https://wodolei.ru/catalog/vanni/Bas/
— Чему я несказанно рад, — ухмыльнулся Тревелин и наградил Кармию ласковым взглядом.
Кармия, однако, не обращала на него ни малейшего внимания и продолжала во все глаза смотреть на Ларк.
— Скажи, — снова обратился к девушке Ричард, — ты умеешь управляться с оружием? Кольчугу, во всяком случае, ты носишь лихо.
— Да, государь. Мечом и копьем я владею.
— А луком? — Казалось, удивлению короля не было предела.
— Увы, нет. Я так и не научилась посылать стрелу точно в цель, хотя очень хотела овладеть этим искусством.
— При всем том ты владеешь копьем?
— Да, государь.
— Может, в таком случае примешь участие в турнире?
— Нет, государь, она не станет биться на ристалище, — вмешался Стоук.
— Можно узнать почему? — спросила Ларк, устремив на него холодный взгляд.
— Никаких «почему». Нет — и все тут.
— Ах да… Я на минутку упустила из виду, что теперь я — твоя жена и ты имеешь полное право отдавать мне приказания. Прости меня, милорд, за легкомыслие, — саркастически проговорила Ларк и отвесила Стоуку поклон.
— Очень рад, что ты наконец поняла, где твое место.
Медовые глаза Ларк и черные Стоука встретились. Ричард властно потребовал внимания к собственной персоне.
— Нет так нет. Решено, Но в таком случае, леди Ларк, ты, надеюсь, составишь мне компанию, пока твой муж будет предаваться ратным трудам на ристалище? Мы с тобой всласть поболтаем о разных видах вооружения.
— С большим удовольствием, государь.
В следующее мгновение улыбка исчезла с лица Ричарда, словно ее и не было.
— Стоук, лорд Тревелин сообщил мне о многочисленных покушениях на твою жизнь.
— Не могу взять в толк, откуда у него такие введения, — сухо заметил Стоук и искоса взглянул на кузена.
Тот ответил ему широкой улыбкой:
— Ну как же? Мне твоя служанка Эбба об этом рассказала. Если помнишь, в Кенилворте мы с ней подружились и много времени проводили вместе.
— Это покушения тревожат меня. — Ричард нахмурился. — Пожалуй, мне следует поручить защищать свои цвета на ристалище лорду Тревелину.
Луи просиял, как именинник, откинулся на спинку кресла и принялся выбивать пальцами дробь по подлокотнику.
— Я никому не уступлю этой чести, сир, — решительно заявил Стоук.
— Что ж, если ты уверен, что твоей жизни ничто не угрожает, тогда выходи на ристалище, — помолчав, сказал Ричард.
Ларк заметила, что Луи при этом известии нахмурился и взглянул на Стоука весьма недружелюбно.
— Приходи сегодня вечером ко мне в трапезную. Мы посидим за кружкой вина и досконально обсудим это дело, — продолжал Ричард. — Ты очень мне дорог, Стоук, и я не хотел бы тебя потерять. К тому же мы два года не виделись.
— Да, давненько не виделись, государь. Надеюсь, Генрих Французский хорошо с тобой обращался, пока ты находился у него в плену?
— Не так уж хорошо, но куда лучше, чем обращался бы с ним я, окажись он в Англии, — усмехнулся Ричард. — Кстати, о том, что мы давно не виделись. Помнится, ровно два года назад ты обещал выковать для меня меч. Мне, знаешь ли, надоело таскать на боку изделие германских оружейников, которое по всем статьям уступает твоему «Глазу дракона».
— Я был уверен, государь, что, когда тебя взяли в плен, ты забыл и думать об этом.
— Забыть о великолепном оружии, не уступающем твоему собственному? Никогда. Я жду обещанного дара, Стоук, — и в ближайшее время.
— Ты получишь меч, сир.
— Я тоже был бы не прочь получить меч из твоей мастерской. — Луи льстиво улыбнулся.
— К сожалению, я делаю лишь несколько штук в год. Сейчас у меня в кузне остался один меч, уже обещанный моему государю, но больше у меня нет. — Не обращая внимания на гневный взор Луи, Стоук обратился к Ричарду: — Позволь мне, сир, оставить тебя на попечение моего кузена и удалиться. Мне необходимо раздобыть для моей молодой жены наряды. Возможно, ей нравится разгуливать по дворцу в доспехах, но мне это не по душе.
— Понимаю. — Ричард запрокинул голову и расхохотался.
Стоук отвесил королю поклон, взял Ларк за руку и повел ее из королевских покоев. Когда они вышли в коридор, два воина закрыли за ними массивные дверные створки и, вновь обратившись в железные статуи и скрестив копья, замерли у двери.
Ларк попыталась высвободиться:
— Отпусти меня сию же минуту!
— Нет, прежде я задам тебе хорошую трепку. Какого черта ты разыгрывала строптивую жену, да еще в присутствии короля? — Стоук дернул ее за руку, и она, не успев и глазом моргнуть, оказалась в его могучих объятиях.
Их закованные в доспехи тела ударились друг о друга.
В коридоре послышались чьи-то шаги. Ларк и Стоук оглянулись.
Из-за угла появилась Кармия. Увидев молодых людей, сжимающих друг друга в объятиях, она смутилась.
— Прошу прощения. Кажется, я помешала вам.
— Ничего подобного. — Воспользовавшись моментом, Ларк отступила от Стоука.
— Леди Ларк?
— Да, это я.
— Позволь мне перемолвиться с тобой словом. — В голосе Кармии было столько отчаяния и боли, что девушка не посмела отказать ей.
— Хорошо.
— Мои покои в другом крыле замка. Стоит только пересечь двор… Я приглашаю также и тебя, милорд. То, что я хочу сказать, имеет отношение и к тебе. Итак, прошу вас, следуйте за мной. — Кармия двинулась к выходу.
Въехав во двор королевской резиденции, Уильям соскочил с коня и поморщился: неподалеку от конюшни высилась огромная куча навоза, издававшая жуткую вонь. Уильям отошел в сторону и с интересом наблюдал за царившей во дворе суматохой. Люди сновали во всех направлениях, вполголоса поругивая слишком тесные покои и дурную организацию коронационных торжеств.
Жеребец Уильяма неожиданно взбрыкнул и попятился, испугав пробегавших мимо слуг и стоявших у конюшни лошадей. Оруженосец Уильяма повис на поводьях могучего коня, стараясь утихомирить взволнованное животное, но у него ничего не вышло. Уильям нетерпеливо топнул ногой, оттеснил оруженосца и начал сам успокаивать своего любимца, поглаживая его по шее. Когда жеребец немного привык к толпе и успокоился, оруженосец увел его в стойло, а Уильям пошел прогуляться по двору, надеясь отыскать своих, домочадцев.
Вскоре он увидел Ларк, которая в сопровождении Стоука пересекала двор. Рядом с ними шла высокая женщина с белокурыми косами, в дорогом алом платье.
Кармия! При мысли о том, что Ларк узнает правду не от него, а от этой женщины, у лорда Уильяма потемнело в глазах.
Пронзительный голос леди Элизабет мигом вернул его к реальности, и он обернулся к жене. То, что Элизабет и Кармия проживали на территории одного государства, уже само по себе было источником потенциальной опасности, но пребывание этих двух женщин в замкнутом пространстве тесного внутреннего двора Виндзора угрожало настоящим бедствием.
Элизабет оживленно беседовала с леди Люсиндой и сэром Джозефом.
«Если беседа продлится еще хоть пару минут, — подумал Уильям, — то светопреставления, возможно, удастся избежать».
Прибавив шагу, он направился к дочери и зятю, поглядывая то на жену, то на Кармию. Первой его заметила Кармия. Она замерла, а на лице у нее отразился испуг. Видимо, встреча с Уильямом не входила в ее планы — тем более что рядом с ней была Ларк.
— Уильям, — вымолвила Кармия, прижав руки к груди. Уильям помнил этот голос еще с тех времен, когда он был нежным и звонким и его мелодичное звучание сводило мужчин с ума. Правда, выглядела Кармия до сих пор чертовски привлекательно.
— Приветствую тебя, Кармия, — сказал он не слишком любезно.
— Как, ты знаешь эту женщину, отец? — Ларк вскинула на Уильяма золотистые глаза и шагнула к нему.
— Знаю, детка, — ответил Уильям и, вспомнив об Элизабет, бросил на нее взгляд.
В то же мгновение его заметила леди Люсинда. Не переставая болтать, она дернула Элизабет за рукав и указала на Уильяма.
А потом свершилось то, чего Уильям боялся больше всего на свете: Элизабет увидела Кармию!
Глава 24
Уильям видел, как улыбка на лице Элизабет сменилась звериным оскалом. Сжав кулаки, она направилась к мужу.
— Мать приближается, и, судя по всему, настроение у нее далеко не блестящее. Уж лучше нам уйти отсюда, — сказала Ларк, взглянув на Стоука.
— Стой где стоишь, Голубка. Она вовсе не на тебя злится.
— А на кого же?
— На меня.
Элизабет налетела на мужа как ураган. Устремив на него сверкающий от ярости взгляд, она закричала:
— Как ты посмел привести эту женщину сюда?
Пронзительный вопль Элизабет достиг самых отдаленных уголков замка, отразился от стен и эхом прокатился над замкнутым пространством внутреннего дворика. Люди, находившиеся во дворе, разом смолкли, и вокруг воцарилась мертвая тишина.
— Прошу тебя, Элизабет, — пробормотал Уильям, озираясь. — Люди же смотрят.
— Не смей называть меня Элизабет! Не марай моего имени своим лживым языком!
— Сейчас я все тебе объясню.
— А что тут объяснять? Я так и знала, что ты продолжаешь встречаться с этой… этим… — Элизабет ткнула пальцем в Кармию и выпалила: — С этим чудовищем! То-то у меня душа все время была не на месте! — Она ударила себя в грудь, и из глаз ее брызнули слезы.
— Ты ошибаешься, миледи, — проговорила Кармия.
Элизабет повернулась и взглянула на нее.
— Неужели ты думаешь, что я поверю тебе? Такие, как ты, не заслуживают доверия!
— Если ты думаешь, что мы с Уильямом встречались, то сильно ошибаешься. За последние несколько лет мы с ним и словом не перемолвились!
— Это ложь! А ты — лгунья! Слышишь? Лгунья! — Элизабет бросилась на Кармию.
Уильям попытался было ухватить жену за шлейф, но шелк выскользнул у него из пальцев. В следующее мгновение Элизабет налетела на Кармию, и обе женщины рухнули на каменные плиты дворика.
Элизабет билась насмерть: царапалась, кусалась и норовила ухватить соперницу за горло. За все годы, что Уильям прожил с женой, он не видел у нее таких вспышек ярости. Уильям направился к дерущимся женщинам, надеясь разнять их, но тут Кармия перевернула Элизабет на спину и, навалившись на нее всем телом, прижала к земле.
Элизабет тяжело дышала и смотрела на Кармию, проливая злые слезы.
— Ты победила, — сказала она наконец. — Слезай с меня.
— Это ты победила, миледи. Все у меня выиграла. Я завидовала тебе каждый день, каждый час своего существования на протяжении многих лет. Ты получила все, что было мне в этой жизни дорого. Я так хотела оказаться на твоем месте, хоть на часок…
— Зря, выходит, завидовала. Она-то меня никогда не любила. Как я ни старалась заслужить ее благосклонность, ничего у меня не вышло. Не ценила моих стараний! Все делала мне наперекор. Ты ее мать, тебе и следовало ее воспитывать… — Элизабет едва не задохнулась от рыданий.
Уильям посмотрел на дочь. Ларк, вцепившись дрожащими пальцами в руку Стоука, слушала исповедь Элизабет.
Наконец-то она обо всем узнала. Уильям перевел дух. Тяжкое бремя лжи, свинцовым грузом лежавшее у него на сердце в течение многих лет, уже не так давило ему грудь. Впрочем, стоило Уильяму взглянуть на дочь, как у него заныло под ложечкой. Ларк, белая как полотно, стояла неподвижно, как статуя. На ее лице жили одни только золотистые глаза, и теперь они с осуждением смотрели на него. Восторг, вспыхивавший прежде у нее во взоре всякий раз, когда она видела отца. Сменился холодом и отчужденностью.
— Прости меня, Голубка, — пробормотал Уильям. — Я много раз собирался тебе обо всем рассказать, но мне не хватало духа.
— Теперь я и так все знаю. — Ларк повернулась и быстрым шагом пошла через двор.
Люди молча расступались перед ней.
Уильям хотел броситься за дочерью, но Стоук остановил его.
— Я сам ее догоню.
Уильям видел, как могучее плечо Блэкстоуна раздвигало толпу. Хотя Ларк была по-прежнему в кольчуге, двигалась она на удивление быстро и намного обогнала Стоука. Когда он пересекал двор, она уже скрылась за бревенчатой конюшней.
«И почему я не открыл Ларк тайну ее рождения раньше? — подумал Уильям. — При других, более благоприятных обстоятельствах?»
Помоги ему, Боже! Всю свою жизнь Уильям, в сущности, только этого и боялся — лишиться обожающих, восторженных взглядов дочери. И вот что из всего этого вышло: он не сомневался, что с этого дня Ларк возненавидит его.
Размышления Уильяма были прерваны громкими стенаниями Элизабет. Она все еще лежала на сером булыжнике дворика и рыдала, закрыв лицо руками. Наклонившись, чтобы помочь жене подняться, Уильям почувствовал, что глаза у него тоже на мокром месте. Он очень надеялся, что после того, как решающее объяснение состоится, на его душу и на души его близких снизойдет благодатный покой. Однако Уильям опасался, что испытания только начинаются и худшее — впереди.
Ларк пряталась за стеной стойла. Она сидела на земле, прислонившись спиной к бревенчатому срубу, и, обнимая руками колени, смотрела прямо перед собой невидящим взором. Девушка была бледна и так несчастна, что у Стоука перехватило горло.
— Не подходи ко мне, — сказала она, даже не взглянув на него.
— Я пришел узнать, не могу ли чем-нибудь тебе помочь.
— Чем, интересно, ты мне поможешь? — отчужденно спросила она и посмотрела на мужа пустым, равнодушным взглядом. — Мне не нужны твои утешения. Прошу тебя, оставь меня в покое. Ты и так уже причинил мне достаточно зла, принудив меня к браку и лишив тем самым единственной возможности обрести счастье — выйти замуж за Эвенела.
Молча выслушав ее обвинения, Стоук пошел прочь. Повернув за угол, он неожиданно наткнулся на старую Марту, которая со словами «милорд мой добрый» схватила его за руку.
— Прошу тебя, не сердись на Ларк! Сегодня она пережили потрясение, — взмолилась старуха, заглядывая в его потемневшее от гнева лицо.
— Это было ударом для всех, — бросил Стоук и прошел мимо.
Покачав головой, Марта свернула к конюшне. Горе Ларк обычно переживала в одиночестве. Однако, стоило старухе бросить на девушку взгляд, как она поняла, что случившееся — тяжкий удар судьбы для ее питомицы.
— Уходи, Марта. — Ларк откинула голову и уперлась затылком в бревенчатую стену, все так же уставившись в одну точку.
— Никуда я не уйду. — Марта подошла к девушке и погладила ее по голове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46