Над головой у Стоука послышался громкий треск: поддерживавшее потолок горящее стропило, на котором висела клетка Ларк, не выдержало груза, обломилось и, рассыпая вокруг снопы искр, рухнуло вниз. В этот самый момент Стоук добрался до пылающей двери и выскочил наружу. В следующее мгновение крыша мельницы со страшным грохотом обвалилась, вверх взметнулся огромный столб пламени, дохнуло нестерпимым жаром, а на спину и голову Стоука обрушился град тлеющих головешек и горящих обломков дерева.
Стоук вместе с Ларк скатился по склону холма, подминая под себя кусты и траву, и остановился у самого берега протоки. Ларк при этом оказалась наверху, а Стоук — внизу. Некоторое время они лежали без движения — только широко разевали рты, втягивая в себя прохладный, напитанный влагой воздух. Стоук крепко прижимал к себе Ларк.
Прошла минута, другая… Стоук осторожно приподнял лицо Ларк и заглянул в ее золотистые глаза. По измазанным копотью и сажей щекам девушки ручейками стекали слезы, оставляя за собой светлые блестящие дорожки, а глаза на этом испачканном, почерневшем личике казались неестественно огромными и отливали голубизной. Золотые волосы Ларк из-за дыма и копоти побурели. А в общем… А в общем, Стоук считал, что она хороша как никогда, а главное — жива и здорова!
— Почему ты плачешь? — Вытирая ее слезы, Стоук лишь размазал по лицу грязь.
— Потому что я думала, ты не любишь меня, а оказывается, я ошибалась, — всхлипывая, сказала девушка.
— Неужели ты только сейчас поняла это, моя тигрица? Ты все для меня в этой жизни… все!
Стоук отвел со лба Ларк волосы и приник к ее губам поцелуем. Она обвила его шею руками и со страстью приникла к нему…
— Так, так, так… Что за милая картина!
На расстоянии десяти футов от полыхающей мельницы стоял Томас с луком в руках. Тетива была натянута, а острие стрелы было нацелено прямо Стоуку в лоб.
— Как ни крути, а я рад, что ввязался в это дело. С тех пор как меня охватило желание убить тебя, мое существование стало осмысленным и даже увлекательным. Ну-ка, поднимайся, милорд. Мне хотелось бы в последний раз посмотреть тебе в глаза, да и негоже как-то стрелять в лежащего.
— Что ж, убей меня, если хочешь. Только не трогай ее. — Хотя Ларк крепко держала его, Стоук высвободился из ее объятий и поднялся. — Вот ведь штука, оказывается, мой кузен не виноват и я, обвиняя его, ошибался.
— Точно, а он, бедняга, даже не сможет отомстить тебе за эту ошибку.
С этими словами Томас снова поднял лук, на этот раз нацелив стрелу в грудь Стоука.
Дальше события развивались с невероятной быстротой. Из леса выскочил Балтазар и прыгнул на Томаса. Сцепившись, волк и человек упали на землю. Чтобы отразить неожиданное нападение, Томас выпустил лук: схватка с разъяренным волком не шутка, а бейлиф был такой маленький и щуплый…
— Балтазар!
Вскочив, Ларк бросилась к своему любимцу.
Стоук схватил жену за руку в тот момент, когда пылавший деревянный остов мельницы накренился и, рассыпая вокруг снопы искр и головешек, рухнул на землю. К небесам взметнулся столб пламени и дыма.
Обнявшись, они слышали, как пронзительно кричал Томас, погибая среди пылающих руин. Через мгновение ничего, кроме рева огня, уже не было слышно.
— Бедный, бедный Балтазар! — Ларк припала лицом к пропахшей дымом куртке Стоука и горько заплакала.
Стоук сжимал жену в объятиях, понимая, что она впервые в жизни припала к его груди, ища помощи и успокоения. Внезапно Стоук заметил, как впереди показался какой-то темный предмет. Стоук сжал плечо жены и воскликнул:
— Ты только посмотри на это!
Ларк увидела мчащегося к ним Балтазара, и ее лицо осветила улыбка.
— Дева Мария! Он жив!
Ларк бросилась к волку и, встав на колени, начала гладить его опаленную шерсть. Больше всего у Балтазара пострадал от огня нос.
— Придется лечить тебя, дружище. — Девушка прижалась к его морде.
— Я и не подозревал, что он пошел следом за мной. — Стоук с удивлением разглядывал волка. — Думал, отправился куда-нибудь в чащу поохотиться.
— Я много раз говорила, что волки чувствуют, когда тем, кого они любят, угрожает опасность.
— Уверен, на самом деле они чувствуют и понимают не только это, но и куда больше. — Стоук с интересом наблюдал за тем, как Балтазар вылизывал Ларк лицо.
— Так ты думаешь, он понял, что мы любим друг друга?
Стоук взглянул в круглые желтые глаза волка.
— И не только это. Волки — хранители тайного знания, которое нам, людям, познать не дано.
Стоук вынул из-за голенища сапога кинжал и перерезал кожаные ремни, которые все еще стягивали запястья Ларк.
— Подумать только, я могла прожить жизнь, так и не узнав, что ты любишь меня! Простишь ли ты меня за то, что в последнее время я постоянно отвергала тебя? — Ларк коснулась подбородка мужа и провела пальчиком по густой черной щетине у него на щеках.
— Должен заметить, что видеть тебя и не иметь возможности к тебе прикоснуться было подобно пытке. Ведь я всегда хотел тебя — каждую минуту, когда ты находилась рядом.
— Я возмещу понесенный тобой урон. Обещаю. — На губах Ларк появилась шаловливая улыбка.
— Да уж, тебе придется постараться. — Стоук нагнул голову, чтобы поцеловать ее, но она высвободилась из его объятий.
— Можно тебя спросить?
— О чем именно?
— Мы можем пожениться снова?
— Странная блажь… По-моему, мы уже женаты.
— Да, женаты, но я хочу снова пройти через обряд венчания. — Ларк смотрела на него широко улыбаясь, отчего у нее на щеках появились очаровательные ямочки.
Стоук ответил жене улыбкой.
— Что ж, я согласен. Если ты отдашь мне не только руку, но и сердце.
Ларк обвила руками его шею.
— Мое сердце принадлежало тебе с той минуты, когда мы в первый раз поцеловались. Тогда, правда, это открытие так напугало меня, что я дала себе слово молчать об этом. — Она прижалась к губам мужа. — Я люблю тебя, Стоук. И всегда любила.
Эпилог
Небольшая часовня замка Сент-Вейль еле вместила всех гостей. Король Англии занимал почетное место у алтаря и доброжелательно взирал на стоявшую перед ним молодую пару. Рядом с его величеством сидел Варик и гладил ладошкой белый горностаевый мех, которым была оторочена королевская мантия.
Луи хмуро поглядывал на окружающих и время от времени ощупывал свой распухший нос. Роуленд с ухмылкой посматривал на Тревелина, потом устремил взгляд на отца Амори, чей громкий, звучный голос раздавался под сводами часовни. На поясе у Амори висел длинный меч. Священник с важным видом читал по-латыни псалмы.
Балтазар сидел у ног Стоука и Ларк, и всякий, кто увидел бы его лохматую морду, поклялся бы, что зверь, скаля зубы, улыбается.
Сквозь цветные витражи в зал лился солнечный свет, бросая разноцветные блики на стоявших у алтаря Ларк, Стоука, Эвенела и Элен. Стоук был с ног до головы в черном бархате, а вышитый золотом у него на плаще геральдический дракон хитрым глазом поглядывал на собравшихся в часовне людей.
Стоук чуть повернул голову и окинул взглядом жену: золотистые волосы, свободно рассыпавшиеся у нее по плечам, нежное личико и полные чувственные губы. Она была в небесно-голубом платье, покрой которого подчеркивал ее высокую грудь и стройные, как у юноши, бедра. Голубой цвет платья отлично сочетался с оправленной в золото бирюзой на баронской короне, венчавшей ее лоб.
Почувствовав, что Стоук смотрит на нее, Ларк повернулась к нему и одарила его нежной, чуть застенчивой улыбкой. Хотя день был прохладный, от ее взгляда и улыбки Стоука бросило в жар, и он еще крепче стиснул ладошку жены в своей могучей руке.
Эвенел сжимал руку Элен и с обожанием смотрел на свою невесту. От сверкающих взоров жениха Элен смущалась, рдела и отводила карие глаза в сторону.
Леди Люсинда склонилась к своему задремавшему мужу и ткнула его в бок. Тот приоткрыл один глаз.
— Не спи, дорогой, а то все пропустишь! — зашептала она. — Взгляни только на Ларк и лорда Блэкстоуна! Граф не отпускает ее руки с тех пор, как они вошли в часовню. Будто боится, что она исчезнет. Ничего удивительного — девочка заставила его побегать за собой. — Леди Люсинда чуть слышно рассмеялась. — С другой стороны, кто бы мог подумать, что девочка так похорошеет и изменится. Личико спокойное, ясное — прямо как у святой. Кто поверил бы, что эта воительница станет важной леди! Начало ее с Блэкстоуном романа я, к сожалению, проглядела — вот дура-то! Но роман удивительный, ничего не скажешь… Кстати, тебе не кажется, что синее платье Элен придает ей чуточку мрачный вид? Ей бы больше пошло голубое — такое же, как у Ларк. Элен всегда шли светлые тона — тут уж никаких сомнений…
Сэр Джозеф прикрыл глаза и снова погрузился в дремоту, предоставив леди Люсинде возможность стрекотать, сколько ее душе угодно.
Леди Элизабет, склонившись к мужу, сказала:
— Знаешь, Уильям, мне все не верилось, что этот день когда-нибудь наступит и мы выдадим наконец дочерей замуж.
— А вот я в этом никогда не сомневался. — Уильям смерил жену ироническим взглядом. — Девочкам просто нужно было найти себе подходящих мужей, вот и все. Это, кстати, тебе урок на будущее — никогда не вмешивайся в жизнь детей.
— По-твоему, значит, я вмешиваюсь?
— А как же? Теперь, когда девочки пристроены, ты возьмешься за наших сыновей. Будешь устраивать их судьбу.
Элизабет взглянула на Эвела и близнецов. Гарольд и Седрик не отрывали глаз от прелестей сидевших неподалеку дочерей сэра Блентона. Девицы перешептывались и с негодованием посматривали на молодых людей. Эвел же погрузился в собственные мысли и рассеянно поглядывал на витражные окна. На лице Элизабет появилось выражение выслеживающего дичь охотника.
— Вижу, что у тебя в голове созрел очередной план, — прошептал Уильям жене. — Предупреждаю еще раз: не смей вмешиваться в жизнь детей.
Ларк слышала шепот отца, поскольку скамеечка Уильяма и Элизабет стояла рядом с алтарем. Девушка хмыкнула и посмотрела на Стоука, который ответил ей страстным взглядом. Господь свидетель, до чего же ей нравился в нем этот огонь! Без сомнения, в его лице она заполучила собственного огнедышащего дракона.
От автора
Дорогие читатели!
Несколько слов о секрете Стоука. Его тайна, а вернее сказать, открытие далеко опередило свое время.
При изготовлении мечей Стоук использовал железную руду, которую нагревал в плавильной печи вместе с древесным углем. Полученный продукт представлял собой бурую массу, проходившую длительную обработку, пока не становился оружейной сталью. Процесс выжигания, к которому прибегал Стоук, позволял избавляться от ненужных примесей, а древесный уголь, то есть углерод, обеспечивал стали необходимую твердость в соответствии с формулой: больше углерода — больше твердости. То, что Стоук использовал для удаления примесей закрытую печь для обжига глины, позволяло мастеру добиться лучшего соединения металла с углеродом. После этого Стоук подвергал полученный полуфабрикат ковке, затем снова нагревал его, и весь процесс повторялся. Потом клинку придавали форму, и он закаливался в воде и в масле.
Кузнецы и оружейники, изготовлявшие мечи и кольчуги, ревниво оберегали секреты своего мастерства. Использование закрытой печи для плавки металла получило широкое распространение лишь в XVIII веке. До этого времени сталь и изделия из нее стоили чрезвычайно дорого. Производство стали в больших количествах промышленным способом было налажено лишь в XIX веке, а качество стальных изделий улучшилось лишь с появлением специальных печей в XX веке.
Надеюсь, вам было любопытно узнать о «хобби» Стоука. Я, во всяком случае, с интересом и прилежанием занималась исследовательской работой, связанной с процессом изготовления мечей в средние века, а затем с большим энтузиазмом писала об этом.
Констанс Холл

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46