Девушка уже надела мягкие тапочки на Тадатуне и теперь проделала то же самое с Уиллом, коснувшись его ног самыми нежными и чудесными руками, какие он мог только вообразить. Ни одним движением она не показала, насколько это было неприятно – во всяком случае, для обоняния, – ведь башмаки не покидали его ног уже недели три.Тадатуне уже снял нагрудный панцирь. Оказалось, что под ним находится одеяние, сходное с кимоно его менее выдающихся сограждан. Отличалось оно только великолепным качеством и замечательным густо-красным цветом. Он снял шлем и обнажил странную причёску: череп его был гладко выбрит, за исключением пучка волос на макушке, заплетённых косичкой. Косичка по длине почти не отличалась от волос девушки, но была аккуратно уложена в большой узел. Два меча он снова повесил на перевязь и улыбнулся, заметив интерес Уилла.– Идите, девушка проводит вас.Она подняла голову и очаровательно улыбнулась. О Марло, Марло, встань из своей могилы и приди мне на помощь, подумал Уилл. Увидел он безукоризненный овал лица с толстым слоем белил, нежно-розовые круги на щеках. Краска, казалось, подчёркивает каждую черту: прямой нос, маленький, но прекрасно очерченный рот, немного тонковатые губы и выше всего – узкий лоб, обрамлённый пышными чёрными волосами. Дальше – глаза, чёрные, бездонные, неудержимо влекущие. Ещё дальше…? Халат скрывал всё остальное, но округлость шеи, грация маленьких рук и ног, показавшихся из-под одежды при поклоне, обещали многое.– Боже, какое видение, – пробормотал Уилл по-голландски.– Действительно, Уилл, – согласился Мельхиор. – Эта девушка, надеюсь, накормит и напоит нас. Иначе я сейчас потеряю сознание.Уилл передал просьбу Тадатуне.– Конечно, – сказал тот. – Как только вы пройдёте омовение.– Омовение? – изумился Уилл. – Уверяю вас, сэр, как бы мы ни были грязны, это несравненно менее важно, чем пустота наших желудков.Тадатуне отрицательно покачал головой, все ещё слегка улыбаясь.– Все вы, пришедшие из-за моря, одинаковы, Уилл Адамс. Сразу превращаетесь в варваров при виде пищи. Но ни один человек не может есть, не смыв с себя грязь. Девушка позаботится о вас.Уилл вздохнул. Выбора, похоже, не было.– А как её имя, господин Тадатуне?– Её имя? О, это дочь Магоме Кагею. Её зовут Магоме Сикибу. Глава 2. Лучше нам не нарушать обычаев этой страны, Мельхиор, – решил Уилл. – Ведите нас, мисс Магоме.Девушка взглянула на хатамото, который произнёс несколько слов по-японски. Улыбнувшись, она поднялась на ноги, спрятав руки в широких рукавах халата. Жестом она пригласила следовать за ней, и Уилл понял, что гостиница хотя и узкая, но вовсе не такая маленькая. Она уходила в глубь двора на неопределённое расстояние. Девушка бесшумно шагала по коридору, по правую руку которого находился ряд маленьких комнат – таких же странных, как и сам дом. Ни в одной из них не было видно мебели, за исключением циновок на полу.Миновав несколько таких комнат, Магоме Сикибу остановилась у закрытой двери и произнесла что-то. Голос её, высокий и очаровательно мелодичный, прозвучал на удивление громко. Дверь открылась, и их встретили ещё две молодые девушки, склонившиеся почти до земли. Они оказались в задней части гостиницы, выходившей в маленький садик, окружённый белой стеной. Здесь не было подстриженных кустов и цветочных клумб, как на родине. Ряд аккуратных кустиков был разделён узкой дорожкой из гладких округлых камней; дальше, в углу, росло несколько крошечных деревьев, неизвестных Уиллу.И всё же было очевидно, что сад требует скрупулёзного ухода и получает его. Следуя через кусты за своими тремя провожатыми, Уилл заметил, что деревья посажены на искусно сделанном возвышении в дальнем углу сада. Хотя это возвышение едва имело двенадцать футов в поперечнике, оно было спланировано как самый настоящий парк – с крохотной моделью домика, примостившегося среди деревьев на берегу ручья, впадавшего в крохотный пруд в центре.– Какая красота, – произнёс Мельхиор. – Правда, Уилл, я поражаюсь фортуне, приведшей нас сюда.Да, красота. И всё же Уилл настолько привык быть настороже и ожидать опасности в любой ситуации, что и сейчас не мог отделаться от чувства, будто за каждым кустом скрывается что-то враждебное.Они дошли до конца дорожки и упёрлись в два низких и маленьких помещения, похожих на сарайчики. Одна из девушек открыла правую дверь.Уилл взглянул на Мельхиора.– Что ж, если уж мы зашли так далеко, можно и посмотреть, что за омовение они нам приготовили. Похоже, мы не получим еды, пока не подчинимся их законам.Нагнув голову, он шагнул внутрь. Потолок был слишком низок, чтобы выпрямиться в полный рост, но комната оказалась довольно просторной и полной горячего пара. Впечатление было такое, будто шагнул внутрь раскалённой печи: пар поднимался прямо из-под пола, сделанного из деревянных планок; они находились на некотором расстоянии друг от друга, так что пол скорее напоминал решётку. Под ним была глубокая траншея, вырытая в земле. В дальнем конце комнаты над полом поднимался огромный дымящийся чан с водой, куда могли бы поместиться сразу несколько человек. Коснувшись его плечом, рядом встал Мельхиор. К их изумлению, три девушки вошли вслед за ними и закрыли дверь. – Это же неприлично, – прошептал Мельхиор. – Мне это не нравится.Уилл увидел, как Магоме Сикибу подошла к чану и опустила в него руку. Попробовав воду, она стряхнула капли с пальцев и, улыбнувшись, склонилась в поклоне. Взглянув на их одежду, она произнесла что-то по-японски.– Похоже, нам придётся залезть в один чан, Уилл, – сказал Мельхиор.– По-моему, вода вполне тёплая. Да и не мешало бы нам искупаться. – Уилл, в свою очередь, поклонился с улыбкой на лице. Выпрямившись, он двинулся к двери, чтобы выпустить своих провожатых, но с удивлением обнаружил, что она заперта. Одна из девушек возникла перед ним, улыбаясь, как и её хозяйка, и вознамерилась снять с него рубашку.– Уилл! – завопил Мельхиор, которого тоже раздевали. – Что это значит, Уилл?– Что это значит? Это значит…Но девушки продолжали свою работу без тени бесстыдства или похотливости, с вежливой настойчивостью и деловитостью осторожно снимая каждый предмет одежды и с явным отвращением бросая его на пол, прежде чем продолжить своё занятие.– Честное слово, – сказал Уилл, – у меня нет сил сопротивляться им, Мельхиор.– Значит, нас проклянёт Господь. Проклянёт! – простонал голландец.А Магоме Сикибу всё стояла, улыбаясь, у чана. Она тревожила Уилла даже больше, чем две девушки, которые, очевидно, были только служанками. Теперь он был обнажён. В конце концов, подумалось ему, даже хорошо, что он теперь так ослаб и его мужская сила значительно меньше обычной. И всё же, решил он, лучше скрыться в ванне, и побыстрее. Он кинулся к чану, но был остановлен Сикибу, которая положила ладони ему на грудь и отрицательно покачала головой.– Как? Разве мы здесь не для того, чтобы вымыться? – изумился Уилл.Она, улыбаясь, наклонила голову вправо, к его плечу.– Уилл, – стонал Мельхиор, – Уилл!Уилл обернулся и посмотрел на девушку, стоящую перед ним. Она успела снять кимоно и всё, что могло быть под ним. В руках у неё было ведро воды. Девушка? Или ангел, слетевший с неба? Она была очень молода, невысока ростом, с тонкими руками и ногами, узкими плечами и бёдрами, плоским животом и едва наметившейся грудью. И все это терялось в водопаде роскошных чёрных волос. Едва созревшая, подумал он и удивился, что думает о таких вещах, не чувствуя себя грешником.Он оглянулся на Сикибу. Та медленно опустилась на колени, указала на него рукой и поднялась. Он заколебался, но нужно было делать что-то, и поскорее. Он опустился на колени, как ему показали, девушка опустилась рядом. В дальнем углу комнаты Мельхиор проделал то же самое, уставившись на вторую служанку, как кролик на удава.Ведро воды опрокинулось ему на плечи. Он сразу покрылся гусиной кожей, настолько вода была холодна. Но сразу же ощутил руки девушки с душистым мылом, скользящие по его плечам и бёдрам.– Уверяю вас, мисс Сикибу, – выдохнул Уилл, почувствовав, как пальцы девушки скользнули между ног и по ягодицам, – мы и сами справимся.Сикибу улыбнулась в ответ.– Уилл? – задохнулся Мельхиор. – Уилл? Боже, Уилл, теперь мы наверняка прокляты.Прокляты? Или благословенны? Он непроизвольно вздрогнул, и девушка бросила на него испуганный взгляд. Тут же она получила выговор от хозяйки за то, что причинила какое-то неудобство гостю. Боже, не так уж я слаб. Но она уже убрала руки, оставив мыло капать с кончика его члена. И обмывала ему ноги и ступни. Он же не отрывал глаз от улыбавшейся Сикибу.Покончив с намыливанием, девушки окатили их водой и только после этого позволили залезть в чан. Вода в нём была настолько горячей, что у Уилла перехватило дыхание. Но тут же тело его расслабилось, и его охватило блаженство. Он откинул голову, рассматривая трёх девушек, стоящих рядом и смотрящих на него, затаив дыхание. Он мог бы лежать так целую вечность, вспоминая случившееся только что и боязнь подумать о том, что ещё может случиться. Но Сикибу уже показывала жестами, что пора выходить. Секунду спустя они оказались завёрнуты в тёплые мягкие полотенца. Девушки вытирали их насухо, вызывая в то же время неописуемое возбуждение, чувство такого подъёма, что оно почти компенсировало пустоту в желудке. Сикибу, улыбаясь, показала на одежду, которую она принесла с собой. Она состояла их двух полос материи, одна из которых оборачивалась вокруг пояса, а вторая пропускалась между ног и закреплялась спереди. Поверх они надели свободные халаты, похожие на халат Сикибу, но сделанные не из шёлковой, а из хлопковой ткани, и скрепили их кушаком. Одежда была очень удобной, хотя он чувствовал какой-то грех в том, что одет в такое убранство вместо туго застёгнутого камзола и облегающих рейтуз.Склонив голову набок, Сикибу осмотрела его со всех сторон, поклонилась и, рассмеявшись – прекраснейший из всех звуков, показалось ему, – хлопнула в ладоши. Он пытался понять, что она этим выразила – восхищение или изумление, но она отвернулась и оглядела Мельхиора. Внезапно он ощутил укол ревности. К Мельхиору? Из-за девушки, которую он только что увидел? Что в ней было такого, кроме того, что она видела его таким, каким ни одна другая женщина, включая и жену? Зенократа, Зенократа, «прекрасная – слишком слабый эпитет для тебя»… Как эти слова Марло засели у него в голове!Девушка, мывшая его, вытерлась сама, снова облачилась в халат и открыла дверь. Он шагнул наружу. Как изменился весь мир вокруг! Теперь его накормят. Так же, как купали?Сикибу поспешила вперёд, ведя их в дом. Пройдя по коридору, они вошли в одну из комнат, виденных раньше. Здесь, скрестив ноги, сидел на циновке Симадзу но-Тадатуне. Его большой меч лежал рядом, короткий всё так же висел на поясе.– А-а, Уилл Адамс, – произнёс он. – Вот теперь ты действительно готов к трапезе. Надеюсь, ты успокоишь своих соотечественников.Только тут Уилл заметил, что в комнате находились также Гильберт де Коннинг и Ян ван Оватер, изумлённо взиравшие на Уилла и Мельхиора, на их одежду, на женщин.– Вам придётся вымыться, – сказал Уилл и улыбнулся Сикибу. – Кто позаботится о них?Она ответила на улыбку и поклонилась. Конечно же, она. И две девушки. На мгновение его охватила ярость. Что же, она будет руководить купанием всей команды корабля? К концу этой церемонии она позабудет его совершенно.– Ну же, Уилл Адамс, садись, – сказал Тадатуне. – Здесь, слева. А твой товарищ – справа от меня. Уилл повиновался, удивляясь оказанной Мельхиору чести, и знаком пригласил того сесть.– Теперь, за трапезой, мы можем поговорить. – Тадатуне хлопнул в ладоши. Тотчас же показались три девушки – не старше тех, которые их купали. Они внесли три небольших столика на низеньких ножках и поставили перед каждым из мужчин. Поклонившись, девушки исчезли.– Пища, Уилл, пища, – проговорил Мельхиор. – Мой желудок не может больше терпеть.– Что сказал твой друг? – спросил Тадатуне.– Он в нетерпении ожидает начала трапезы. – Уилл носом втянул воздух. – Что это за удивительный запах?– Достаточно ли нагрета комната? – поинтересовался Тадатуне.– Конечно, сегодня довольно тёплый день.– Сейчас стоит пора Солнечных Дней. Но скоро наступит сезон Весенних Дождей, и тогда будет очень сыро. Поэтому Магоме Кагею обогревает свой дом. В полу есть отверстие, вон там, под той циновкой. Там тлеют угли с добавками ароматических трав. Они дают и тепло, и запах. Чай.Вошедшие девушки держали в руках подносы с маленькими чашками без ручек. В чашках дымилась зеленоватая жидкость.– Что это? – поинтересовался Мельхиор. Тадатуне вопросительно посмотрел на Уилла.– Мой друг спрашивает, что это такое.– Чай, Уилл Адамс. Это важная часть любой трапезы. – Тадатуне поднял чашку обеими руками и скорее вдохнул, чем отпил глоток.Уилл попробовал сделать так же и ошпарил верхнюю губу. Он услышал, как поперхнулся Мельхиор, и проводил глазами девушек, выходящих из комнаты.– Очень вкусно, – сказал он. – И хорошо согревает.– И обостряет аппетит, – добавил Тадатуне. – А твоему товарищу он не понравился?– Он ждёт, пока чай немного остынет. – Тут любопытство, смешанное с некоторой долей ревности, осилило его. – Кроме того, он польщён честью сидеть по правую руку от вас.Тадатуне удивлённо поднял брови.– Наверное, он меньше твоего бывал в цивилизованном обществе, Уилл Адамс. Почётное место, на котором сидишь ты, тебя совершенно не волнует.

Чтобы скрыть смущение, Уилл отпил ещё глоток. Впечатление было такое, будто в глотку ему влили расплавленный свинец.Тадатуне улыбнулся.– Конечно же. Я совсем забыл – священники рассказывали мне, что в Европе почётным считается место справа. Но как это может быть, Уилл Адамс? С левой стороны я ношу меч. Разве может быть место почётнее этого?Вернулись девушки с подносами. Теперь они принесли тарелки с двумя ломтиками какого-то коричневого, похожего на пирог блюда. Сверху оно было залито соусом и посыпано имбирём.– Это называется «мандзю», – сказал Тадатуне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59