Вот оно — совсем рядом, за крохотной рощицей у въезда на территорию, принадлежащую Джерниганам.
Мне пришлось резко нажать на тормоза на повороте, и открытая бутылка лимонада выскочила из держателя, обрызгав сладковатой жидкостью панель. Вот так штука! Блестящие металлические ворота перегородили дорогу. Я нахмурилась, уставившись на это новшество. С каких это пор Джерниганы решили, что их престарелое животное нуждается в такой охране?
Я вышла из машины и подошла к воротам. На столбе я увидела табличку с надписью: «Частная собственность. Проход воспрещен. Категорически запрещается охотиться».
На воротах висел новый амбарный замок. Я подергала за него на всякий случай, но он, что неудивительно, не слетел.
Вот это меня совсем взбесило. Что это такое случилось с Джерниганами? С каких пор они стали запираться от меня — я же практически член семьи! О, простите, была практически членом семьи.
Я прошлась вдоль ворот туда и обратно. Сюда меня привело внезапное побуждение, но сейчас я всерьез была настроена искупаться в озере, посидеть на берегу и выпить лимонаду. И еще я хотела посмотреть на закат. Я хотела почувствовать, как солнце греет мне спину, услышать, как поют птицы, и посмотреть, как рыбы пытаются поймать жуков, когда те пролетают низко над водой.
Я решила, что и ворота, и эта надпись явились делом рук мстительного брата Эй-Джи, Кайла. И эта уверенность придала мне еще больше решимости. Я села в машину и отъехала немного назад. Примерно четверть мили отсюда была развилка, другая дорога, еще более заросшая, вела в сторону усадьбы старого Баскомба.
Винс Баскомб был партнером Дрю Джернигана во многих его деловых предприятиях, и одно время эти двое владели всей землей на этом берегу. Но Винсу теперь перевалило за семьдесят, его скрутил артрит, и он редко выходил из дома. Винс и Лоррейн Баскомб развелись в конце восьмидесятых, и с тех пор, насколько мне известно, Вине дважды вступал в брак и оба раза разводился. Я слышала, что жена номер три увела у него все денежки. Лоррейн тихо жила на краю города до самой смерти, а умерла она в прошлом году. Дети Баскомбов жили не в нашем штате и после смерти матери ни разу в Мэдисоне не появлялись.
На дороге к Баскомбу не было ни ворот, ни замков. Владение Баскомба примыкало к участку Джерниганов, но пристани там не было — между старыми партнерами существовала договоренность, что Баскомб может пользоваться пристанью Джерниганов.
Я, довольно усмехнувшись, оставила «вольво» возле дома Баскомба и вышла.
Сам домик был в печальном состоянии. Жестяная крыша проржавела, и угол веранды вот-вот готов был провалиться. Дикий вьюнок оплел стены и выбитые окна. Маленький дворик весь зарос сорняками, а на перевернутой старой лодке успел вырасти дубовый росток в четыре фута ростом.
Как только я ступила на эту землю, я пожалела о том, что на этот раз пренебрегла планированием. Белые брюки и шелковая блузка, изящные босоножки — не слишком подходящая экипировка для туриста. Поросль дикой смородины уже цеплялась за ткань брюк вокруг лодыжек. О чем я только думала? Я уже готова была развернуться и идти к машине, но тут представила себе этого напыщенного хлыща Кайла Джернигана, как он прибивает табличку с приказом не входить на его собственность.
Нет, черт возьми, я зайду на его территорию. Я преступлю его запрет. Единственное, о чем я жалела, что ружья у меня с собой не было, потому что если бы у меня был шанс во что-то пострелять, то я одним махом наплевала бы на все три его запрета. Я открыла багажник «вольво» и вытащила сумку, с которой ходила в спортзал. Последние шесть недель, если честно, я в зале не появлялась, и все из-за подготовки к свадьбе. Футболка была чуть с запашком, а обтягивающие спортивные шорты я едва бы выбрала в качестве стильного наряда для прогулки к озеру, но кроссовки — вот это было настоящее спасение. Я окинула взглядом местность, никого не увидела и быстро переоделась в одежду для гимнастики.
Я взяла под мышку картонки с лимонадом и, пробираясь сквозь колючки, направилась к озеру.
Я обошла полуразрушенную хибару Баскомба стороной — эти двери нараспашку, эти разбитые окна и полуразвалившееся крыльцо, с позеленевшим от плесени диваном-качалкой наводили на меня тоску. Когда-то здесь кипела жизнь. Когда-то на той лодке, на днище которой сейчас рос дубок, катались по озеру. Я легко представила себе Баскомба, сидящего на этом крыльце, слушающего радио. Я даже могла представить себе, как поскрипывает качалка. И в один прекрасный день все это кончилось. Жизнь ушла отсюда. Почему, интересно? Почему вообще люди бросают старую жизнь и начинают новую?
Хороший вопрос, решила я. Может, когда-нибудь, если у меня будет шанс, я задам тот же вопрос Джаннин Марри Мердок.
А пока я решила сосредоточиться на том, куда я ступаю. Вероятность встречи со змеей здесь была довольно высокой. И те заросли, сквозь которые я пробиралась, вполне могли быть ядовитыми.
Подойдя к кромке воды, я оглянулась на хижину Баскомба. По спине моей пробежала дрожь. Я отвернулась и по колючкам направилась туда, где, как мне было известно, проходила граница между владениями Баскомба и Джерниганов.
Настроение мое несколько исправилось, когда в сотне ярдов я заметила пристань. Нескольких досок не хватало, но все же она продолжала еще довольно крепко держаться. За деревьями виднелся домик Джерниганов, но я решила близко не подходить. Я не хотела смотреть на ту веранду, и я определенно не хотела видеть ту кровать со старым матрасом. Хотя, наверное, Кайл уже позаботился о том, чтобы и ее снабдить табличкой с надписью «Посторонним вход запрещен. Категорически запрещено трахаться».
Выбеленные солнцем кедровые доски дока слегка прогнулись под моим весом. Я пребывала в нерешительности. А вдруг все это сооружение рухнет? Но все же я решилась и сделала шаг вперед. Я не могла сильно растолстеть с тех пор, как в последний раз побывала в гимнастическом зале. И с того ужина-репетиции я отчего-то потеряла аппетит. Шоколадом я и вправду злоупотребляла, как и алкоголем, но нормальной еды практически не употребляла.
Солнце слепило глаза, отсвечивая от поверхности озера, мне даже пришлось заслонить глаза рукой. Здесь было на добрых пять градусов холоднее, чем в городе. Если стоять спиной к берегу, то все, что я могла видеть, — это зеленые деревья на противоположном берегу — участок Джерниганов, синее небо и изумрудную гладь воды. И никого: ни лодок, ни людей.
Теперь, когда я подошла к самому краю пристани, я почувствовала, что напряжение постепенно меня отпускает. Я поставила картонку с лимонадом и несколько раз потянулась. Размяла шею, левое плечо, правое. Затем присела на доски и открыла лимонад.
Мысли мои опять вошли в прежнее русло. Я подумала о маме, и знакомая, пусть и нежеланная тоска охватила меня. Что, подумала я, если Остин прав? Что, если я не способна на продолжительные отношения потому, что не могу докопаться до сути того, что на самом деле произошло со мной? Отчего меня бросила мать?
Черт побери, мама, подумала я. Почему ты не могла просто получить развод и жить, как все? Почему ты не смогла все просто уладить? Зачем тебе понадобилось убегать? И снова перед моими глазами встала хижина Баскомба, и я подумала обо всех этих закрытых за давностью делах и о людях, которых так никто и не нашел. Я тряхнула головой. Что, если я так никогда и не узнаю, что произошло с мамой? Жизнь коротка, сказала я себе. Забудь и иди дальше.
Так я и поступлю, сказала я себе. Пусть Остин дальше играет в Нэнси Дрю, если ему хочется. Пусть сам ищет Дарвиса Кейна и его бывшую жену, и его детей. Если поиск выведет его к моей матери, скажу спасибо. Если нет, так тому и быть. Все это дело казалось таким же безнадежно и мучительно тоскливым, как заброшенная хижина Баскомба.
А я — сильная, решительная женщина с неплохой карьерой и многообещающим будущим. И Эй-Джи Джерниган не единственный мужчина в Джорджии.
Немного позитива, сказала я себе. Все, что мне нужно, это немного положительных эмоций.
Я мысленно провозгласила тост за себя и сделала глоток лимонада. За тебя, детка, за взбалмошную, упрямую, не знающую запретов правонарушительницу.
Я сделала слишком большой глоток и икнула. И сама над собой рассмеялась. Прикончив первую упаковку напитка, я открыла вторую и расправилась с ней так же быстро. Я снова икнула, нарочито громко, с тайной надеждой, что этот вызывающе неприличный звук разнесется далеко над озером, может, мили на три, так чтобы его услышали Джерниганы в Каскавилле. Вот тебе, Кайл Джерниган. Я еще икнула. Вот тебе, Большой Дрю. И еще раз. А это тебе, Джи-Джи. Но Эй-Джи заслуживал чего-то еще более возмутительного. Еще более неприличного.
Слегка опьянев от сладковатой мятно-лимонной жидкости, я вдруг встала, стянула с себя футболку и шорты, и, оставшись в одних белых кроссовках фирмы «Найк», нагнулась, достав ладонями до носков и буквально, и фигурально показала своему экс-жениху задницу.
— Вот тебе, Эй-Джи! — проговорила я, разогнулась и еще раз сделала наклон. Легкий ветерок ласкал мою кожу. Я стояла голая посреди пустыни. Ну, почти голая. Кожа моя покрылась мурашками.
И тут я села, расшнуровала кроссовки и прыгнула в озеро. Я опустилась, почти достав ногами илистое дно, и лишь потом резко всплыла на поверхность. Вода была приятно прохладной. Я дрейфовала на спине и смотрела на облака, которые успели окраситься в розовый. Я сделала несколько мощных гребков, после чего снова дала себе отдохнуть на спине.
Я откинула голову и стряхнула с волос воду. Когда я открыла глаза, пристань была у меня перед носом. И на пристани стоял Уилл Махони.
Глава 40
Я снова набрала в легкие воздуха и опустилась под воду. Когда я снова поднялась на поверхность, то почти уверила себя в том, что его там не будет. Я уже подумала о том, чтобы уплыть куда-нибудь еще, но куда? Здесь, в этой бухточке, других пристаней не было. И там, на деревянном настиле, лежала моя одежда. Я досчитала до двадцати пяти и, когда мне показалось, что мои легкие сейчас взорвутся, позволила себе всплыть. Но глаза я держала закрытыми.
— Вы не можете задержать дыхание на более длительный срок? — спросил голос.
Я продолжала держать глаза закрытыми.
— Уходите.
— Знаете ли, я все еще могу вас видеть, — сказал Уилл. — Даже когда у вас глаза закрыты, я вас вижу. Так оно обычно бывает.
— Пожалуйста, уходите, — сказала я очень любезно.
— Скажите мне кое-что, — сказал он. — То, что вы только что проделывали тут, — это часть какого-то религиозного ритуала?
Я открыла один глаз. Уилл сидел на краю пристани, всего в нескольких футах, и болтал ногами в воде. Я отплыла от него, спрашивая себя, насколько хорошо ему отсюда меня видно.
— Я дам вам сотню долларов, если вы соизволите отсюда уйти прямо сейчас и будете молчать о том, что только что видели, — сказала я.
— Не стоит швыряться деньгами, — сказал Уилл. — Никто все равно не поверит тому, что я только что видел.
— А вы уйдете? Прямо сейчас? — Я открыла второй глаз. Уилл улыбнулся.
— Нет. Мне тут очень нравится. Отличный вид.
— Вы свинья, — сказала я.
— Вероятно. Но свинья счастливая. Красивый вечер, не так ли? У воды куда прохладнее.
И в самом деле, прохладно. У меня зубы начали стучать от холода. Я вся уже начала дрожать, и ниже пояса меня атаковали мелкие рыбешки.
— Послушайте, я на самом деле замерзла, — сказала я. — Вы не могли бы по крайней мерс отвернуться, чтобы я могла вылезти и одеться.
— Ладно, — сказал Уилл и повернулся ко мне спиной.
Я подплыла к пристани, залезла по деревянной стремянке на настил и наскоро вытерлась своей футболкой, перед тем как натянуть одежду. Тот, кто пробовал натянуть на непросохшее тело лайкровые шорты, поймет, каких мук мне это стоило.
Когда Уилл повернулся ко мне лицом, я уже зашнуровывала кроссовки.
— Как вы вообще сюда попали? — раздраженно поинтересовалась я. — Ворота были заперты. Кроме того, там висит табличка о том, что проход воспрещен.
Уилл порылся в карманах шорт и вытащил ключи.
— Где вы их раздобыли?
— У Кайла Джернигана. Семейство подумывает о том, чтобы продать это место, а я подумываю о том, чтобы его купить.
— У Кайла? — Я разом побледнела. — Только не говорите мне, что и он здесь.
— Нет, — сказал Уилл. — Я один пришел. Я не думаю, что ваш приятель Кайл любит природу. А как вы здесь оказались? Как я полагаю, вы больше не входите в число привилегированных особ.
Меня колотило от холода. С волос стекала вода, одежда тоже была наполовину мокрой.
— Не ваше дело. — Я пошла от Махони прочь по пристани, намереваясь сесть в машину и уехать.
— Так вы пришли со стороны Баскомба? — Уилл успел меня догнать. — Его участок тоже продается, как я слышал.
Я круто развернулась.
— С какой стати вас заинтересовали эти две полуразвалившиеся халупы? Разве вам мало того, что вы уже приобрели?
— Мне здесь нравится. Приятно и тихо. К тому же если не я куплю эти участки, то это сделает кто-нибудь другой. Джерниганы и Баскомбы имеют в этой бухте шестнадцать лотов. Этого хватит для того, чтобы сделать что-то солидное. С тротуарами и фонарями и прочими прелестями города.
— А что бы вы тут устроили, если бы удалось купить это место?
— Ничего. Может, привел бы в порядок дома немного. Построил бы лодочную станцию. И над пристанью надо немного поработать.
— И это все?
— Все… И вообще, отчего вам так интересно, что я собираюсь делать со своими деньгами?
— На что вы будете тратить свои деньги — меня не волнует. Но зато меня волнует эта бухта. Она для меня кое-что значит, и я не хочу, чтобы все тут оказалось разрушено.
— Я не собираюсь ничего тут рушить. — Лицо Уилла вдруг стало серьезным. — Эй, да вы вся дрожите!
— В машине дрожь пройдет, — сказала я, быстрым шагом направляясь к участку Баскомба.
— У меня есть ключ от домика, — сказал Уилл. — Давайте вместе туда зайдем. Я достану вам полотенце. И сухая одежда там, наверное, тоже есть.
— Нет, — ответила я. — Со мной и так все будет в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52