русских принцесс…
– Родина мне простит, – уверенно заявил Стефанович, заедая «рокфор» виноградом. – Ведь я честно заработал деньги на своем кино, а не украл их. К тому же вспомни, что завещал нам на смертном одре известный хунвэйбин Николай Островский: «Жизнь дается человеку один раз. И прожить ее нужно ТАМ, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…» А что касается того, как я хотел бы умереть? Лучший способ продемонстрировал нам великий художник Рафаэль. Он умер в объятиях красавицы.
Стефанович поднялся.
– Кстати, я еду в Ниццу к Клоду Бонуччи. Хочу подарить ему мой фильм, где он снимался. Ты едешь со мной?
– Я собирался работать. Ведь нужно что-то «сварить» из твоих «лазурных» историй.
– Как хочешь. Но смотри, рискуешь остаться без буайбеса.
– А что это?
– Марсельский рыбный суп, который лучше всего варят в Жюан-Ле-Пэн. Ради него даже ваши американские кинозвезды бросают фестиваль в Каннах и приезжают его отведать.
– В таком случае работа не буайбес, я еду.
Взяв из номера свой «лаптоп», я сел в машину и тоже перешел к делу:
– Из всех твоих «лазурных» рассказов можно сделать одну историю, если взять за основу «Французские каникулы», «Мисс Омск» и «Мисс Томск». Молодого банкира, который привезет сюда не только двух девушек, но и сто миллионов долларов, как Володя Дьяконов, нужно шлепнуть здесь, у них на глазах. То есть в Монако, в самом полицейском государстве мира, разыграть крутой любовный триллер с убийством русского банкира. И в середину вставить смешной эпизод с Петей в Монте-Карло.
– А банкира угробить так, как пытались сплющить нас – грузовиками… – подхватил Стефанович, выезжая с гостиничной парковки к дороге Монако-Ницца и резко притормаживая из-за летящего по этой дороге транспорта.
– Можно, – сказал я. – Но учти…
Что-то чиркнуло по лобовому стеклу машины – совсем негромко, словно птица клюнула. И тут же рядом со мной, в панель правой двери, вонзился какой-то крохотный, как майский жук, предмет, а в лобовом стекле образовалась сквозная круглая дырочка с паутиной величиной с пятак.
Я еще не успел ни испугаться, ни сообразить, что это было, как Саша до отказа выжал педаль газа, «БМВ» изумленно взвыл мотором, рывком выскочил на дорогу и помчался с такой скоростью, что ветер подул на меня сквозь эту крохотную пробоину в стекле.
– Саша, в чем дело? Что это было?
Но прежде чем он успел ответить, я уже и сам понял, что это было. Потому что с некоторым усилием извлек из панели правой двери небольшую сплющенную пулю. Желтая, калибра 5,56 и не очень тяжелая, порядка четырех граммов, она выглядела совершенно нестрашно, она даже не разбила наше стекло, как это случилось со мной тридцать лет назад на зимнике у Вилюйской ГРЭС.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36