— Вы меня простите, молодые люди, но в таком случае я выпью!
Геннадий Афанасьевич встал со своего места, подошел к окну, отодвинул занавеску и взял с подоконника непонятно как оказавшиеся там наполовину початую бутылку водки и блюдце с нарезанными дольками солеными огурцами. Затем подошел к креслу-качалке. Подвинул его так, чтобы, сидя в нем, можно было видеть обоих собеседников. Бутылку Реджаковский поставил на журнальный столик рядом с рюмкой.
— Если вы не против…
Художественный руководитель расстелил плед на сиденье и тяжело опустился в кресло.
— Вы будете? — спросил он сыщиков, устроившись напротив.
— Нет, спасибо, — ответил Гуров и вслед за Крячко тоже прикурил сигарету.
— Скажите, я правильно вас понял? Реально получается, что вы только на бумаге руководили вместе?
— У меня есть Устав, которым я руководствуюсь. По Уставу официальным представителем театра в организациях, государственных органах был Юра.
Реджаковский налил в рюмку водку и отставил бутылку в сторону. Затем опрокинул содержимое рюмки в рот, поморщился, подцепил вилкой кусочек соленого огурца и с удовольствием захрустел им.
— На самом деле, — продолжил он, дожевывая, — я, так сказать, отвечаю за творческий процесс. Ну, вношу свои предложения по новым постановкам, беседую с актерами перед тем как кого-то нового взять в труппу, отсматриваю их работы в других театрах, беседую вживую… Так что, делаю все, что нужно для осуществления творческого процесса.
— А право подписи на документах было только у Равца?
— Да, приказы мог подписывать только Юра. Я, так сказать, только формально ставил свою подпись: «Согласовано».
— А были у вас с Равцом какие-то разногласия? — спросил Крячко.
— Сказать, что не были, будет неправильно. Вам любой подтвердит, что по творческим вопросам мы часто с Юрием Юрьевичем придерживались разного мнения. А в последнее время я вообще не мог понять, что с ним происходит. Я по натуре человек неконфликтный. Не могу я постоять за себя. Тем более что Юра последние несколько месяцев вообще как с цепи сорвался. Любое мое предложение, а особенно касающееся той части, в которой мы с ним были не согласны, он принимал едва ли не как личное оскорбление. Он мне фактически не давал работать последнее время, честно говоря…
— А с чем могло быть связано такое настроение Равца? — уточнил Крячко.
— Понятия не имею. Он меня в свои дела не посвящал. Мы не то чтобы не доверяли друг другу. Скорее, у нас были с ним разные интересы. Я вам честно скажу, эти современные отношения… Когда я был молод, у нас было модно любить красивеньких актрис. Каждый старался дружить с самой талантливой девушкой на курсе. Затем жениться на самой симпатичной актрисе в театре. Самая красивая, естественно, была любовницей начальства… А сейчас я, конечно, не знаю, как у вас там в органах…
— Все нормально у нас, — поспешил заверить Геннадия Афанасьевича Крячко.
— Ну вот… И я тоже жене говорю, как мне с ними общий язык найти, не знаю…
— И все же, в чем же заключались трения между вами? — Гуров докурил сигарету и потянулся к пепельнице, чтобы затушить окурок.
Реджаковский налил еще одну рюмку водки и тут же, не ставя ее на столик, выпил.
— Да он вообще мне работать не давал, если уж быть точным, — продолжил он. — Его только деньги интересовали в последнее время. Я не буду спорить. В театре действительно последнее время водились деньги. Но какого они происхождения, я не знаю. Кто-то из спонсоров ли давал… Или же сами мы зарабатывали. Я не знаю. Но то, что Юра вообще перестал считаться со мной как с художественным руководителем — это факт. Зарубил новую постановку. У него последнее время появились какие-то свои планы. Он старался заработать деньги буквально на всем. Детские спектакли приносят деньги, например, и он стал меня склонять, чтобы мы ставили больше детских спектаклей.
— Скажите, а у вас есть какие-нибудь подозрения — кому могла быть нужна смерть Равца?
— Трудно сказать. Возможно, кому-либо из спонсоров, кому Юра задолжал деньги. Ни для кого не секрет, что последнее время он делал крупные покупки для себя лично. «Мерседес» себе купил опять же.
— Вы упомянули спонсоров. Скажите, а часто вы видели директора с кем-то из них? — Гуров откинулся на спинку дивана и достал из внутреннего кармана пиджака ксерокопии фоторобота.
— Ну конечно! Постоянно! Каждый день практически кто-нибудь да приезжал. Они пили в кабинете у Юры дорогой коньяк за счет театра, конфеты… Это все наши будни. В то время, как мне на тюль он не давал…
— А в лицо знаете тех людей, которые приходили к Равцу? — продолжал допытываться Гуров.
— Знаю, конечно. Многих не только в лицо. Известные люди в городе.
— А портрет вот этого человека вам о чем-нибудь говорит? — Гуров развернул лицевой стороной к художественному руководителю фоторобот разыскиваемого мужчины.
Реджаковский качнул кресло вперед и слегка наклонился над бумагой.
— Ну-ка, ну-ка, дайте-ка. Очень похож на… Да, я знаю этого человека. Очень похож на Лошманова. Этот человек как раз и является одним из спонсоров нашего театра. Лошманов Роман Анатольевич. Он держит гей-клуб на Волоколамском.
— Они с Равцом… в каких отношениях были? — поинтересовался Крячко.
— Вот этого я не знаю, честно говоря… Я не присутствовал при их встречах. Но в театр он достаточно часто приезжал. Они в кабинете сидели, выпивали… Но что между ними было, не знаю. Да, и вот еще что! Равец ему очень большую сумму денег задолжал. Это я знаю точно, потому что в прошлом году эти деньги Равец просил под новогодний проект, который мы так и не осуществили. Роман Анатольевич требовал отчитаться за деньги, говорил, что, мол, если не можешь объяснить, где и на что потратил, тогда верни. А Юра сказал, что, если должен, верну. Но, насколько мне известно, так и не вернул. Интересно… А я ведь если бы не вы, так бы и не вспомнил про Лошманова. А ведь это возможно… Я вам точно говорю! У мужика хватка бульдожья. Несмотря на ориентацию. Этот, если надо, мог и убить. Советую вам: вы с ним свяжитесь…
— Где у него клуб-то, вы говорите? — Крячко извлек из кармана джинсов миниатюрную карту Москвы.
Реджаковский снова подался вперед и жестом попросил Станислава показать ему карту.
— Вот. — Рука Геннадия Афанасьевича слегка дрожала. Он сделал над собой усилие и, присмотревшись, ткнул в крайнюю верхнюю точку на синей ветке метро. — Филевская ветка метро. Клуб расположен в районе Волоколамского шоссе. Лошманов оттуда почти не вылезает. Так что наверняка застанете. А к вечеру и подавно…
Сыщики поблагодарили художественного руководителя за информацию и поспешно направились к выходу.
— Мы с вами, возможно, еще свяжемся, Геннадий Афанасьевич, — сказал Гуров, перешагивая порог квартиры.
— Я всегда либо дома, либо в театре. Милости просим, — сказал Геннадий Афанасьевич, закрывая за следователями дверь.
— Первый пробный шар, и прямо в лузу, — сказал Крячко. Он спускался по ступеням подъезда вслед за Гуровым, едва поспевая за напарником. — Если этот Лошманов имеет отношение к убийству, то наш визит к нему как нельзя кстати. Он еще не успел расслабиться, а тут мы…
— Пока будем считать, что нам повезло. Надо бы проверить по базе данных этого Лошманова, пока мы не ушли далеко. На всякий случай.
— А ты думаешь, что старик настолько глуп, что стал бы вот так в цвет нас разводить?
— Я не знаю. Но проверить не мешало бы.
Крячко достал трубку сотового телефона и стал набирать номер дежурного в управлении. Сыщики тем временем подошли к служебному входу в театр, где Гуров оставил свой автомобиль.
— Занято. Не знаю, Лева, уже рабочий день к концу приближается. Пока мы сделаем запрос, пока там лейтенант пошевелится… Мы уже все сами разузнаем.
— Ну, у кого конец, а у кого и начало рабочего дня. А как он тебе показался? — поинтересовался Гуров, открывая дверцу «Пежо».
— Реджаковский? Старый алкаш. Вряд ли дедок стал бы нас обманывать. А ты что думаешь?
— Не знаю, Стас. Я вроде бы тоже убежден, что он тут ни при чем. Думаю, что старик действительно старался особо не соваться в дела директора…
Гуров завел мотор и стал осторожно выворачивать со стоянки на дорогу.
— Гуров, слушай, а ты это серьезно, насчет гей-клуба? А?
— В смысле?
— Ну, ты хочешь, чтобы мы одни туда сейчас поехали?
— А как ты еще себе представляешь встречу с Лошмановым? Больше, как я понимаю, нам с этим человеком встретиться негде.
— Как же мы туда попадем? Там, насколько мне известно, все очень строго, в смысле членства. Просто так туда не пройдешь.
— Война план покажет! Сориентируемся на местности. Пока сиди и расслабляйся.
— Покурить-то можно?
Крячко нажал на кнопку прикуривателя.
— Уф, ну и денек выдался! Я даже кофе выпить не успел за обедом.
Машина следователей тем временем выехала на ровную дорогу. Трасса была пуста, и Гуров нажал на педаль газа. Автомобиль стал медленно набирать скорость.
Кнопка прикуривателя с громким щелчком вернулась в исходное положение в тот самый момент, когда справа из арочного проема на полном ходу выскочил черный «Лендровер». Гуров заметил его боковым зрением и, утопив в пол педаль акселератора, бросил «Пежо» вперед. Избежать столкновения не удалось, но удар мощной стальной рефрижераторной решетки «Лендровера» пришелся не в переднюю дверцу со стороны пассажира, каким, вероятно, и был изначальный расчет неприятеля, а в заднее крыло. Раздался скрежет металла, и «Пежо» развернуло на проезжей части на девяносто градусов. Гуров резко ударил по тормозам.
— Твою мать! — Крячко завалился на бок, а так и не прикуренная сигарета, соскочив с нижней губы, упала ему под ноги. — Не было печали.
— Кому-то мы не нравимся, Стас. — Гуров скользнул рукой под пиджак и выдернул «штайр».
— Сейчас мы им понравимся еще меньше!
Едва ли не по пояс высунувшись в раскрытое окно, Крячко навел на «Лендровер» табельное оружие и выстрелил несколько раз подряд. Черный, как вороново крыло, внедорожник уже развернулся на проезжей части и, не обращая внимания на застучавшие по металлической обшивке пули, рванул в обратном направлении.
— Жми за ним, Лева! Разворачивайся! — гаркнул Крячко.
Гуров, не выпуская «штайр» из рук, вновь запустил двигатель, и «Пежо» устремился в погоню за неизвестными недоброжелателями. Мощный скоростной «Лендровер», подобно ледоколу, рассекал двигавшийся попутный и встречный транспорт. Недовольные водители громко сигналили, но вынужденно сворачивали на обочину. Гуров выжимал из старенького «Пежо» все, что мог, лишь бы не отпустить «Лендровер» слишком далеко.
— Да быстрей же! — бесновался на соседнем сиденье Крячко, массируя пальцами рифленую рукоятку пистолета. — Ты водить совсем не умеешь, что ли?
— Может, ты сядешь за руль? — огрызнулся Гуров.
— Раньше надо было думать! Теперь гони!
Миновав три или четыре квартала, внедорожник, не сбавляя скорости, заложил крутой вираж и ушел в поворот. Крячко высунулся из окна и выстрелил. Со звоном разлетелось заднее боковое стекло. Осколки посыпались на асфальт. «Пежо» повторил маневр преследуемого автомобиля. Навстречу ему выскочила маленькая юркая «Ока», и Гурову пришлось ощутимо взять влево, избегая столкновения.
— Он снова свернул! — коротко бросил Крячко. — Вправо. Первый же поворот.
Двигатель «Пежо» натужно взревел, готовый, казалось, рассыпаться в любую секунду. Гуров заскрежетал зубами. Направив автомобиль в тот самый проулок, куда указал Крячко, он почувствовал, как нога, лежащая на акселераторе, коснулась пола. Машина шла на пределе.
— Где он?
«Лендровер» исчез из виду. Полковник резко сбросил скорость.
— Давай в арку! — посоветовал напарник.
Гуров не стал спорить. Тем более что вариант, предложенный Крячко, казался самым оптимальным. Скрыться куда-либо еще у внедорожника просто не хватило бы времени. «Пежо» свернул в арку и остановился. Станислав оказался прав. «Лендровер» стоял в середине двора с распахнутой водительской дверцей. Крячко первым выбрался из салона.
— Стой! — Гуров последовал за ним, держа «штайр» на изготовку. — Осторожнее, Стас. Это может оказаться ловушкой.
— Не принимай меня за стажера. Лучше прикрой.
Мягко, по-кошачьи переступая с ноги на ногу, Крячко медленно двинулся в сторону «Лендровера». Пистолет со взведенным курком находился на уровне лица полковника. Он держал его обеими руками. Гуров сделал всего пару шагов вперед и остановился. Быстро огляделся по сторонам, а затем сфокусировал взгляд на черном внедорожнике. Он был уверен в том, что в случае крайней необходимости успеет спустить курок раньше, чем жизни Стаса будет угрожать реальная опасность.
Когда до «Лендровера» Крячко оставалось пройти не больше метра, напряжение у обоих достигло своего апогея. Но ничего не происходило. Автомобиль, не так давно пытавшийся их протаранить, выглядел безжизненным.
Крячко заглянул в салон.
— Никого! — громко возвестил он, опуская оружие. — Свалили, уроды! А жаль…
Гуров снова осмотрел дворик, но теперь уже более внимательно. В двух стоящих полукругом домах было по восемь подъездов. Водитель «Лендровера» мог скрыться в любом из них, и определить, в каком именно, сейчас уже не представлялось возможным. Гуров скользнул мрачным взглядом по окнам, невольно поймав себя на мысли, что неизвестный мог сейчас наблюдать за действиями сыщиков, оставаясь при этом невидимым для них самих.
— Там, за стоянкой, еще одна арка, — негромко произнес подошедший Крячко и указал рукой направление. — Он мог уйти и этим путем. Короче, упустили. А все из-за того, что кто-то слишком хреново водит.
— А может, из-за того, что кто-то слишком хреново стреляет? — парировал Гуров, убирая «штайр» обратно в наплечную кобуру.
— Это вряд ли. Я показал все, на что способен.
— Оно и видно. Так ты думаешь, он был один?
— Скорее всего. — Крячко пожал плечами. — Салон кожаный, и вмятина от задницы только на водительском месте. Плюс одна открытая дверь. Но… Черт его знает! Надо вызывать бригаду, пусть снимают отпечатки и, вообще, выясняют, чей это автомобиль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26