— Благодарю тебя, рыцарь, — сказала она Роуленду, и голос ее предательски дрогнул.
Помогая Ларк усесться и придвигая ее кресло к столу, Роуленд улыбался, как именинник. Устроив девушку рядом со своим другом, рыцарь присоединился к его людям, стоявшим у стены.
Между тем Стоук одарил Ларк мрачным пронизывающим взором. От этого человека исходила какая-то темная сила, и девушка отодвинулась от него.
— Кстати, где ты пропадала все это время, Голубка? — спросил сэр Уильям.
Услышав это странное прозвище, Стоук хмыкнул и вскинул вопрошающий взор на Эвела, ожидая от него разъяснений, но тот был поглощен едой.
— Насколько я знаю, — продолжал Уильям, — не в твоих правилах удирать из дома, когда у нас гости. Обнаружив, что тебя нет в спальне, твоя мать отправила на розыски всех обитателей замка. Даже меня разбудила с петухами.
— Прости, отец, но я не хотела, чтобы мать нашла меня, а потому спала под кроватью.
Слова дочери, судя по всему, ничуть не удивили Уильяма. Он пожал плечами:
— Должно быть, у тебя были для этого причины. Твоя мать хотела, чтобы ее семейство произвело хорошее впечатление на нашего гостя, и несколько перегнула палку. Кстати, — тут Уильям кивнул в сторону Стоука, — ты знакома с Черным Драконом?
— Мы встречались с леди, — отозвался Стоук.
— Да, мы уже познакомились. — Ларк смело встретила пронзительный взгляд Стоука.
— Коли так, Стоук, — добродушно сказал Уильям, — она наверняка не давала тебе покоя — все, поди, спрашивала о том, как ты воевал в Святой Земле? В отличие от своей сестры Ларк без ума от битв и сражений.
— Мне приходилось слышать о войнах в Святой Земле и раньше, — заметила Ларк и, не выдержав горящего взгляда Стоука, уставилась на блюдо с жареной свининой. Чтобы чем-то занять себя, она подцепила с блюда несколько сочных кусочков и бросила их под стол Балтазару.
Волк поймал подачку на лету и мгновенно сожрал. Запах жареной свинины пробудил в Ларк аппетит. Взяв кусок лепешки, она положила на нее крутое яйцо, свернула лепешку и впилась в нее зубами.
Уильям, сделав основательный глоток эля, с любопытством посмотрел на дочь:
— Что с тобой, дитя? Ты не заболела? Прежде рассказы о походах и сражениях не оставляли тебя равнодушной. А ведь сегодня у нас за столом сидит рыцарь, сам совершивший в Святой Земле немало подвигов! — Уильям дружески похлопал Стоука по плечу.
— Я здорова, отец, — промолвила Ларк. — Но обсуждать превратности войны мне сегодня почему-то не хочется.
Уильям уставился на дочь с таким удивлением, будто видел ее впервые в жизни. Откинувшись на спинку кресла, он нахмурился и некоторое время о чем-то напряженно размышлял. Потом обратился к Стоуку:
— Возможно, моя дочь сегодня не в настроении слушать о воинских подвигах, но зато всякий с радостью выслушает твой рассказ о том, как ты — без всякого ущерба для своего оружия — разрубаешь мечом гранит.
— Ну, это уж ты преувеличиваешь, — заметил Стоук с самодовольной улыбкой.
— Я лишь вспомнил, о чем пели барды, — ухмыльнулся сэр Уильям. — Конечно, не обошлось и без преувеличений — как известно, барды без этого не могут, но по большей части они воспевали подлинные события. Прошу, поведай нам, где ты раздобыл такой меч? Ходят толки, что сам архангел Гавриил спустился с небес и принес его тебе.
Хотя Ларк в тот момент занимали другие мысли, она невольно прислушалась к разговору.
Между тем Стоук прошептал Уильяму:
— Поскольку я стану членом твоей семьи, то, так и быть, открою тебе свою тайну: ничего сверхъестественного не случилось, просто я давно уже занимаюсь ковкой и изготовил этот меч своими руками. — Стоук любовно погладил рукоять своего оружия.
— Если уж ты такой умелец, Стоук, то можешь стать очень богатым человеком: для этого тебе нужно открыть оружейную мастерскую.
— Уильям, мир, в котором мы живем, несовершенен. Только представь себе, какой ущерб причинит Англии сверхтвердая сталь, которую я варю, если тайна ее изготовления станет достоянием Филиппа и других врагов королевства? По этой причине я не имею права разглашать секрет ее изготовления, однако могу выковать меч для тебя — своего будущего родича. И я займусь этим, как только снова окажусь у себя в кузнице. Обещаю.
— Не сомневаюсь, что ты, как мой будущий родич, сделаешь эту работу на совесть! — Уильям ударил Стоука по спине. — Ну а теперь скажи, что ты думаешь по поводу моей младшей дочери? Ты уже принял решение?
Ларк замерла.
— С женитьбой я пока не тороплюсь. Полагаю, невесту надо узнать получше.
— Да что там узнавать-то? Главное, ответить себе на вопрос: хочешь ты эту женщину или нет — вот и вся недолга! — Уильям бросил на Стоука удивленный взгляд.
— Ты узнаешь о моем решении через несколько дней.
По какой-то неведомой причине, о которой Ларк боялась даже думать, ей не хотелось, чтобы Стоук предложил Элен руку и сердце. Услышав ответ графа, она облегченно вздохнула.
Между тем Эвел завел разговор с близнецами о преимуществах зазубренных наконечников для стрел над гладкими. Поскольку спор вышел жаркий, Эвел обратился к отцу:
— А ты как думаешь, отец?
— Зазубренные, разумеется.
Стоука спор ничуть не заинтересовал. Он выпрямился в кресле и посмотрел на Ларк.
Как только плечо графа коснулось ее плеча, она вздрогнула и быстро отстранилась. Дожидаясь ответа Стоука на вопрос, когда он сделает предложение Элен, Ларк не заметила, что придвинулась к нему слишком близко. Наклонившись к ней так, что она почувствовала у себя на щеке его горячее дыхание, Стоук, коснувшись ее руки, прошептал:
— Меня удивляет твое равнодушие к рассказам о войне и походах. Не сомневаюсь, что такая женщина, как ты, в совершенстве постигшая искусство хитро плести интригу и обладающая способностью выводить взрослых мужчин из себя, должна обожать байки о боях и сражениях. — При этом Стоук оглядел ее всю — от кожаных сапог до светлых волос, разметавшихся по плечам.
— Когда рядом ты, желание слушать истории о боях и сражениях у меня пропадает. — Ларк попыталась было переключить внимание на разговор, который ее отец вел с Эвелом, но никак не могла сосредоточиться.
— Трудно поверить, что ты испытываешь ко мне сильную неприязнь — особенно после того, что случилось вчера ночью. — Взгляд и слова Стоука выражали иронию: судя по всему, он отлично понял, какое впечатление произвело на Ларк его прикосновение.
— Я просто потеряла голову. Уверяю тебя, это больше не повторится.
— Неужели? — Стоук удивленно выгнул дугой бровь, и на его красивых губах появилась ленивая чувственная улыбка.
— Держись от меня подальше, очень тебя прошу. Говорю, я ничего не знаю о шотландцах, которые напали на тебя.
— Если это правда, непонятно, почему один из них утверждал, будто ты не только была в их компании, но еще и раздвигала для него ноги.
— Это был тот, кому я сломала нос. Вот он, и решил отомстить мне.
— Неужели ты думаешь, что я и впрямь поверю, будто это ты сломала ему нос?
— Но так оно и было. Кстати, именно этот негодяй нацеливал на тебя арбалет. Считай, что я спасла тебе жизнь. А если хочешь доказательств, вели обшарить болотце, где они скрывались, и ты найдешь там и арбалет, и стрелы.
— А может, это ты их туда подложила?
— Стало быть, мне не убедить тебя в своей правоте?
— Нет. Уверен, что ты и впредь будешь пытаться убить меня.
Ларк смотрела в его черные глаза. Их взгляд так завораживал ее, что она не заметила, как Стоук, сунув руку под стол, провел ей по бедру.
От его прикосновения все тело Ларк охватил жар. Она хотела запротестовать, но гневные слова замерли у нее на устах. Движение широкой ладони графа по ее телу завораживало в не меньшей степени, чем его пронзительный взгляд. И снова Ларк вспомнила жаркий, обжигающий поцелуй Стоука и прикосновение его ладоней к ее груди. Дыхание Ларк участилось, но, осознав, что сидит за столом, она взяла себя в руки и отодвинулась от Стоука так, чтобы он не мог до нее добраться.
— Убери руку, или лишишься пальцев, — смущенно пробормотала Ларк.
— Если ты задумала ткнуть в меня своими детскими игрушками, так напугавшими моих людей, предупреждаю: я разгрызу и твой меч, и твой кинжал.
— Должно быть, зубы у тебя из той самой прославленной стали, о которой ты упоминал, — насмешливо бросила девушка.
— Ты не представляешь себе, с какой легкостью они рвут нежную плоть молоденьких девиц.
— Тебе не представится больше случая запустить в меня свои клыки, как это случилось вчера ночью.
— Странно… А мне казалось, что мои прикосновения пришлись тебе по нраву. — Он сунул руку ей между ног.
Ларк чуть не закричала. Опустив руку под стол, она схватила ладонь Стоука и попыталась оттолкнуть ее, но не тут-то было: не обращая ни малейшего внимания на ее сопротивление, граф гладил и ласкал ее тело. Ларк затрепетала. Ей захотелось обхватить шею Стоука руками и припасть к его мощной груди.
Вскинув на графа глаза, она заметила, как он взял с блюда большой кусок жареной свинины и стал есть с таким видом, будто под столом между ними ничего не происходило. Он даже повернулся к ее отцу, чтобы ответить на какой-то вопрос.
— Именно так, лорд Уильям, — проговорил Стоук. — Зазубренный наконечник позволяет стреле лететь дальше, да и в цель такая стрела попадает куда точнее.
— А что ты думаешь по этому поводу, Ларк? — поинтересовался отец.
Прошла минута, не меньше, прежде чем она хриплым голосом сказала:
— Я? Представления не имею…
Удивленно взглянув на дочь, Уильям откинулся на спинку кресла и, судя по всему, решил ей больше не докучать вопросами.
С этой минуты Ларк в разговоре не участвовала, поскольку все ее внимание переключилось на Стоука.
Он прошептал:
— Может, завершим то, что начали у тебя в спальне, в моих покоях?
— Ни за что! Я ненавижу тебя. — Горячее дыхание Стоука обжигало ей шею, отчего по всему ее телу пробегала дрожь.
— Это ты просто так говоришь, а чувствуешь совсем другое. Я же вижу, ты боишься меня.
— Я не боюсь никого на свете! — задыхаясь, прошептала девушка.
— А вот меня, Ларк, тебе следует бояться.
— Я и тебя не боюсь.
— Лжешь. Страх витает вокруг тебя. Ты боишься испытать то, что зовется настоящей страстью. Разве тот ягненочек, за которого ты должна выйти замуж, способен на это? Ведь он, поди, ни разу по-настоящему до тебя не дотронулся. Нет, правда, ты когда-нибудь содрогалась от страсти в его объятиях?
— Да, содрогалась. А ты все лжешь, и я не желаю слушать тебя!
Последнее замечание Стоука оскорбило Ларк до глубины души. Она с такой силой отбросила его руку, что не удержала равновесия и рухнула вместе с креслом на пол. Грохот привлек внимание всех присутствующих, и в большом зале замка установилась мертвая тишина.
Ларк лежала на спине, а ее мучитель насмешливо улыбался. Однако первым ей на помощь пришел именно Стоук.
— Вот тебе моя рука, держись.
— Помощь от тебя я не приму, но за предложение спасибо. — Ларк оттолкнула его руку и сама поднялась на ноги.
— Что там случилось, Голубка? — встревожился Уильям.
— Я потеряла равновесие и упала.
— Не ушиблась? Вид у тебя неважный. И потом, ты почти ничего не ешь. — Уильям посмотрел на Стоука, а потом снова перевел взгляд на дочь.
— Все в порядке, отец. Просто сегодня у меня отчего-то нет аппетита.
Пока Ларк поднимала тяжелое кресло и ставила его на место, Стоук не сводил с нее черных глаз. И тут у нее за спиной прозвучал пронзительный голос матери:
— Где ты, спрашивается, была? Мы, разыскивая тебя, подняли на ноги всех обитателей замка и переполошили всю округу!
Стоук обернулся и уставился на Элизабет. Праведный гнев исказил черты хозяйки замка. Объектом ее нападок стала Ларк, чьи золотистые глаза выражали растерянность, а именно этого Стоук никак не ожидал увидеть. Этот взгляд был первым проявлением слабости, которое он обнаружил в ней. Вообще-то, заметив в этой женщине слабость, Стоук должен был бы испытать удовольствие, однако этого не произошло.
— Я провела ночь в лесу, мама. Очень сожалею, что мое исчезновение вызвало такой переполох.
— Переполох? Да я места себе не находила от беспокойства! Неужели у тебя совсем нет чувства ответственности за свои поступки? Ты ведь не крестьянка какая-нибудь, чтобы спать на траве. Только посмотри на себя — разгуливаешь в мужской одежде, будто парень! Ты, кстати, и впрямь больше похожа на парня, чем на девушку. Приличное платье могло бы скрыть твои не слишком соблазнительные формы, но ты наперекор всему носишь штаны, выставляя напоказ тощие ноги и бедра. Остается только удивляться, что Эвенел находит тебя привлекательной… — В эту минуту Элизабет наконец осознала, что лорд Эвенел и Элен внимательно слушают ее. Элизабет покраснела и замолчала.
Всякий раз, когда Элизабет извергала на Ларк поток брани, девушка мигала, вздрагивала и съеживалась, напоминая христианскую мученицу, истязаемую кнутом. Вот и теперь она с затравленным видом переводила взгляд с матери на Эвенела. Наконец, не выдержав унижения, Ларк бросилась к двери.
— Сейчас же вернись! — топнула ногой леди Элизабет. — Ты должна примерить свадебное платье. Прикажешь носиться с ним за тобой по всему замку?
Но дверь за Ларк уже захлопнулась.
— Я приведу ее, — предложила Элен.
— Уж лучше я, — вызвался Эвенел.
— Ну уж нет. Это моя вина, мне ее и расхлебывать. — С этими словами леди Элизабет последовала за дочерью.
Не успела Элизабет выйти, как лорд Мэндвил в три шага нагнал жену и схватил ее за руку:
— Позволь ей немного отдохнуть от тебя, Элизабет. По-моему, ты сегодня уже достаточно наговорила Ларк.
— Прекрасно! Ты всегда защищаешь ее. Что ж, коль скоро она твоя любимая дочь, отправляйся за ней сам и договаривайся…
— И договорюсь, не беспокойся. Одно доброе слово стоит дюжины злых. Ты уж придержала бы язычок, когда обращаешься к Ларк.
Уильям пошел разыскивать дочь.
Стоук проникся к Уильяму Мэндвилу уважением. Похоже, барон умел приструнить жену, которая была несправедлива к дочери и постоянно придиралась к ней. За этой семейной склокой явно крылось нечто большее, чем обычная неприязнь одной женщины к другой, и Стоук задумался о причинах этой вражды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46