https://wodolei.ru/catalog/vanni/bas-laguna-170kh110-27808-grp/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

– О-о-о, чего бы я не отдал за кусок говядины, – пробормотал Мельхиор.– Ты лучше ешь, что имеется, пока подвернулась возможность, – предложил Уилл. – Вы очень цените ваш меч, господин Тадатуне?Самурай нахмурился, потом улыбнулся.– Разве не говорится – нет ничего меж небом и землей, что испугало бы человека с таким клинком на поясе?Уилл, привыкший резать пищу ножом, с удивлением обнаружил, что служанка стоит рядом на коленях, держа в руке две маленькие палочки – не длиннее девяти дюймов. Пользуясь ими, словно дополнительными пальцами, она ловко отломила кусочек пирога, обваляла в имбире и поднесла к его губам. Восклицание, донёсшееся из-за спины Тадатуне, подтвердило, что Мельхиора обслуживали так же, как и его, и молодого самурая. Блюдо было очень вкусным, не похожим ни на что из того, что когда-либо пробовал Уилл. Он с трудом проглотил набежавшую слюну. Взглянув на меч, лежащий рядом с ним, он заметил:– Действительно, великолепное оружие, господин Тадатуне. Можно мне рассмотреть его?Снова Тадатуне нахмурился, и снова лоб его разгладился.– Конечно, если хочешь. Нет! – крикнул он, впервые повысив голос, когда Уилл потянулся к богато украшенной рукояти. Она вся была покрыта изображениями животных, усыпана незнакомыми полудрагоценными камнями и, судя по длине, рассчитана на хватку двумя руками сразу. – Нет, друг мой. Никто не может прикасаться к чужому мечу иначе как в битве. Я сам покажу тебе.Вытащив из-за кушака шёлковую салфетку, он обернул ею эфес. Затем, осторожно повернув оружие, медленно вытащил меч из ножен. Какой замечательный клинок открылся глазам Уилла! По красоте он не уступал эфесу, но выглядел довольно устрашающе. Не больше двух футов длиной, с тыльной стороны толщиной около четверти дюйма, он сужался к заточенному до бритвенной остроты лезвию. Очевидно, оно было укреплено сталью – Уилл заметил разницу в цвете металла на последнем полудюйме. Тыльная сторона была прямая, в то время как лезвие слегка изгибалось, а на конце было совсем скруглено. Это говорило о том, что в битве им скорее рубили, чем кололи.– Произведение искусства, – сказал он восхищённо и посмотрел на девушек, убиравших со столиков остатки мандзю и поставивших маленькие чашечки с прозрачной тёплой жидкостью.– Сакэ. – Тадатуне осторожно вложил меч в ножны ярко-красного цвета. – Вино, приготовленное из риса. Очень крепкое.Уилл отхлебнул, осушив чашку прежде, чем успел распробовать напиток. Служанки уже ставили на столы небольшие вертелы с насаженной на них рыбой, очевидно, жареной.– А короткий меч? – Рыба понравилась ему гораздо больше, а сакэ начало возвращать ощущение здоровья и удовлетворённости. – Для защиты в ближнем бою?– Нет-нет, друг мой. Короткий меч – это последний страж чести самурая. Ни один самурай не должен сдаваться в плен в случае поражения. Только смертью может он смыть такой позор.– Только смертью… – Уилл едва не поперхнулся куском рыбы. – Вы хотите сказать, что, если вас победят в битве, вы сами покончите с жизнью?– Поражение само по себе не является бесчестьем, – пояснил Тадатуне, – если вам удастся вывести свои войска с поля боя в строгом порядке и с намерением повторить сражение при первом удобном случае. Но если вас заставят сдаться – это другое дело. Разве вы не самурай? Разве вы не поступаете так же?Девушка встала на колени рядом с Уиллом, подливая ему сакэ.– Нет, – ответил Уилл, – у нас другие обычаи.Остатки рыбы убрали, и на столы поставили блюда с двумя тонкими ломтиками обжаренной гусятины.– Наконец-то настоящая еда, – произнёс Мельхиор. Улыбнувшись Уиллу, девушка поднесла к его губам кусочек мяса.– Я так и думал, – заметил Тадатуне. – Обычаи твоей страны очень похожи на португальские, Уилл Адамс. Надеюсь, ты не солгал мне. Нет преступления позорнее, чем ложь.– Я не солгал вам, господин Тадатуне. Моя страна расположена недалеко от Португалии – конечно, в сравнении с тем путём, что мы проделали сюда. Но, по правде говоря, португальцы – наши враги.Тадатуне кивнул:– Ваш господин хочет разгромить господина Португалии?– Мой правитель гораздо выше обыкновенного господина. – Гусь был съеден; он отхлебнул ещё сакэ, провожая взглядом девушку, которая, не переставая улыбаться ему, скрылась за дверью. Как хорошо он себя чувствовал – одновременно сытым и согревшимся, а вино слегка кружило голову. Какая приятная компания. Он мог бы сидеть так целую вечность.И тут он вспомнил о Гильберте де Коннинге и Яне ван Оватере, сидящих в чане с горячей водой, и Магоме Сикибу перед ними.– Потом ты объяснишь мне вашу иерархию, – сказал Тадатуне. – Священники говорили, что есть только один человек выше их правителя – это Папа Римский. Он, по их словам, приблизительно равен микадо. В стране Европе нет сегунов. – Он вздохнул. – Впрочем, сейчас и в Японии нет сегуна. – Тут он снова улыбнулся и жестом указал на кубок, только что поставленный перед Уиллом служанкой, и поднял свой. – Сливовое вино. Очень хорошее.Отхлебнув, Уилл мысленно согласился. Но о европейской политике стоит задуматься посерьёзнее, если японцы представляют себе Европу одной страной, управляемой Папой Римским.– А что означает слово «сегун»?– Правильное название – сей-й-тай сегун, – сказал Тадатуне. – Оно означает «полководец, дающий отпор варварам». Это была его изначальная функция, установленная много веков назад. Тогда император впервые понял, что его святые обязанности наместника богов на Земле поглощают слишком много времени, чтобы заботиться ещё и об обороне страны. Тогда страной начал управлять сегун, ставший регентом самого императора. Но тут взбунтовались крупные феодалы – даймио, и Япония была ввергнута в пучину бесконечных гражданских войн. Пять столетий спустя им положил конец великий полководец – Ода Нобунага, завоевавший всю Японию и восстановивший законность в стране. Около двадцати лет назад он умер. Власть перешла к самому знаменитому из его генералов, Тое-томи Хидееси. Но род Хидееси не был знатным, поэтому он не мог принять титул сегуна. Вместо этого он называл себя квам-баку – регентом сегуна. Но теперь, увы, умер и Хидееси – это случилось совсем недавно. Он завещал империю своему сыну. Тоетоми Хидеери ещё ребёнок, и страной от его имени правит совет из пяти даймио.– Но когда он вырастет, он получит власть, – закончил мысль Уилл. – Теперь объясните мне вот что, господин Тадатуне. Вы говорили, что крестьяне, живущие здесь, ниже вас так же, как Земля ниже Солнца. И в то же время Хидееси, будучи низкого происхождения, стал правителем Японии.Трапеза подходила к концу; девушка принесла ещё по чаше дымящегося чая.– Господин Хидееси сначала был даже ниже крестьянина, Уилл Адамс. Дровосек, ставший солдатом. Но с мечом в руках и умением его применять человек может достичь безграничной власти, даже если у него нет титула.– Безграничной… – эхом откликнулся Уилл. – Но это ведь означает, что он прольёт реки крови.Тадатуне нахмурился.– Разве ты боишься крови, Уилл Адамс?– Боюсь? Нет, я не боюсь крови, господин Тадатуне. Но мне претит проливать чью-то кровь без достаточных на то оснований. Этому учит меня моя религия.Тадатуне кивнул.– Нужно будет тебе встретиться со священником. Он приходит достаточно часто. Ты встретишься также с моим отцом. Но прежде всего тебе нужно отдохнуть. Эта комната – твоя, мой друг. Твоя и твоего спутника. Эти девушки принесут всё, что вам понадобится.– Признаюсь, все, чего мне сейчас хочется, это спать, – сказал Уилл. – Думаю, моему товарищу тоже сейчас больше ничего не нужно. Так что, если вы будете так добры, попросите девушек показать нам кровати.– Кровати?– Кушетки, на которых мы будем спать, господин Тадатуне. – Спят вот на чём, Уилл Адамс. – Тадатуне похлопал ладонью по циновке, на которой сидел. – Девушки унесут столы и дадут вам подушки и одеяла, если они вам понадобятся.– На полу? – вздохнул Уилл. – А подушки, господин Тадатуне, какие они у вас?Тадатуне улыбнулся.– Вы, люди из-за моря, почему-то предпочитаете губить силу своего тела слишком мягкими постелями. Но не тревожься, Уилл Адамс, подушки тебе понравятся. Они сделаны так, чтобы было удобно и шее, и голове, – из дерева особой породы.– Из дерева?!– Конечно. – Тадатуне поднялся на ноги, подобрав с пола меч. – Не думаешь же ты, Уилл Адамс, что мы кладём под голову камень?Рай или ад? Его инстинкты указывали на последнее. Но в этом случае зачем бояться смерти? Как это может быть раем, когда здесь нет Господа Бога, священников, нет никакой уверенности в том, что человека не окружает со всех сторон зло, стремящееся привести его к проклятию? Когда здесь верят только в силу и в готовность применить её? Когда здесь считают, что с помощью меча человек может подняться от последнего крестьянина до высочайшего поста в стране?Но в таком случае, где же наказание? Уилл шагал по саду, ощущая свежесть в голове и во всём теле, наслаждаясь удобством одежды и обуви на ногах. Его кимоно… Само слово казалось греховным. Он только что искупался. Или, скорее, был искупан. Но теперь он уже не испытывал чувственного удовольствия от такого приключения: каждый вечер и каждое утро из пяти проведённых здесь суток его купала девушка, причём каждый раз новая. Бунго… Странное название. Бунго… Но, без сомнения, названия «Англия», «Голландия» или «Франция» покажутся японцу не менее странными.Быть выкупанным молодой обнажённой женщиной и не чувствовать никакого греха и никакого удовольствия, кроме ощущения тепла и благополучия после погружения в горячую воду. Следовательно, может ли это быть адом? Отсутствие чувственности? Но зго чепуха. По словам самого священника, такое состояние уже является благословением Господним. Но он, во всяком случае, был далёк от этого. Купавшая его девушка уже не значила для него ничего, кроме хорошей служанки, которая также приносила ему пищу и подметала пол в его комнате. Но Магоме Сикибу… Он редко её видел. Она больше не присутствовала при купании и, будучи дочерью хозяина, конечно же, не опускалась до личного обслуживания их за трапезой. У неё были другие обязанности – постоялый двор никогда не пустовал. Кажется, этот городок лежал на главной дороге через Бунго.В сущности, ещё только два раза он был в её обществе после их прибытия сюда. Однажды – когда она вернула их европейскую одежду, вычищенную, выглаженную и тщательно починенную, так что она стала почти как новая. И в другой раз – вчера, когда она руководила стрижкой его чересчур отросших волос и бороды. Да и то она только стояла у него за спиной, время от времени давая указания служанке своим чистым, мелодичным голосом. Только раз она коснулась его шеи, указывая что-то девушке, работавшей острейшим ножом. Его кожа всё ещё хранила память об этом прикосновении, и ночью, во сне, он снова мечтал о её пальцах, касающихся на этот раз не шеи.Грех? Да, даже в раю есть грех.
– Отличный денёк! – Якоб Квакернек сидел около искусственного холма, наблюдая за бегущим ручейком. – Но, по-моему, здесь других дней и не бывает.Даже Якоб почти оправился от своей болезни, а Уилл просто никогда раньше не чувствовал себя таким здоровым и отдохнувшим. Как странно – вытерпеть такие адские лишения и муки и оправиться от них так быстро, что через пять дней все вспоминалось, как дурной сон. Но так было не со всеми. Трое умерли на следующий день после высадки на берег. Их похоронили с надлежащей церемонией. Хотя у японцев почти отсутствовали внешние проявления религиозности, к смерти они относились с достаточным уважением. Но больше никто не умрёт. Ни с кем никогда раньше не обращались так хорошо, как с ними в эти последние пять дней.И всё же они не были довольны ни собой, ни своим штурманом. Некоторые помнили, что он обещал им скорое прибытие. Они прибыли, и это их смущало. Другие – как Гильберт де Коннинг и Ян ван Оватер – завидовали ему и вспоминали (по крайней мере, по их словам) только ужасы их экспедиции и предупреждение бедняги Тима Шоттена. Они без конца твердили, что лучше было остаться на побережье Америки с пятьюдесятью людьми и большими запасами оружия и боеприпасов – тогда, если повезёт, они могли бы захватить какой-нибудь испанский корабль и вернуться домой. И разве не мог бы этот корабль иметь груз золота и серебра? И теперь бы они были богаты и находились бы дома. Теперь же все это откладывалось на неопределённое время.– Я был на берегу, – сказал Уилл. – Корабль всё ещё стоит на якоре. Хотя, если погода изменится, лучше бы ему там не стоять.– Разве в этом заколдованном месте когда-нибудь меняется погода? – спросил Квакернек. – Во всяком случае, от нас сейчас ничего не зависит. Благодарю Господа, что за эту неделю я так поправился, но всё же я не рискну снова выйти в море раньше, чем через несколько недель. И большинство команды сейчас ещё слабее меня. Я предлагаю, Уилл, оставить все мысли о возвращении в этом году. Иначе тревога тебя доконает.Уилл вздохнул.– Ты, конечно, прав.Он увидел, что Магоме Кагею вышел из дома и направляется к ним. Хозяин постоялого двора был так же улыбчив, как и его дочь. Но сейчас улыбки на его лице не было.Подойдя к ним, он поклонился.– Уважаемые господа, – обратился он к ним по-португальски.– Прошу вас последовать за мной.– В чём дело? – поинтересовался Квакернек.– Похоже, что нас переводят отсюда, – сказал Уилл. – Куда мы идём, господин Магоме?Хозяин снова отвесил поклон.– Господин Симадзу Таканава хочет вас видеть, уважаемый господин. – Он хочет поговорить с командой «Лифде».– Но господин Квакернек едва ходит!– Больных понесут на носилках, уважаемый господин. Господин Таканава хочет, чтобы присутствовали все.Уилл перевёл.– Не нравится мне это, – пробормотал Квакернек. – Уж слишком они были добры.– Молодой знатный господин, который доставил вас сюда в тот день, – сын этого человека. Он сразу сказал, что вскоре его отец захочет поговорить с нами. – Уилл повернулся к Кагею: – Вы дадите нам время переодеться в наше европейское платье? – Да, так хочет мой господин Таканава.– Мы скоро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59


А-П

П-Я