«ИДИОТКА!» Да, именно так и крупными буквами. Но Женю это ничуть не смутило. Она притянула к себе Данилу и с заговорщицким видом прошептала, так чтобы было слышно всем присутствующим:— Твой папа всегда такой угрюмый?— Не-а, — дурачась, пропел Данька, — обычно он еще хуже. Настоящий бука!— Так, ну хватит! — рявкнул бука и бросил рядом с Женей пакет со льдом, — давайте, охладитесь и отправляйтесь уже в свою комнату! А ты, мой драгоценный наследник, укладывайся в кровать! Два часа ночи, е-мое!— Пап, не выражайся! Мне за тебя стыдно! — виртуозно пародируя интонации Ольги Викторовны, заметил сорванец.И даже не сделал попытки покинуть Женькины коленки.— Сговор? — надменно вскинул брови Илья. Женя, хихикнув, отвернулась. Вид у него был довольно забавный и совершенно растерянный.— Да вы не волнуйтесь, — промурлыкала она, от души веселясь, — мы сейчас ляжем.— Вы меня и не волнуете, — отрезал он, — я беспокоюсь за сына, понятно? Вы его среди ночи растормошили…— Меня не тормошили, пап!— Устроили, понимаешь, целый концерт!— Я ничего не устраивала!— А ребенок теперь будет до утра возиться! Не уснет толком!— Я не ребенок!Илья устало опустился на кровать и протянул руки к Женьке.— Дайте мне его!— Он же не вещь, — возмутилась она, отодвигаясь.Ей не хотелось уходить. Она понимала, что это глупо, но отец этого замечательного мальчугана был таким кретином, что доверить ему ребенка было просто верхом легкомыслия. Уж лучше терпеть его уничижительные взгляды и выслушивать всякую ересь о себе.Как говорится, на дураков не обижаются!— Пап, лучше пусть нам Женя сказку расскажет, — миролюбиво предложил Данька.— Нам?!— Ну ты же еще не уйдешь? — уточнил Данила, беспечно барахтая в воздухе ногами.Илья вдруг почувствовал что-то вроде досады, не услышав в Данькином голосе привычной настойчивости. Обычно сыну приходилось упрашивать его посидеть рядышком еще минутку, заискивающе, с отчаянной надеждой ловить его взгляд и каждый раз по-взрослому вздыхать, когда в этом взгляде обнаруживалась только пелена усталости.Времени всегда не хватало, вот что. Даньке перепадали лишь жалкие крохи, да и те выбивал он с большим трудом.А что же сейчас? Илья растерянно разглядывал макушку сына. Какая-то девица — незнакомка! прощелыга! стриженая пацанка! — так заинтересовала Даньку, что присутствие отца перестало играть первостепенную роль!Уже через секунду Илья готов был набить самому себе морду за эти мысли. Мелкие, эгоистичные мыслишки, которыми он бессознательно пытался найти оправдание себе вчерашнему и прошлогоднему. Себе — успешному адвокату, непробиваемому типу, занудной «канцелярской крысе», приятному и необременительному любовнику, цинику и слепцу, не успевающему самого важного.И все же он ничего не мог с собой поделать. Ему невмоготу было мириться с тем, что какая-то сопливая девчонка завладела вниманием его сына! Конечно, новый человек в доме — явление неординарное, но ведь совершенно необязательно прыгать от восторга и стараться познакомиться поближе. Ни к чему!— Жень, ну чего? Ты сказку будешь рассказывать?Данька нетерпеливо заглянул ей в лицо. Илья нахмурился.Господи ты боже мой, да это же настоящая ревность! Вот это болезненное, тревожное чувство, уязвленное самолюбие, неуверенность, стыд. Все в кучу!Илья даже присвистнул от изумления. Он и не подозревал, что в его душе могут кипеть такие страсти. И чувство вины перед сыном давно стало привычным, и вечный цейтнот особо не пугал, и, кажется, никогда ему не приходилось размышлять о собственных чувствах. Ковыряться в себе Илья не любил. Аккуратно препарировать свои комплексы тоже. Вот плыть по течению ему нравилось. Вернее, его это устраивало. Куда деваться? Нет времени, нет сил, чтобы разбираться еще и с червячками в голове. Пусть себе ползают, авось большой беды не случится.Женя с Данькой уже вели свой, отдельный разговор, тихо пересмеиваясь и легонько шлепая друг дружку по ладоням.— В ладушки что ли играете? — настороженно произнес Илья.— Не-а, просто так бесимся! — радостно отозвался Данька, заваливаясь на бок так, что его голова оказалась у Женьки подмышкой, а рукой он смог дотянуться до отца.Этой самой рукой он взялся его щекотать. Илья от неожиданности подпрыгнул, промычав что-то нечленораздельное.— Папа больше всего на свете щекотки боится! — сообщил Данила, переползая поближе к отцу.Тот протестующе выставил вперед ладони, но скрыться от атаки не смог. Безжалостные маленькие пальчики хватали его за бока, и оставалось только задыхаться от смеха.Женька обескураженно смотрела в его перекошенное лицо, в момент изменившееся до неузнаваемости. Куда только подевались серьезность и важно сдвинутые брови?! А тонкая всезнайская ухмылочка?! Не говоря уж о чертях в глазах — самоуверенных, вертлявых и чрезвычайно надменных!Надутый индюк в одно мгновение превратился в забавного, беззащитного воробья, попискивающего от смеха.— Хватит! Данька, я тебя… Ну, пожалуйста! Ну… Мне… Я…Вот и все, что мог поведать миру адвокат Кочетков.Он жалобно всхлипывал, махал руками, топал ногами, и в целом был очень похож на несчастного макаку, которого истязает большая компания комаров.Наконец ему удалось перехватить Даньку поперек, стащить его с Жениных коленок и обезвредить, запихав под одеяло.— Я тебе это припомню, — отдышавшись, пообещал Илья.— Да ладно, папочка, — пробубнил Данька, — ведь весело было.— Очень! — вытирая слезы от хохота, усмехнулся тот и покосился на Женьку.— Правда, весело, — кивнула она.И отвернулась. Почему-то вид прибалдевшего от щекотки Ильи смущал ее невероятно.— Данька, ты устроился? Ну тогда я начинаю сказку. Значит, начинаю. Кхм, кхм. Сказка…Женька повозила ладонью по одеялу, покачала в воздухе здоровой ногой, зачем-то пригладила волосы.— Так. Стало быть, рассказываю сказку.Илья скептически фыркнул и заявил, что рассказывать сказки и сам умеет.— Ты всегда засыпаешь на самом интересном месте и начинаешь так храпеть, что мне за тебя страшно! — бесхитростно возразил Данька.И взглянул на Женьку, словно они дошколята, которые знают большую тайну из жизни взрослых. Жене стало немного полегче.— Я не храплю! — запротестовал господин адвокат с таким пылом, будто выступал на самом громком процессе века.— Ой, ну прям! — подскочил Данька, не желая считаться вруном. — Если ты мне не веришь, ложись сегодня с Женькой, а утром она даст эти… мм… показания!Очень довольный своей идеей, он переводил взгляд с отца на Женю и не мог взять в толк, чего эти двое вдруг истерично затряслись и лицами стали похожи на парочку вареных свеколок.— Ох, Ильич, ты меня когда-нибудь уморишь, — пробормотал Илья, теребя в руках край одеяла.На Женьку он старался не смотреть. Она тоже пялилась в сторону, увлеченно разглядывая разноцветных, смешных верблюдиков на обоях.— Я пойду спать, — доложила Женя этим верблюдам.— А сказка?! — возмутился Данила. — Я без сказки не согласен!Илья решительно поднялся.— Все! Данила, отбой, сказку получишь завтра! Возражения не принимаются!Почему-то он выпалил все это, упершись сердитым взглядом в Женьку. Она независимо выставила вперед подбородок.— Дань, спокойной ночи. Я завтра обязательно расскажу тебе что-нибудь интересное.Под бдительным оком папаши она чмокнула Даньку, он недовольно завозился, но в ответ тоже доверчиво ткнулся носом куда-то в район ее уха и жарко прошептал, чтобы она не забыла о своем обещании.Илья пренебрежительно хрюкнул, наблюдая за этими телячьими нежностями.— Ну все? Накузюкались? — нетерпеливо спросил он.— Чего мы сделали? — подивилась Женя.— Того! Пойдемте уже спать!Хм… Прозвучало весьма двусмысленно. И вообще, что за бред он несет?!Женька подоткнула Даньке одеяло со всех боков, встала, щелкнула выключателем и осторожно поковыляла к двери.— Только не грохнись опять! — напутствовал Данила.— Смотрите под ноги! — одновременно с сыном рявкнул Илья.В ответ она споткнулась, запутавшись в собственном халате. И вцепилась в его локоть.— Спокойной ночи, сынок, — проскрежетал Илья, сграбастав Женьку обеими руками, и ловко прикрыл дверь пяткой.— И вам того же! — сказал он Жене, очутившись в коридоре.— Ага, — пискнула она.— Не шляйтесь по дому!— Ладно.— Не стирайте ничего!— Хорошо!— Идите уже спать!— Как только вы меня отпустите!Илья растерянно заморгал. Ясно. Все предельно ясно. Оказывается, он ее обнимает. То есть, не совсем обнимает. Короче говоря, надо бы разжать руки.Как только он это сделал, Женя быстро попятилась, приглаживая снова вздернутый халат и оглядываясь то и дело, чтобы не налететь на стенку.— Спокойной ночи, — нащупывая дверь в свою комнату, пролепетала она.Илья только вздохнул в ответ. Спать ему категорически не хотелось. Глава 10 Утро было просто замечательным. Солнце наливным яблочком висело в чистом небе, издалека протягивая к Илье шаловливые лучи. Несколько минут он лежал в постели, зажмурившись, и прислушивался к дому. Тот вел себя смирно, только слегка покряхтывал ставнями на чердаке.Зевая, Илья протопал в ванную и пока чистил зубы, с интересом разглядывал висящее на веревке платье.Стало быть, давешняя гостья еще не уехала. Он толком не знал, нравится ему это или нет. Настроение, впрочем, было отменным, и потому Илья благодушно решил, что просто не будет обращать внимания на ее присутствие. В огромном доме это несложно. Пусть себе гостит сколько влезет, вдруг у девчонки действительно проблемы с родителями, и здесь она на некоторое время от них спряталась.Растрогавшись от собственного благородства, Илья взялся за бритву. Несмотря на то, что щетина была совсем юной, а в город он не собирался, и вообще, когда оставался дома, плевать хотел на свой внешний вид.А вдруг придется срочно уехать в офис, подумалось ему, словно кто-то поинтересовался, зачем он бреется.К тому же Илья надел новые светло-голубые джинсы вместо привычных, удобных до невозможности, свободных шортов. Ну да, да, не мог же он ходить, как расхлябанный подросток, если в доме чужие. Это же невоспитанно, в конце концов. Да и надоели ему эти шорты, право слово! В джинсах гораздо лучше.Объясняясь с самим собой таким образом, он спустился на первый этаж. Дом по-прежнему казался притихшим, словно разморенный на солнце большой, добродушный пес. Илья особенно ценил это утреннее спокойствие, когда все уже позавтракали, мама перемыла посуду и теперь дремлет в гамаке, дедушка лениво перебирает в гараже свои драгоценные железки, бабушка играет с Данькой или совершает марш-бросок по магазинам, а малая бродит по двору, задумчиво хрумкая морковкой.Можно усесться в одиночестве за столом в гостиной и поглядывать в окно на свое семейство. Можно прокричать что-нибудь бодренькое, утреннее, и в ответ услышать привычные радостные вопли. Можно выйти на веранду и попить кофейку, щурясь на солнышко.Хорошо…Интересно, а девица ударенная встала или нет еще?Впрочем, что ему за дело? Надо поесть, вот что главное. Он зашел в кухню, и сразу из распахнутого настежь окна ударило по глазам спелое, июньское солнце.Уф! Как же хорошо!— У меня привычка в завтрак съесть яичко! — басом пропел Илья, раскрывая холодильник.Слева от него за столом кто-то сдавленно хрюкнул.— До-доброе утро, — сказала Женька, когда Илья обернулся и уставился на нее веселыми темными глазами, где нежились в солнечных лучах маленькие загорелые черти.— Доброе! — воодушевлено согласился он, щурясь, словно Чеширский Кот. — А вы что здесь? Завтракаете?— Молоко пью, — доложила Женя.Илья чуть подвинулся в сторону, уклоняясь от яркого света. Перед глазами плыли разноцветные круги, и среди них выделялся один — золотистый, колючий, со вздернутым носиком и четкой линией рта.Губы у нее, наверное, твердые и прохладные. Почему он так решил, непонятно.— Будете со мной яичницу? — вежливо спросил Илья.— Нет, нет, спасибо. Я уже поела. Это вот ваш дедушка мне молока принес, только что молочница приходила. Кажется, тетя Маруся, да? Очень вкусное у нее молоко! И сладкое, и такое…мм…— Прохладное?— Что?!— Я говорю, оно теплое или наоборот?— Наоборот. Вроде парное, только из-под коровы, а вот — холодненькое. Приятное такое, жуть!— Так жуть или приятное?Она растерянно замерла, вцепившись пальцами в край стола. Чего хочет от нее этот странный тип? За завтраком его не было, и Женька уж было подумала с облегчением, что он уехал на работу. Уточнить она стеснялась. Тем более что Ирина Федоровна снова завела речь о недельной вакации в их доме, так что Жене пришлось отбивать атаку и вяло искать причины, по которым она не может остаться. Причины бабушку и всех остальных не удовлетворили, семейство вообще готово было обидеться, и Женька принялась их успокаивать. И, в конце концов, радостно осознала, что плевали они на всякие расшаркивания, и ее ложная скромность никому не нужна. Можно вздохнуть, расслабиться и несколько дней пожить, как белый человек. Чужой жизнью, получается, ну и что?! Попробовать хоть кусочек изумительного, волшебного пирога счастья.Вот только про хозяина дома она все-таки спросить не решилась.Выходит, зря. Ни на какую работу он не уехал, и вот стоит перед ней в распахнутой рубашке и простецких джинсах, сверкает глазами и задает дурацкие вопросы.— Я пойду, — выпалила Женька и пояснила развернуто, — пойду во двор, поиграю с Мариной в шахматы, она предлагала.Он смотрел на нее с непонятным ожиданием.— Бабушка с Данькой ушли на речку, — продолжила отчет Женя, — ваша мама вяжет на террасе, Виктор Прокопьевич, кажется, чинит машину.— Он всегда ее чинит, — кивнул Илья.Над верхней губой у девицы белели молочные усики. Он только сейчас заметил. А заметив, никак не мог отвести глаз. Неужели она не чувствует? Может, надо сказать?— У вас…— Что? — нервно вскрикнула Женя, не дав ему договорить, и лихорадочно ощупала халат.Илья, рассмеявшись, махнул ладонью на уровне ее подбородка.— Молоко осталось. Чуть-чуть, но видно.Она машинально провела языком по губе. Он вздрогнул и отвернулся, мысленно чертыхаясь. Что, блин, за мысли с утра пораньше?! Это же не эротическая сцена с Памелой Андерсон, чтобы вот так бешено колотиться сердцу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33