– Но если я начну подыгрывать ее воображению, нам придется торчать здесь до завтра. – Тут он решил сменить тему. – Скажите, вы когда-нибудь записывались в одной из ее радиопрограмм?– Ну как же! В сериале «Залив каникул», – со стоном проговорила Клаудия. – Это мыльная опера, которую Физз вещает со своей радиостанции. Все наше семейство ввергнуто в это мероприятие. Я получаю тексты и записываю свои реплики в Лондоне. Остальные записи подверстываются под мою. Мы с Мелани все время так делаем, когда не можем приехать домой. Кстати, не отправиться ли нам сейчас ко мне? Если я скажу Физз, что мы решили уединиться в моей квартирке, чтобы побыть вместе, она не станет особенно удивляться и возражать.– В вашу квартирку? У вас здесь, в Брумхилле, есть квартира?– Да, небольшая отдельная квартира. В доме моего отца. Я не настолько часто здесь бываю, чтобы обзаводиться чем-нибудь более солидным.Он посмотрел на нее с недоверием.– Почему Физз должна поверить, что мы отправимся туда? Если ваш отец…– Его нет. Папа отсутствует, добывая средства для нескольких серий, которые он собирается снять до конца года. Так что весь дом будет в нашем распоряжении.Рот его поджался.– Я понял.Уж конечно, он понял!– Что вы поняли, Мак? Думаете, тут против вас целый заговор? Вас вовлекают в ловушку? Хорошо, считайте меня кем хотите, но я совсем не то, что вы обо мне подумали в данный момент. Да вы сами можете убедиться в этом, если…Господи, что она плетет? Нет, даже слов тратить не хочется.Хоть она и не ожидала от него ничего хорошего, но все же ее задело, что он столь опрометчиво и занудно пришел к заключению, что для нее такие поездки с мужчинами дело обычное.– Пойду скажу Физз, что мы уезжаем. А собрать вещички мне хватит и минуты.– Но сначала я должен сказать вам одну вещь. Она смотрела на него, ожидая продолжения, а он все молчал.– Не тяните, Мак!– Я говорил вам, что у Девлина есть кое-какие возражения.– Ну и?– Так вот, я пообещал ему, что буду вас охранять. Не хочет же он сказать, что поступает к ней на службу! Она не просила его помогать расхлебывать возникшие у нее трудности. Но сейчас не время спорить.– Хорошо, хорошо, Мак. До тех пор пока мы здесь, я не стану запрещать вам этого.– Боюсь, Клаудия, что у вас в этом вопросе нет выбора. Я дал Люку слово, что пригляжу за вами, и намерен сдержать его. А если вы не согласитесь поступать так, как я считаю нужным, вам лучше остаться здесь.Непреклонность Клаудии едва не рассыпалась в прах. Из опыта она знала, что мужчины хотели от нее только одного. Искупаться в лучах ее славы и отправиться с ней в постель. Иногда она позволяла некоторым искупаться в лучах своей славы, как позволяют гостям поплавать в бассейне, особенно когда это требовалось для дела; ее постель тоже иногда предоставлялась кое-кому. Но вот свое сердце она ухитрялась держать при себе;Однако никто никогда не настаивал на том, что хочет заботиться о ней, что просто обязан охранять ее, да еще заявляя об этом с такой неподдельной искренностью. Непривычность ситуации заставила ее почувствовать себя выбитой из колеи. ГЛАВА 6 – Береги себя, Клоди, займись наконец своим здоровьем, отдохни хорошенько, – заботливо и настоятельно инструктировала Физз сестру, пока Мак заводил «лендкрузер». – И никаких засиживаний за полночь.– Я присмотрю, чтобы она ложилась в постель до полуночи, – нежно проворковал Мак, когда Клаудия усаживалась рядом с ним.Он устроил целое представление из пристегивания ее ремнем безопасности. Если бы они были любовниками, это, возможно, не взволновало бы ее так сильно, она бы просто радовалась знакам его внимания. Но они не были любовниками, и его возня смутила ее, она даже, к собственному неудовольствию, обнаружила, что покраснела. А она-то думала, что давно забыла, как это бывает.– И я советую тебе руль на время полностью доверить Маку, – посоветовал Люк. – Он знает, что делает.Слова его содержали в себе подтекст, понятный лишь тем, кто был в курсе происходящего.– Ты шовинист, Люк Девлин, – сказала она, выглянув из окна, когда Мак уже тронул машину с места. – Я не понимаю, как тебя терпит Физз.Но когда они выехали на подъездную дорожку, Клаудия и не оборачиваясь знала, что Люк сейчас бережно обнимает жену. Она откинулась на спинку сиденья и подумала о том, что сестра ее, вероятно, счастливейшая женщина на свете.Выехав из ворот усадьбы, Мак наконец расслабился и повернулся к Клаудии.– Мне кажется, неплохо перед тем, как я отвезу вас в Лондон, навестить вашу квартирку.Им обоим стало гораздо легче, когда исчезла необходимость притворяться и они оказались лицом к лицу с реальностью. Не важно, что эта реальность таила в себе опасность.– Вы думаете, мой корреспондент может навестить нас и там?– Не исключено. Особенно если ему больше нечем занять себя в воскресенье.Но дом был спокоен, мирен, ничем не встревожен. Там не оказалось неприятных сюрпризов.– Кем бы он ни был, вы вполне уже могли убедиться, что этот человек знает о вас достаточно много, – сказал Мак, когда они заперли квартиру и вернулись в машину. – Скажите, а в театре кто-нибудь, кроме вашей сестры, знал, куда вы поехали?Клаудия отрицательно покачала головой. А когда Мак многозначительно посмотрел на нее, испуганно воскликнула:– Нет, только не Мелани. Ох, ради всего святого! Только не Мелани!Выражение его лица не изменилось, но настаивать на этой версии он не стал, а продолжил свои размышления вслух.– Кто-то вполне мог подслушать, как вы говорили с ней или звонили Физз, чтобы сообщить о приезде.– Ради бога, Мак, оставьте это! Неужели нельзя помолчать? Просто отвезите меня домой. Мне нужно самой все хорошенько обдумать и решить, что делать дальше.– Я доставлю вас, но только не к вам домой.Думать можно и в любом другом месте, лишь бы оно было безопасно. Там, где никто не сможет вас отыскать.Он и слушать не хотел, что она ответит. Но она заговорила, очень осторожно и медленно, как с кем-то, кто пребывает в глубокой рассеянности:– Нет. Благодарю вас. Я попыталась вчера зарыть голову в песок и сама себе вдруг напомнила глупую страусиху. Я, конечно, не могу игнорировать опасность, но будь я проклята, если побегу, и будь я проклята, если спрячусь. Иначе во что я превращусь?– Разве нормальная осторожность может повредить вашей душе? Нет, подобные рассуждения не кажутся мне основательными.Она решила держаться из последних сил и не выходить из себя. А вообще, катился бы он куда подальше со своей жаждой спасать и выручать, она ведь, кажется, не вопит «караул! «. Если уж на то пошло, то самое время обратиться к профессионалам.– Мои рассуждения ясны и вполне разумны. Согласна, опасность существует, но мне просто надо, как только я вернусь домой, позвонить в полицию и целиком и полностью доверить им ведение этого дела. К тому же вы сами уверяете меня, что с новыми замками я буду в полной безопасности. – Она решила ясно дать ему понять, что он просто свихнулся. И что она не желает всерьез относиться к тому, что он там наобещал Люку. – Надеюсь, вы не забудете прислать мне счет?Он посмотрел на нее взглядом, полным едкого сарказма.– Совершенной безопасности никто вам гарантировать не может, вы должны это понимать. Даже с видеокамерами и круглосуточным наблюдением. Опытный взломщик всегда найдет способ проникнуть внутрь. А ведь вам еще надо выходить из дому для работы в театре и поздно возвращаться оттуда по вечерам.Он не упомянул о возможности нападения в одном из темных закоулков самого театра. Ему просто не хотелось излишне ее запугивать. Но она его умолчание восприняла иначе. Она решила, что он просто предоставил эти ужасы ее собственному воображению. И ее воображение, благодаря ему, пробудилось. Однако, храбро пытаясь преодолеть отчаяние, она решительно заявила:– Я отказываюсь жить в клетке! Не желаю сидеть под замком и дрожать от каждого подозрительного шороха, почудившегося мне за дверью.– Прекрасно, – быстро проговорил он. – Я понимаю ваши чувства. Но какие-то меры предосторожности все же придется принять. Я организую для вас настоящую охрану.– Кто? Вы? – Не требовалось слишком богатой фантазии, чтобы понять, какую роль он оставлял в этом деле для себя. Роль ночного сторожа. – И в чем эта ваша настоящая охрана будет заключаться?– Водитель с навыками оказания помощи в любой экстремальной ситуации, кто-то, кто будет находиться с вами постоянно, просматривая вашу почту, принимая все телефонные вызовы и сопровождая вас во всех ваших перемещениях по театру.– Телохранитель, – вяло выговорила она.– Нет, не телохранитель. Это вам не кино, а реальная жизнь. Просто человек, который обеспечит вам возможность жить нормальной жизнью, настолько нормальной, насколько это возможно, до тех пор пока тот, кто угрожает вам, не будет обнаружен и лишен возможности вам навредить.– Нет! – голос ее прозвучал омерзительно для нее самой. – Спасибо, но не утруждайте себя. Я понимаю, что вы единственный, кто пытается мне помочь, однако ваше представление о нормальной жизни абсолютно не соответствует моему.– Просто нормальная жизнь, Клаудия, пока что для вас, увы, невозможна. Вы должны понять это.– Нет.– Подумайте хорошенько.– Нет.– Ради всего святого, будьте благоразумны, – сказал он, начиная терять терпение.– Полиция прекрасно справится с этим, – отрезала она.– Полицейские будут делать лишь то, что в их силах. Они не могут быть с вами каждую минуту дня и ночи.– Это прекрасно. Я и не хочу, чтобы кто-то чужой торчал у меня за спиной каждую минуту дня и ночи.Ее огромные глаза бросали ему вызов, она была полна решимости идти наперекор всему, что он предлагал. Когда они застряли в пробке, создавшейся из-за дорожных работ, он повернулся к ней, и она поняла, что он тоже не намерен уступать.– Кто бы ни писал вам гнусные писульки, но он-то уж точно торчит за вашей спиной день и ночь. Не забывайте об этом. День и ночь, каждую минуту за вами следит тот, кто изрезал вашу фотографию, тот, кто желает вам…Клаудия хотела заткнуть уши, чтобы не слышать всех этих жестоких слов. Она хотела, чтобы никакого Мака в ее жизни не было. Она хотела, чтобы Мак обнял ее и пообещал, что никому не позволит причинить ей вред. Словом, она вдруг в одно и то же время захотела вещей, взаимно исключающих друг друга. Пальцы ее стиснули колено, но голосом она себя не выдала.– Нет, я не смогу принять предложенного вами вида охраны.– Послушайте, во сколько вы оцениваете свою жизнь? Такое ощущение, что вы цените ее дешевле платья, сшитого у дорогого портного. Или дешевле одного из ювелирных украшений, унаследованных вами от матери. – Он гневно взглянул на нее. – Ведь все эти штуки вы наверняка храните так, чтобы обеспечить их неприкосновенность. А когда речь заходит о вашей собственной безопасности…Она неожиданно рассмеялась, но когда он вопросительно посмотрел на нее, то причин своего веселья объяснять не стала, а упрямо принялась вновь и вновь твердить, что никакой опасности нет.– Можно подумать, что речь идет о жизни и смерти. Я не отрицаю, что вчера вечером была немного напугана. Но кто-то, кто знает меня, мог рассчитывать, что, отправляясь в Брумхилл к Физз и Люку, я ненадолго заеду домой и что мой отец в отъезде. Однако этот кто-то не захотел воспользоваться тем, что я буду в пустом доме, где мне скорее, чем в любом другом месте, можно причинить вред. Все это говорит о том, что ничего тут нет, кроме желания запугать меня, заставить дрожать и трястись. Так что все эти угрозы – полная чепуха, их никто не собирается исполнять. А вот гнать меня, заставить меня бежать… – Пальцы ее сжались в тугие кулачки. – Нет, я не доставлю им такой радости, надо лишь попытаться проявить твердость.– И у вас хватит на это сил? – В это время автомобильный затор начал рассасываться, и Мак все свое внимание направил на дорогу. – Вы осилите это? – Он мельком взглянул на нее. – Может, вы и правы, но если вы настаиваете на том, чтобы жить обычной жизнью, будто ничего не случилось, это, вероятно, именно та реакция, которой он от вас добивался.– Он?– Он. Или вы все еще пытаетесь убедить меня, что Адель способна на такие вещи?– Вы, Мак, знаете ее лучше, чем я. Но неужели вы действительно думаете, что мужчина стал бы полосовать мое платье? Нет, это типично бабский поступок.Она вызывающе взглянула на него: мол, посмей только отрицать. Он и не отрицал, просто задумчиво потер шрам над правой бровью и предположил:– А что, если он и сделал это для того, чтобы вы подумали, будто поступить так может только женщина?– Не слишком ли замысловато?– Возможно. Но есть еще одна закавыка – я все никак не могу себе представить, как женщина могла испортить ваши тормоза.Тормоза, тормоза, тормоза. Почему, в конце концов, он не забудет про эти чертовы тормоза? Да не было тут никакого злодейского умысла, а лишь неисправность. Несчастный случай.– Вы шовинист, – выпалила она.– Я реалист.Клаудия, несмотря на свою разраженность, по этому пункту возражать не стала. Действительно, эти тормоза.– Кое в чем вы, вероятно, и правы. Я действительно не знаю, что произошло на самом деле. Но скажите, разве Адель не могла попросить какого-нибудь мужчину сделать за нее грязную работу? Ведь она, кстати, первый человек, о котором вы подумали.– Речь шла о фотографии, подброшенной в парашют, а не о тормозах. Конечно, она была в бешенстве, но я знаю, что на меня она злилась ничуть не меньше, чем на Тони или на вас. Я, беспокоясь о будущем бэби, отстранил ее от работы. Она считала, что последние недели была заброшена и чертовски одинока. Кстати, когда кромсали ваше платье, она мирно сидела дома и смотрела по телевизору шоу, в котором мы с вами дурачились. – Она, выгнув брови, вопросительно посмотрела на него, а он лишь пожал плечами. – Я это точно знаю. И потом, если бы это сделала Адель, я бы решил, что она нуждается в неотложной психиатрической помощи.– Тот, кто все это затеял, тоже, как видно, нуждается в неотложной психиатрической помощи.– Клаудия, еще раз хорошенько подумайте. Вы в самом деле не представляете, кто это может быть?– Если бы я знала, то давно уже сказала бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43