Номера, кстати, отсутствуют…
— Я заметил.
— Так мне звонить?
— Конечно, звони.
Станислав снял с пояса мобильник и набрал нужный номер.
— Впрочем, я и так догадываюсь, чьих это рук дело, — сказал он, дожидаясь, пока ему ответит вызываемый абонент.
— И чьих же?
— Так, ясное дело, — Крячко хмыкнул. — Лошманова. Старый пень звякнул ему, едва мы отъехали. Вот наш держатель гей— клуба и подсуетился. Ну, нам же проще. Верно, Лева? Своими неадекватными действиями он практически признал собственную вину.
— Я бы так не сказал, — угрюмо откликнулся Гуров. — Но если это снова твоя интуиция…
— Она, милая. В последнее время она меня редко подводит… — Крячко ответили, и он переключил свое внимание на незримого оппонента: — Яша, ты, что ли? Здорово! Крячко беспокоит. У нас тут одна интересная машинка нарисовалась, надо бы с ней поработать…
Гуров не стал слушать телефонные переговоры напарника и прошел к брошенному «Лендроверу». Вероятность того, что в салоне находился еще кто-то, помимо водителя, действительно была мизерная. Склонившись, полковник одним ловким движением распахнул бардачок. На половик вывалилась испачканная мазутом тряпка. Гуров заглянул внутрь, но ничего больше в бардачке не обнаружил. Автомобиль вообще выглядел так, словно его только недавно забрали из салона или он долгое время бесхозным простоял в гараже. Найти какую-либо зацепку, которая сможет вывести следствие на владельца «Лендровера», будет крайне затруднительно.
Рука опустилась на плечо Гурова, и он резко обернулся. Крячко широко улыбнулся.
— Ты стал слишком нервным, старик, — пожурил он напарника. — Ну, что там? Нашел что-нибудь стоящее?
— Ничего. Но отпечатки тут могут быть.
— Будем надеяться, — Станислав тяжело вздохнул. — Цаплин пообещал мне, что бригада прибудет сюда минут через двадцать. Я объяснил ему, как найти это место. Будем их дожидаться или все же рванем в гей-клуб? Честно говоря, меня уже изрядно тошнит от этих гомосексуальных дел. Я на сегодня свой лимит по этой теме исчерпал…
— Придется потерпеть. — Гуров отошел от «Лендровера». — И боюсь, что впереди самое интересное, Стас.
— Моя нервная система этого не выдержит. — Крячко сморщился.
— Я думал, у тебя стальные нервы.
— Это только на первый взгляд.
Гуров ободряюще похлопал напарника по плечу.
— Ладно, поехали, — сказал он. — Твоя же интуиция подсказывает, что это Лошманов, вот мы и проверим ее на месте. Чем скорее этот тип расколется, тем скорее закроем дело.
— Убедил, — лицо Крячко расплылось в довольной улыбке. — Только, может, сначала заскочим куда-нибудь перекусить? Чтобы сбить тошноту.
— Нет, — Гуров покачал головой. — Надо ковать железо, пока горячо. Поехали, Стас. Откроешь по дороге окошко, глотнешь свежего воздуха, тебе и полегчает.
Размашистым шагом полковник направился к тому месту, где они оставили «Пежо». Напарник последовал за ним.
Глава 4
Войдя в кабинет замминистра по культуре, Савотин не рассчитал силы и с грохотом закрыл за собой дверь.
— Ты что, сдурел? Хочешь мне кабинет разнести?
Олег Павлович сидел за столом, обхватив голову руками. Перед ним лежала груда бумаг. Он с утра хотел заняться текущими делами, но его мучила дикая головная боль. Было два часа дня, а он даже не прочел еще ни одного документа.
— Я тебя с двенадцати жду! Уже не знал, что и думать! Где тебя носит? Что там с Равцом? Что менты? — Он ударил о стол ладонями и застонал. — Все, не могу больше терпеть! Мне сейчас голову разорвет.
Поднявшись, он тяжелой походкой подошел к сейфу, достал из внутреннего кармана пиджака ключи и, открыв сейф, вынул оттуда полбутылки коньяка и две стопки.
— Если сейчас не полечусь — сдохну!
— Обязательно сдохнешь, если не перестанешь пить в таких количествах! — ответил Савотин.
Пока замминистра ходил за лекарством, он успел расположиться за столом напротив кресла Олега Павловича и закурить сигарету.
— Кончай курить, Борис! Меня сейчас стошнит! На вот, выпей лучше! — Меньшинский сел на свое место и налил в стопки коньяк.
— За рулем.
Савотин дождался, пока Олег Павлович выпьет. Алкоголь облегчил страдания чиновника. На его лице появилась вымученная улыбка, и он, расслабившись, откинулся на спинку кресла.
— Ну что, алкоголик, теперь ты готов воспринимать действительность? Или ты все мозги пропил и не соображаешь, что произошло? — Савотину было хорошо известно, что в состоянии похмелья воздействовать на Меньшинского можно было только грубостью.
— Жопа произошла! Сворачивать дело надо! — Меньшинский снова схватился за голову. — Что теперь с нами будет, Боря?
Замминистра по культуре Олег Павлович Меньшинский и крупный бизнесмен Борис Андреевич Савотин с детства были близкими друзьями. Они выросли в одном дворе. К моменту, когда обоим исполнилось по пятьдесят, их отношения были не просто дружескими, а практически родственными. Они полностью доверяли друг другу. Чиновник и бизнесмен всегда были не только друзьями, но и компаньонами. Когда они вместе брались за дело, то оно всегда приносило огромную прибыль. Прирожденный стратег и талантливый делец Савотин умел убеждать в беспроигрышности своих планов Меньшинского, который всю жизнь был человеком при власти. Два года назад Савотин предложил другу заняться заграничными турами. Под прикрытием театрализованных шоу девушек продавали за границу для занятий проституцией. Тогда чиновник и познакомил Савотина с Равцом. Схема была проста. Организовывался конкурс, на котором отбирали девушек. Группа из десяти-пятнадцати человек выезжала в Германию, реже в другие страны Европы, где ее встречал эмигрант из России Михаил Житинкин. Официально владелец двух небольших ресторанчиков в Мюнхене, он на самом деле содержал более десятка борделей по всей Европе. В молодости Савотин занимался сутенерством, но длилось это недолго. Бизнес не принес ожидаемых денег, зато свел с нужными людьми, одним из которых и был Житинкин. Несколько лет назад на отдыхе в Турции два бывших сутенера встретились. Тогда Савотин и предложил Михаилу вспомнить молодость. Он будет поставлять девушек, а что с ними будет делать дальше Житинкин, это уже его не касается. Главным условием было, чтоб деньги за живой товар Житинкин отдавал сразу. За каждую девушку европейский партнер платил десять тысяч евро. Две первые группы были отправлены в Германию на гастроли вместе с театром Равца, и вскоре дело было поставлено на поток. Каждый месяц Житинкин делал заказ. Последний заказ был самым большим. На этот раз ему было нужно двадцать девушек.
Министерство не имело возможности так часто отправлять театр Равца за границу, не вызывая подозрений. Поэтому Меньшинский давал информацию о творческих коллективах, собирающихся выехать на гастроли за рубеж. Равец и Михайлов договаривались с руководителями коллективов, девушек оформляли как вспомогательный состав и вместе с сопровождающей закрепляли за гастрольной группой. Довольными оставались все. Руководители по окончании гастролей получали премии и министерские грамоты, а деньги за девушек, привезенные сопровождающей, делились между организаторами туров в зависимости от доли их участия в бизнесе. Как относились сами девушки к тому, что вместо участия в театрализованных представлениях им приходилось заниматься проституцией, никого не интересовало. После знакомства с Житинкиным возможности вернуться обратно в Россию у них просто не было.
— Ты чего причитаешь, как старая бабка? — закричал Савотин. — Ничего с нами не будет! И дело сворачивать сейчас нельзя! Документы на девок готовы?
— Какие документы? Какие девки? Очнись, Боря! Театр полон ментов! — Меньшинский снова налил себе коньяк и выпил. — Хвосты надо зачищать!
— Хвосты? Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду документы. Они же все через Равца проходили.
— Опомнился! — Савотин громко рассмеялся. — Вот именно, что проходили. Твой Равец в последнее время, кроме как подпись свою поганую в бумажке поставить, больше ничем не занимался. Все бумаги у Михайлова. Не паникуй.
— Все равно дело надо остановить. Хотя бы на время следствия! Я не хочу рисковать, — уже более спокойным тоном продолжил замминистра. — Не дай бог, менты что-то пронюхают!
— Вот именно потому, что менты нюхают, останавливаться нельзя. У нас двадцать человек ждут отправления за границу для участия в лазерном шоу. У них контракты подписаны. Ты только представь, если кто-то из конкурсанток рыть начнет! Если узнают, что никакого шоу не существует. Ты подумай, как и чем ты в этом случае рискуешь?.. И потом, если этот тур сорвется, покупатель из Германии других продавцов найдет, и мы контакт с ним можем навсегда потерять. Или такую неустойку заставит выплатить, что месяца два вхолостую придется работать.
— Предположим, ты прав, и девок отправлять нужно, — Меньшинский начал потирать лоб рукой, пытаясь сосредоточиться. — Кто вместо Равца будет договариваться об отправке?
— Да, Олег, тебе действительно пора завязывать с выпивкой, — невесело усмехнулся Савотин. — Повторяю, твой Равец от дел давно отошел. Он даже на конкурсах через раз появлялся. Почти год Михайлов один и документами занимается, и переговоры ведет. Так что Равец твой только даром хлеб наш жрал.
— Чего ты заладил: «Твой Равец, твой Равец», — возмутился Меньшинский. Он встал, нервно прошелся по комнате и снова сел в кресло. — Какой он мой?.. Я баб люблю!
Он снова налил себе коньяк.
— А вот министра нашего жаль! Уж очень он Юрочке симпатизировал.
— Ничего, я думаю, он недолго тосковать будет. Найдет себе другого мальчика. Помоложе и поскромней, — злость исказила лицо Савотина. — Да, много мне крови последнее время Равец попил! Недели не проходило, чтоб он денег не требовал. А несколько дней назад даже грозился сдать меня ментам! — Бизнесмен громко рассмеялся. — Правда, он сильно пьян был. Может быть, и шутил так своеобразно. Только ты же знаешь, Олежа, в каждой шутке есть лишь доля шутки… Да, ну и бог с ним. О покойнике плохо нельзя… Как говорится, нет человека — нет проблемы.
— Нет проблемы! — по слогам повторил за Савотиным Меньшинский. Он опьянел. У него начали слезиться глаза, и речь становилась несвязной. — А почему ты мне раньше не говорил о проблемах с Равцом? Почему я только сейчас об этом узнаю? Может, если бы я вмешался, все бы и разрешилось…
— Да я говорил тебе, Олег, только ты все время или пьяный, или с похмелья, — прервал Савотин рассуждения захмелевшего чиновника. — Да ну и ладно, чего теперь об этом говорить. Как видишь, не потребовалось твоего вмешательства.
У Савотина зазвонил сотовый телефон. Он ответил:
— Я слушаю. Здравствуй, Витя… Тихо, не ори и не паникуй. Он в курсе. Я с тобой разговариваю из его кабинета. Вот что, приезжай к шести часам в клуб, где мы встречались на прошлой неделе. Вспомнил?.. Замечательно! Скажешь, что ко мне. Тебя проведут. Там мне все и расскажешь… Нет, Илюшеньку с собой ни в коем случае не бери. Нам надо многое обсудить, сам понимаешь, теперь в работе кое-что изменится. Все, до встречи, — отключив телефон, бизнесмен вновь обратился к Меньшинскому. — Михайлов звонил. Его менты допрашивали. Они считают, что Равца маньяк убил… Ладно, мне нужно в клуб успеть.
— И мне нужно в клуб! Я с тобой поеду! Возьми меня с собой! Мне нужно отвлечься, расслабиться! — начал упрашивать чиновник Савотина.
— Никуда ты со мной не поедешь! Хватит. Дорасслаблялся! Вон, у тебя даже слюни текут! — прервав мольбы замминистра, Савотин с отвращением отвернулся. Он искренне переживал за друга, но такое состояние для Олега Павловича уже становилось нормой, и Савотина это здорово раздражало. — Где документы?
— В сейфе. На вот, возьми сам. Чего-то мне тяжеловато.
Меньшинский отдал ключи от сейфа бизнесмену. Коньячная бутылка была пуста, и Олег Павлович выпил стопку Савотина, к которой тот так и не притронулся.
— Тут все? — уточнил Савотин, держа в руках тоненькую черную папку.
Замминистра кивнул.
— К кому посылать Михайлова?
— Пусть едет к Антону Зимину — народный ансамбль. Мы в январе с ним девок в Прагу отправляли. Через восемь дней у него гастроли в Германии. Я вчера ему звонил, он не просто согласен, а даже очень рад снова оказать мне услугу. Правда, в этот раз за услугу он в два раза больше бабла попросил, сволочь! Возьми меня с собой в клуб! Тошно мне, Боря! Возьми! — Меньшинский еще раз попытался уговорить Савотина.
— Нет, Олег! — жестко ответил бизнесмен. — Поезжай домой и выспись хорошенько. — У него снова зазвонил телефон. — Да, Вика? Я буду в клубе через час… Очень хорошо… Я буду один, — он отключил телефон. — Все, я поехал.
Савотин встал и быстрым шагом направился к двери.
— Ну, пожалуйста, Боря! Ну, не уходи! Я должен с тобой поехать! Ну, возьми меня! Боря, ну, пожалуйста! — продолжал повторять бессмысленные просьбы замминистра, хотя дверь за Савотиным давно закрылась и он остался в кабинете один.
* * *
Клуб для состоятельных мужчин, куда поехал Савотин после встречи с замминистра, располагался на окраине города. Элитное очень дорогое заведение включало в себя комплекс косметических услуг — от маникюра до солярия. Развлечься можно было в бильярдной или баре с обязательным стриптизом. В комнатах для массажа и ароматерапии любые прихоти богатых мужчин удовлетворяли красивые девушки. Элитный клуб был, по существу, высококлассным борделем. Клуб принадлежал Гавриловой. Это была очень красивая, стройная, высокая, сорокасемилетняя блондинка. Всегда находиться в превосходной форме ей помогали вечные диеты и дорогостоящие пластические операции. В прошлом не очень талантливая балерина, она в тридцать пять лет вышла на пенсию и, благодаря кое-каким сбережениям и давним близким знакомствам с некоторыми чиновниками из высшего эшелона власти, стала хозяйкой клуба. Бывшая элитная проститутка Виктория Николаевна Гаврилова знала особенности профессии, как говорится, изнутри, поэтому девиц для работы у себя в заведении подбирала сама, с особой тщательностью и строгостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26