Хотелось скинуть хотя бы пиджак…
— Я вас еще раз спрашиваю: зачем? — К горлу подкатил ком, и из-за этого Михайлову было трудно говорить.
— Я не знаю. — Лиза готова была расплакаться. — Просто хотела посоветоваться с вами… Наверное…
Она была на грани истерики. Михайлов уже был совсем рядом. И она прекрасно видела, что уже не успеет выскочить в коридор. Он успеет ее перехватить. Мышеловка захлопнулась. Все кончено.
— Посоветоваться? О чем?
— Я не знаю…
— Может быть, вы хотели денег, Лиза? — особой уверенности в голосе Виктора Максимовича не было.
Отчаяние захлестнуло девушку с головой. Она решилась. Резко развернувшись, Лиза бросилась к выходу. Пальцы сомкнулись на дверной ручке, но ничего большего сделать она не успела. Михайлов кинулся на нее, как коршун, заметивший мелкую и легкую добычу. Он вцепился ей в плечи и развернул к себе лицом. Лиза побледнела от страха и попыталась вырваться. Михайлов одной рукой перехватил девушку за горло.
— Чего ты хотела, сучка? Говори! Денег? Ты хотела денег?!
— Нет! Нет! — Девушка стала бить Виктора Максимовича по ребрам, но тот при этом даже не думал ослаблять хватку. Морщился от боли, но держал. — Пустите меня! На помощь!
— Сколько ты хотела?
— Нисколько! Помогите! Кто-нибудь…
— Заткнись, дрянь!
Михайлов размахнулся левой рукой и ударил Лизу по лицу. Она вскинула голову, и ноготь его указательного пальца скользнул девушке по губе. На подбородок закапала кровь. Правой рукой он по-прежнему держал ее за горло и с каждым мгновением усиливал давление. Лиза продолжала лупить Михайлова по ребрам.
— На помощь! — закричала она, что было сил.
— Я сказал, заткнись, сучка! Не ори. Я заплачу тебе за молчание. Сколько ты хочешь?
Виктор Максимович наконец отважился на конструктивный разговор, но было уже поздно. К этому моменту насмерть перепуганная возможностью физической расправы девушка даже не слышала его.
— Пустите меня!
Изловчившись, она ударила Михайлова ногой в коленку. Замдиректора взвыл от приступа острой боли. Его маленькие глазки налились кровью, и, полностью поддавшись эмоциям, он утратил контроль над ситуацией. Его пальцы изо всех сил сомкнулись на горле жертвы. Очередной крик Лизы оборвался на самой высокой ноте и перешел в хрип. Михайлова это устроило.
— Я заставлю тебя заткнуться, — зло прошипел он, глядя в глаза девушке.
Она перестала его бить, вскинула обе руки и вцепилась ему в запястье. Ногти впились под кожу настолько сильно, что у Михайлова выступили на глазах слезы. Свободной рукой он снова ударил ее по лицу. Затем толкнул назад и с удовольствием услышал, как затылок девушки с глухим стуком соприкоснулся со стеной кабинета чуть левее входной двери. Зрачки у Лизы закатились. Войдя в раж, Михайлов припечатал ее затылком к стене еще раз. Потом еще и еще… И при этом он ни на секунду не выпускал из другой руки ее горло, продолжая сжимать пальцы.
Наконец Михайлов почувствовал, что уже не в силах удерживать тело девушки в вертикальном положении. Оно стало заметно тяжелее. Виктор Максимович разжал пальцы, затем совсем отпустил свою жертву, и Лиза безвольно упала к его ногам. Михайлов в ужасе отшатнулся. Прикрыл рот рукой, удерживая рвущийся из груди крик. Несколько секунд он стоял так без движения и наблюдал за лежащей девушкой. Лиза не шевелилась. Превозмогая страх и чувство отвращения, Михайлов опустился на корточки и приложил палец к сонной артерии на шеи уборщицы. Пульса не было. Михайлов отдернул руку, выпрямился и отошел на несколько шагов назад. Только сейчас до него в полной мере дошел весь ужас происшедшего. Сомнений не осталось. Девушка была мертва. И это именно он убил ее. Только что.
Пот продолжал струиться по спине Виктора Максимовича, и он поспешно сдернул с себя пиджак. Не глядя, швырнул его на стол. Пошарил в поисках платка и, не обнаружив такового, просто отер пот со лба и лица тыльной стороной ладони. Заметил кровь на пальцах и негромко вскрикнул. Запоздало вспомнил о том, как ногти Лизы впились ему в запястье.
Михайлов вытер трясущиеся руки о штаны и беспомощно оглянулся по сторонам. Его взгляд остановился на телефоне. Почти бегом замдиректора устремился к столу и сорвал с телефонного аппарата трубку. Окровавленный палец правой руки застучал по резиновым кнопкам, набирая нужный номер. Волнение не позволяло Михайлову сосредоточиться. Несколько раз он сбивался, тихо ругался, сбрасывал номер и начинал набирать сначала. Наконец ему это удалось.
Опершись свободной рукой о стол и продолжая обливаться потом, Виктор Максимович напряженно вслушивался в длинные тягучие гудки на том конце провода.
— Ну же! — вслух поторопил Михайлов невидимого вызываемого абонента, словно тот мог его услышать.
— Да, — сухо прозвучал в трубке голос бог знает после какого по счету гудка.
— Это я. — Михайлов не узнал собственного голоса.
Однако подобного приветствия оказалось достаточно для того, кому он звонил.
— Витя? В чем дело? Какие-то проблемы? Я ведь, кажется, просил тебя не звонить мне без крайней на то необходимости. Тем более при нынешних обстоятельствах…
— Да-да, я помню, — бестактно прервал говорившего Михайлов и сам для себя отметил, что никогда прежде он не позволял себе подобного. — Но сейчас как раз и есть та самая… крайняя необходимость.
— Что такое?
— В ту ночь… Ну, вы понимаете, о чем я говорю?.. — дыхания не хватало, и Виктор Максимович потянул себя за галстук, ослабляя узел под горлом.
— Да, я понимаю, — его собеседник был по-прежнему спокоен, — дальше.
— Меня видели.
— Вот как? Кто?
— Уборщица. Ее зовут Лиза. Она работает у нас в театре. Сказала, что убиралась в администраторской и через открытую дверь видела, как я выходил из кабинета Равца. Чтоб ему в гробу перевернуться гниде!
— Не говори так, — строго осадил его собеседник, но Михайлов с удовлетворением отметил, что голос последнего наконец-то зазвучал обеспокоенно. — Это нехорошо, Витя. Хотя бы из уважения к покойному.
— Да плевал я на него!
— Витя! Я тебе сказал…
— Ладно-ладно, — сдался Михайлов. — В конце концов, не о нем сейчас речь, а об этой уборщице…
— Она кому-нибудь рассказала о том, что видела тебя?
— Нет. Если ей, конечно, можно верить. Она сказала, что нет.
— Ты с ней общался?
— Только что, — Михайлов заставил себя обернуться на распростертое рядом с дверью тело. — Она сама пришла ко мне. Честно говоря, я так и не понял, зачем. Сказала, что посоветоваться, что ли… Ничего не понимаю. Какие тут, к гребаной матери, могут быть советы.
Некоторое время собеседник на том конце провода хранил напряженное молчание. Осмысливал все то, что только что услышал от Виктора Максимовича. Замдиректора заметно нервничал и покусывал нижнюю губу.
— И что ты ей сказал? — донеслось из трубки.
— Ничего не сказал. Я ее убил.
— Что ты сделал? — почти выкрикнул собеседник Михайлова.
— Убил, — Виктор Максимович и сам содрогнулся всем телом при этом слове. — Вон она лежит у порога моего кабинета. Задушенная.
— Ты убил ее в своем кабинете? Ты в своем уме, Витя?
— А что мне оставалось делать? — Михайлов готов был расплакаться. Он ожидал не упреков, а поддержки. Хотя бы моральной. — Отпустить ее и позволить рассказать все ментам? Она мне угрожала!..
— Ладно, успокойся. — Собеседник тяжело вздохнул и после недолгой паузы вновь заговорил спокойно и рассудительно. — Успокойся и прими меры, Витя.
— Какие меры?
— Избавься от тела.
— Как?
— Ну, хотя бы убери его из своего кабинета. Спусти на первый этаж и брось где-нибудь в подсобке. У тебя есть ключи от служебных помещений?
— Есть. Найду.
— Вот и отлично. Запри тело. Чтобы его не сразу нашли, — посоветовал незримый инструктор. — А мы с тобой потом покумекаем, как дальше поступить. Надо будет встретиться, Витя…
— Да. Хорошо. Где и когда? — Слова собеседника заставили Михайлова немного успокоиться. Нервное напряжение начало отступать.
— Я подумаю. И позвоню тебе. На днях. А пока займись телом. Сделай все, как я тебе сказал.
— Хорошо. — Михайлов кивнул, хотя тот, кто с ним разговаривал, никак не мог этого видеть.
— Удачи. И больше не делай глупостей.
— Я постараюсь.
Не прощаясь, Виктор Максимович повесил трубку.
Говоривший с ним человек, сидя у себя в кабинете на низеньком кривоногом диванчике у окна, сделал то же самое. Разговор с Михайловым существенно выбил его из колеи. Он не мог не признать того факта, что в последнее время все шло наперекосяк. Все летело в тартарары.
Поднявшись с дивана, мужчина устало потянулся, одернул на себе пиджак и прошел к встроенному в стену бару. Раскрыл его и скользнул взглядом по ряду бутылок с фирменными этикетками. Ни на чем конкретном так и не остановил свой выбор. Несмотря на стресс, мужчина решил все же воздержаться от приема алкоголя. По его твердому убеждению, ни к чему хорошему это никогда не приводило.
Закрыв бар, мужчина неторопливо пересек помещение и вышел через скрытую в стене дверь в смежную комнату. Вышел на балкон и двумя руками облокотился на невысокие перила.
Ситуация требовала его вмешательства. И вмешательства кардинального. Причем спасать в первую очередь необходимо было не себя лично, а общее дело. Дело, от которого так или иначе зависело и его благополучие. И мужчина прекрасно знал, какой ход необходимо предпринять в первую очередь.
Глава 7
Крячко был в прекрасном расположении духа. Как говорится, это был его день. Взять хотя бы то, что сегодня утром он забрал наконец со станции техобслуживания свой «Мерседес».
Полковник решил обмозговать дело об убийстве Равца не в душном кабинете, а за рулем своей любимой машины. Бесцельная поездка по городу оказалась приятной и расслабляющей. Не нужно никуда спешить или кого-нибудь догонять. Мысли полковника были заняты отнюдь не работой. Крячко по-юношески радовался весеннему солнцу, которое после долгой и мрачной зимы наконец-то позволило девушкам появляться на улицах в ярких открытых нарядах. Разглядывая проходящих мимо по тротуару красоток, Стас взял телефон, который лежал на соседнем сиденье, и набрал номер одной из своих многочисленных подружек.
— Здравствуй, Леночка! Здравствуй, солнышко!
— Здравствуйте, Станислав Николаевич! — Имя и отчество Крячко Леночка произнесла по слогам.
— А почему так официально? Неужели ты не рада меня слышать?
— А как ты думаешь? Месяц от тебя ни слуху ни духу! Сам не звонишь, на мои звонки не отвечаешь! И здрасти, пожалуйста, как ни в чем не бывало: «Леночка, солнышко!» Сволочь ты, Стас! Вот ты кто! — кричала девушка.
— Прекрати истерику! — осадил ее Станислав. — Я был на задании! Вернулся только сегодня ночью!.. А мог бы и не вернуться, между прочим… Меня, может быть, только мысль о том, что ты меня ждешь, и спасла.
Голос Крячко стал глухим и бархатным. Он говорил медленно, делая паузы. Станислав прекрасно знал, что пара скупых фраз об опасности его профессии и легкий намек на то, что он испытывает к девушке искренние чувства, сделают свое дело. Ему даже не пришлось вдаваться в подробности. Воображение Леночки само нарисовало страшные картины и тяготы работы любимого. А также страдания Стаса по ней.
Она тут же прекратила психовать и встревоженно спросила:
— Что ты говоришь? Как это ты мог не вернуться?
— Выходит, зря спешил. Не к кому мне было возвращаться. Никто меня и не ждал, — Крячко горько усмехнулся и, вздохнув, продолжил: — Что ж, прости, что побеспокоил. Пока…
— Нет! Нет! — запротестовала девушка. — Это ты прости меня, ради бога! Стас, миленький! Ну, я же не знала! Ты же ничего не говоришь, не объясняешь!
Крячко был очень доволен достигнутым результатом беседы. Он, улыбаясь, слушал оправдания Леночки и с наслаждением продолжал наблюдать за девушками на улице.
— Я думала у тебя таких, как я, миллион! Думала, закрутил с какой-нибудь и забыл, что я вообще существую!..
— Глупая, таких, как ты, нет! — Крячко закурил сигарету. — Как же я соскучился!
— Я тоже скучала! — Голос Леночки стал мягким и ласковым. Она нежно зашептала: — Стас, дорогой, милый, я так хочу тебя увидеть! Обнять тебя! Расцеловать! Когда ты приедешь?
— Ленок! Да я сейчас бы все бросил и приехал! Но служба! Сама понимаешь!
— Конечно, конечно, понимаю, Стас! Давай сегодня вечером! Во сколько ты сможешь? А я прямо сейчас с работы отпрошусь, что-нибудь вкусненькое для тебя приготовлю…
— Отпрашивайся! Через час я буду у тебя! — командным тоном произнес Крячко.
— Как через час? А как же служба? — удивилась Леночка резкой перемене планов возлюбленного.
— Да какая теперь служба! Если тебя не увижу, умру!
Крячко подумал, что встретиться с Леночкой через час ему будет намного удобнее. Во-первых, ему этого хотелось, а во-вторых, никто не знал, что может произойти вечером. В очередной раз динамить девушку ему было как-то неудобно.
— Правда? — радостно взвизгнула Леночка. — Все, я побежала отпрашиваться! Целую! Жду! До встречи!
Она бросила трубку.
Крячко докурил сигарету и выбросил окурок в окно. Он собрался снова позвонить Леночке, чтобы уточнить код ее подъезда, но в это время позвонили ему самому. Номер не определился. Сыщик подумал, что это, скорее всего, из отдела. Немного помедлив, он без особого желания, понимая, что встреча с Леночкой может теперь сорваться, все-таки нажал на кнопку соединения.
— Полковник Крячко слушает, — сказал Станислав официальным и озабоченным тоном.
— Полковник Гуров говорит! С кем ты по часу по телефону трепался? — раздраженно прорычал Гуров. — До тебя невозможно дозвониться!
— Я ни с кем не разговаривал. Со связью, наверное, что-то, — спокойно ответил Крячко.
— Где тебя носит? Орлов тобой интересовался. Я сказал, что ты опрашиваешь свидетелей, — тон напарника стал немного мягче. — Ты хоть бы сообщал, куда сваливаешь.
— Сообщаю. В данный момент я нахожусь в машине, еду в министерство, чтобы потолковать с Меньшинским.
Крячко говорил правду. Он действительно собирался встретиться с замминистра по культуре, только не сейчас, а после свидания с Леночкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26