— Это. Я сохраню все это. — Пожалуй, он поступает опрометчиво, облекая свои полуосознанные желания в слова, но он уже не мог остановиться. — И тебя. И поместье у Голубой Ивы. Все это мое.
Это признание вырвалось с трудом, но шло из глубины души. В этот волнующий момент он открыл много нового не только для нее, но и для самого себя.
— Сентиментальные воспоминания, — быстро объяснил он. — Дружба. Убежище.
Она, с благоговением шепча его имя, приблизилась и поцеловала его в губы. Нежное горячее прикосновение вмиг сделало его беззащитным. Она могла бы взять его жизнь, и было так просто позволить ей это.
Артемас, закрыв глаза, поцеловал ее в ответ. Его единственным желанием было сделать этот поцелуй вечным и умереть вот так, слившись с ней от полноты чувств. Еще немного, и он забудет обо всем, за исключением обязательств перед ней. Нет, ни в коем случае!
Артемас, прервав поцелуй, отстранился, она, закрыв глаза, подалась вперед, пытаясь продлить миг блаженства. Он горько застонал и сжал ее руки; в распахнутых диких глазах Лили мелькнула тень стыда и сожаления.
— Я лучше пойду, — тяжело дыша, проговорила девушка.
Она быстро подошла к куче одеял и подушек, лежащих на кресле у входной двери. Артемас последовал за ней, но она без особой уверенности взглядом остановила его.
— Не бойся, я не стану желать этого снова. И не надо прикрываться той, что живет у тебя, измена не делала бы тебе чести. Я не столь глупа, чтобы надеяться, что, затащив тебя в постель, можно все изменить.
Он до боли стиснул зубы.
— Да. — Он наконец овладел собой. — Ты прекрасно справилась с ситуацией.
От такой бескомпромиссности она вдруг побледнела и чуть ли не бегом бросилась к амбару. При свете полной луны строение словно парило в серебристой дымке. Зацепив крюком постельные принадлежности, она ловко юркнула в темноту зияющей двери.
Артемас тотчас пошел в ее спальню, стащил с кровати одеяло и по-хозяйски выключил свет в доме. Затем вышел на крыльцо и, обмотавшись одеялом, уставился на оконце сеновала.
Детская клятва мальчика теперь стала клятвой взрослого мужчины. И как ни печально было сознавать, он со всей очевидностью понял, что никогда и никого до сих пор не желал так сильно.
В рощице персиков и яблонь за домом пели птицы, предвещая хорошее утро. Артемас потянулся на крыльце, любуясь очарованием последних розовых теней восхода. Многолетние розы, распустившись, прикрыли бордюр клумбы, во дворе росла индийская сирень и гортензии, рядом на решетках висели тяжелые плети мускатного винограда. Он неожиданно вспомнил, как лопались мясистые, приторные ягоды во рту маленького мальчика, как пахло виноградным вареньем из огромных кастрюль Маккензи.
Но он тут же вернулся к действительности, образ Лили преследовал его, порождая настоятельную потребность оказаться с ней рядом.
Артемас прошел к умывальнику, холодной водой плеснул себе в лицо, желая остудить свои чувства.
Разорвать соглашение с отцом Гленды означает похоронить все надежды на семейный бизнес, а значит, и будущее семьи. Да, обязательство он дал по необходимости, но поклялся самому себе, что никогда не причинит ей боль, и из чувства собственного достоинства следовало выполнить обещание.
«У тебя бы была Лили, — подталкивал мятежный внутренний голос. — Разве грех подумать и о себе?»
В нем росла раздражительность; отец обычно не мучался сомнениями. Договоренность унизила бы Лили, даже если бы она согласилась, впрочем, Артемас очень сомневался в этом. Он размышлял об их семнадцатилетней разлуке, о том, что в свои восемнадцать она не так наивна, как он когда-то. Она хладнокровно разрешила бы его дилемму. Он же, выбрав однажды благополучие семьи, никогда уже не пожертвует этим.
Артемас с досады стукнул себя кулаком по колену — реальность победила.
Юноша быстрым шагом пересек двор и по крепкой лестнице взобрался на чердак.
«Проснись, мы многое должны успеть», — думал он.
На верхней ступеньке он в нерешительности остановился. Она спала, свернувшись калачиком на золотистом ковре из сена, пестрые одеяла сбились, рыжие волосы растрепались. Одной рукой она обнимала какой-то серый пиджак, другой — словно тянулась к нему. Глядя на ее спокойное лицо, он представил, как притягательна, должно быть, ее беззаботная улыбка.
Раздражение куда-то улетучилось, сменившись страстным желанием. Он беспомощно огляделся, стараясь отвлечься, взгляд его скользнул по какой-то открытой коробке. Он потянул ее к себе, надеясь шуршанием разбудить девушку. Она, шевельнувшись, лишь крепче прижала к себе странный пиджак.
Артемас с сожалением вздохнул и заглянул внутрь коробки. Пара плюшевых мишек тотчас навеяла смутные воспоминания. Он умиленно вытащил их и на дне коробки обнаружил маленький полиэтиленовый пакет с чем-то острым внутри. Увиденное привело его в изумление.
Сквозь прозрачный пластик проглядывали его знаки отличия, полученные им в военной академии: нашивка, эмблема кадетского командира, даже золотой галун и манжет. Боже, значит, этих мишек ей подарил он! Теперь он решил внимательнее присмотреться к выцветшему серому пиджаку у нее в руках и сразу же узнал свой академический китель.
По балке над головой пробежала мышь, кусочек глины упал ей на лицо, и она тотчас вскочила, дико озираясь по сторонам.
Увидев Артемаса, она вздрогнула от неожиданности. Затем зарделась и окинула его придирчивым взглядом: сегодня он был в выцветшей футболке, старых джинсах и кроссовках.
Вдруг она с неподдельным ужасом склонилась над коробкой и начала запихивать мишек обратно.
— Старые вещи, — пробормотала она. — Я подумывала избавиться от них.
Она покосилась на прозрачный пакет с нашивками, который он все еще держал в руке.
— Вообще-то я не хотел соваться. Прости. — И тотчас поправился: — Но я не раскаиваюсь.
Его жизнь была лабиринтом скрытых нужд, маленьких желаний и мечтаний, которым он не мог предаваться. Пусть хоть этот краткий миг с ней принадлежит ему и только ему, и почти без обмана.
Их взгляды, удивленный и мрачный, встретились.
— На самом деле мне приятно, что ты сохранила все это.
— О, Артемас, — мягко произнесла она, скорее даже печально. — Я упаковала все это после той самой ночи, когда ты приезжал нас навестить.
— Почему?
О! Он знал, что означает этот упрямо вздернутый подбородок, этот взгляд… Подобное свойственно и ему самому. Она не скажет, даже если он будет настаивать. Лили сделала попытку подняться, он, помогая ей, протянул руку. Некоторое время она пыталась высвободиться из его осторожной хватки, потом снова села, признав себя побежденной. Артемас приблизился и, заглядывая в глаза, опустил руку на оголенное колено.
Она поведала ему о происшествиях той ночи. Артемас разглядывал ее покрасневшие щеки, смущенно прикрытые глаза. Она ощущала свою вину даже теперь, думая, что эта история омерзительна, что она была глупой и доверчивой — так опозориться!
В памяти молодого человека тотчас всплыли унизительные воспоминания детства. Ярость затмила видение, он пододвинулся ближе и, ни секунды не раздумывая, обнял ее за плечи.
— Просто посидим вот так. — Он забыл о сдержанности, обо всем том, чем он руководствовался прежде.
Она с готовностью кивнула, словно ждала этого, медленно прислонилась к нему, поджав ноги и закрыв глаза. Он, устремив невидящий взгляд в весеннее небо, рассказал, что случилось с ним в его четырнадцать.
Она всем сердцем восприняла терзания маленького мальчика, когда миссис Шульхорн смущала его пьяными касаниями.
— Сука, — тихо вырвалось у нее. — Попадись она мне, я бы выбила из нее черта прелюбодеяния!
Удивительно! Ее отвага внезапно пробудила в нем тяжелые воспоминания, заставила почувствовать себя жертвой. И одновременно он испытал удивление — эта девушка на самом деле рвалась защитить его, и он ничуть не сомневался, что она и впрямь выбила бы черта из миссис Шульхорн.
Еще не решив, нужна ли ему теперь защита Лили, Артемас, закинув голову, от души рассмеялся.
— Думаешь, я шучу? — спросила Лили тихим напряженным шепотом.
Все еще смущенный своей исповедью, он покачал головой.
— Ну уж нет, ты не смеешься, ты обнажаешь клыки. — Он вздохнул и затем сквозь зубы воинственно произнес: — Если бы этот парень попался мне под руку, я сломал бы ему шею.
Она радостно вспыхнула:
— Правда?
— Последнее, что я позволил бы ему сделать, это пробулькать извинения. У тебя не осталось бы больше сомнений по поводу собственной вины.
В ее глазах отразилась такая же уверенность и спокойствие, как и у него самого.
— Ты переломил бы ему шею, как рыбий хребет? — Она выжидательно выгнула бровь.
— Я превратил бы его лицо всмятку. — Ее резкость пленила его, и он лукаво спросил: — А ты била бы ее до поросячьего визга?
— У нее было бы больше вмятин, чем на старом «шевроле»!
— Я переломал бы ему все пальцы!
— Я размозжила бы ее черепушку!
По какому-то молчаливому согласию они, встав на колени, обняли друг друга за плечи и, раскачиваясь, сильно толкали и дергали друг друга.
— Дал бы пинком под зад!
— Ноги бы повыдергала!
Они словно малые дети весело пихали друг друга.
— Вспорол бы ему живот и плюнул бы в его поганое нутро!
— Била бы, пока зенки не вытекли!
— Завязал бы узлом его руки!
— Вырвала бы ее глаза!
— Я ничего больше не могу придумать!
— Я тоже! Меня уже тошнит!
Накричавшись вдоволь, словно утомленные после битвы солдаты, они обессиленно плюхнулись на сено. Ар-темас вытирал глаза, Лили держалась за живот и глубоко вздыхала.
Восстановилось хрупкое благодушие. Легкий теплый ветерок шелестел сеном. Артемас благодарно подставил ему свое лицо и взглянул на Лили.
— Спасибо тебе, — сказала она, глядя вдаль.
— И тебе спасибо.
Рубашка сползла с ее плеч, и он заметил тонкий белый шрам на смуглой коже. Артемас нежно кончиками пальцев дотронулся до шрама.
— Это еще что? — удивленно спросил он.
Она искоса посмотрела на его руку.
— Военное ранение. — Лили тотчас натянула рубашку как следует.
— Это с тех пор, как ты притворялась медведем, чтобы прогнать кого-то из леса?
— Помнишь? — печально улыбнулась она.
— Лили, я очень любил твои письма.
Напрасно он затронул эту тему, она как-то сразу сникла:
— Пока не перестал их читать.
— Я виноват. Я думал… Я уже был не тем, о ком ты грезила. Это было бы нечестно по отношению к тебе.
— Потому, что ты имел любовницу.
— Потому, что теперь моя жизнь не такая уж безгрешная.
— Не понимаю.
— Просто поверь и все… Я позабочусь о тебе. Всегда заботился и никогда не перестану этого делать.
— Верю, — сказала она, сглотнув горечь. Она поднялась и начала упаковывать забытую коробку. Губы ее были плотно сжаты, руки так и мельтешили.
Она оттащила коробку в сторону, затем сердито обратилась к нему:
— Человек, который в меня стрелял, теперь будет здесь жить.
Он не вымолвил ни слова. Она опустила плечи и отвернулась.
— Я сделаю все возможное, чтобы предотвратить это, — выдохнул Артемас.
— Ты не можешь смириться с потерей?
— Да, не сомневаюсь, что и ты тоже.
— Может, мы еще дети и в этом наша проблема?
Она поспешно прошмыгнула мимо и спустилась вниз. Артемас сквозь оконце сеновала видел, как она зашагала к дому.
«Еще дети», — отозвалось в его голове.
Глава 13
Лили стояла рядом на тенистой автостостоянке и мрачно смотрела на красивый старый дом с красно-белой вывеской под крышей: «Магазин сельскохозяйственного инвентаря Эстеса. Основан в 1946 году».
У большого побеленного крыльца стояли выставленные на продажу блестящие газонокосилки и тачки. Тенистые дорожки, ведущие к двери, выложены сверкающими мраморными плитками, на открытых участках зеленеют овощи — помидоры, перец, кабачки…
На двойных деревянных дверях магазина был пришпилен листок бумаги с надписью от руки: «Закрыто. Болен».
Лили совсем сникла. Артемас, настроившись на победу, нахмурился и дружески сжал ее руку, чтобы успокоить. Автостоянка у магазина была пуста.
— Что ж, попробуем приехать завтра, — буркнул он.
Лили заметила Маленькую Сис, выходящую из пустого магазинчика неподалеку. Бросались в глаза ее неравномерно окрашенные волосы, уложенные французской косой, нелепая брошь на кричащем красном пиджаке из вельвета, длинная ситцевая юбка, туфли на низком каблуке. Она о чем-то разговаривала со своим компаньоном. Мистер Ледбеттер, маленький, толстенький человечек, владелец зданий огромного квартала, потряс руку Маленькой Сис.
— Что-то проворачивает, — бросила Лили.
— С чего ты взяла?
— Вон как разоделась.
— Боже мой!
— Давай подойдем, может, она знает, что случилось с мистером Эстесом.
Маленькая Сис покосилась на Лили с Артемасом и рассеянно помахала на прощание мистеру Ледбеттеру, уже севшему в старый желтый «кадиллак».
— Я арендую этот магазин, — объявила она. — И переезжаю к Мод и Большой Сис.
Лили принялась объяснять:
— Большая Сис живет у тети Мод с прошлой зимы. Дядя Уэсли умер, и ей стало одиноко.
— Во всяком случае, Уэсли вечно не было дома! — резко воскликнула Маленькая Сис. — У него случился удар, и он вывалился из яхты. Его нашли мертвым неподалеку от лодки. Думаю, это в высшей степени справедливо.
Маленькая Сис, задрав голову, с интересом взглянула на Артемаса.
— Доброе утро, — вежливо сказал он.
— Надеюсь, сила не покинула вас, — выстрелила она в ответ.
Лили поспешно вмешалась:
— Что вы собираетесь продавать?
— Книги и всякое такое. Новый век. Этот город нуждается в реальной альтернативе. Теперь здесь частенько бывают туристы, они и будут покупать.
Маленькая Сис махнула рукой, не желая больше разговаривать на эту тему, — Вы приехали, чтобы встретиться с мистером Эстесом?
— Да, но его магазин закрыт. Не знаете, случайно, что произошло?
Маленькая Сис посмотрела удрученно:
— Он повез жену к врачу. У нее закололо в груди. Бедолага Эстес… Болезненная жена… Никудышный сын.
Сочувственно положив руку на плечо Лили, Маленькая Сис добавила:
— Мод уже говорила с ним утром, милая. Он даже слушать не хочет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56