Он, правда, еще не до конца понимал, как это выходит, но ее равнодушие к спорту иногда казалось ему одним из самых ценных ее качеств.Он спустился по устланной коврами лестнице на первый этаж, к безлюдным сейчас раздевалкам. Стеклянная дверь, ведущая в пустой магазинчик сувениров, была приоткрыта, и он вошел внутрь. Только одна тусклая лампочка горела там, и Бобби Том не сразу разглядел человека, стоящего в дальнем углу помещения.— Привет, Дэнтон.Бобби Том знал, что когда-нибудь ему придется столкнуться с Сойером, но, будь его воля, он не выбрал бы для этой встречи сегодняшний вечер. Однако имя Сойера стояло в списке гостей, так что его появление здесь не было такой уж неожиданностью. В какой-то степени Уэй был связан с его матерью, и Бобби Тому захотелось узнать об их контактах побольше.Сойер вертел в руках одну из больших клюшек для гольфа. Строгий вечерний костюм великолепно сидел на его фигуре, но сам он выглядел так, словно не спал несколько ночей подряд. Бобби Том вновь ощутил острое чувство неприязни. Несмотря на позитивное выступление Сойера, решившее судьбу Теларозы, ему резко не нравился этот человек. По его мнению, Сойер всегда был и продолжал оставаться холодным, практичным сукиным сыном, который при необходимости пошлет на панель собственную дочь. Недаром девчонка не живет с ним. Ему наплевать, что этот тип сейчас пытается рядиться в овечью шкуру, свою волчью натуру он никогда не спрячет, по крайней мере от него.— Что я могу сделать для вас? — спросил он холодно.— Я хочу поговорить с тобой о твоей матери.Это была единственная тема, которая интересовала Бобби Тома в разговоре с Уэем, но он внезапно почувствовал, что в нем разгорается гнев.— Здесь не о чем говорить. Держитесь от нее подальше, и все будет прекрасно!— Я и держался от нее подальше. Разве это улучшило что-нибудь? Она счастлива?— Вы попали в самую точку. Да. Она счастлива, как всегда.— Ты лжешь!Несмотря на резкость высказывания, Бобби Том услышал нотки неуверенности в его голосе и воспользовался этим, чтобы выиграть вбрасывание и контролировать мяч.— Только вчера она обсуждала со мной, куда ей поехать развеяться, и хвасталась новыми посадками в саду.Плечи Сойера дрогнули, но Бобби Том не смягчился. Каким-то образом владелец «Розатек электроникс» нанес вред его матери, и он должен быть уверен, что этого больше не повторится.— Насколько я могу судить, с ней сейчас все в порядке.— Я вижу. — Сойер прокашлялся. — Она очень скучает по твоему отцу.— Вы думаете, я этого не знаю? Сойер взял клюшку наперевес и погладил полированную ручку.— Ты очень похож на него. Последний раз я видел Хойта, когда ему было около двадцати, но сходство все равно поразительное.— Так все говорят.— Я ненавидел его.— Не думаю, что и он был в восторге от вас.— Трудно сказать. Если Хойт и питал ко мне неприязнь, то никогда не показывал этого. Он был чертовски вежлив со всеми.— Тогда за что же вы ненавидели его?Этот вопрос вырвался вопреки стремлению Бобби Тома оставаться невозмутимым.Сойер вновь провел рукой по гладкой поверхности дерева.— Моя мать убирала тогда дом твоего деда. Это было еще до того, как она… нашла другой способ зарабатывать на жизнь.Уэй на короткое время умолк, и Бобби Том неожиданно вспомнил о той развесистой клюкве, с помощью которой он иногда любил припудрить малознакомым девицам мозги, вышибая из них слезу побасенкой о своем тяжелом безрадостном детстве и матери-проститутке. То, что всегда казалось ему пусть не очень-то умной, но хохмой, являлось жестокой реальностью жизни Сойера, и, несмотря на всю свою нелюбовь к этому человеку, он устыдился.Сойер, немного помолчав, продолжил свой монолог:— Мы с твоим отцом одного возраста, Дэнтон, но в детстве он был гораздо крупнее меня, и твоя бабушка стала отдавать моей матери всю его старую одежду, которую я донашивал годом спустя. Я ходил в школу в его старье, но он никогда не давал понять, что замечает это. Ни мне, ни кому-либо другому. Мальчишки, однако, видели все и насмехались надо мной: «Эй, Сойер, ты, кажется, слямзил эту рубашку у старины Хойта?» Если твой отец находился рядом, он просто качал головой: «Вы что, парни, перегрелись на солнышке? Я никогда не видел эту чертову вещь раньше!» Я ненавидел его за это. Если бы он хотя бы раз попрекнул меня моей бедностью, я бы избил его. Но он никогда этого не делал, и, оглядываясь назад, я не думаю, что это было для него просто. Во многих отношениях, я уверен, он был самым хорошим человеком из всех, кого я когда-либо знал.Бобби Том неожиданно для себя почувствовал, что его переполняет чувство гордости за отца. А потом пришло опустошающее чувство утраты. Он нахмурился, надеясь, что не выказал ни одной из этих эмоций.— Но вы до сих пор продолжаете ненавидеть его.Сойер, казалось, не слышал его слов.— Однажды я залез в шкафчик Хойта и стащил его школьную куртку. Не думаю, что ему удалось выяснить, кто это сделал. Я, конечно же, не мог носить эту проклятую вещь, даже не хотел. Но я взял ее незаметно и сжег, чтобы он никогда больше не мог пользоваться ею. Может быть, я надеялся, что вместе с ней сгорит и все его преимущество передо мной, но скорее всего я просто не мог спокойно смотреть, как он набрасывает ее на плечи твоей матери, когда они возвращаются домой. Эта чертова куртка доходила ей до коленок.Невольно представив своих родителей в роли учеников средней школы, Бобби Том почувствовал себя сбитым с толку.— О чем мы начали говорить, Сойер? Кажется, о моей матери?— Я полагаю, так было всегда. — Его глаза затуманились. — Она была невероятно прелестна, хотя сама так не считала, потому что носила скобки на зубах до конца второго курса. Ей нравился твой отец, но она была приветлива со всеми. — Он искренне рассмеялся. — Со всеми, кроме меня. Однажды мы столкнулись с ней в пустом коридоре, когда никого не было рядом. Она относила что-то в учительскую, а я прогуливал урок. Я поднял воротник и ссутулившись прислонился к одному из шкафчиков, скорчив мерзкую рожу. Я смерил ее с головы до ног самым крутым своим взглядом, испугав до полусмерти. Я помню, как руки ее затряслись, но она справилась с собой и сказала: «Уэйленд Сойер, если вы не хотите закончить свою жизнь на улице, вам лучше отправиться в класс сию же минуту». Храброй девочкой была твоя мать.Было трудно сохранить антипатию перед такой обезоруживающей искренностью, но Бобби Том напомнил себе, что Сойер сейчас совсем не панкующий подросток и в настоящее время опасность, исходившая от него, была более чем реальна.— Детские разборки — это одно, — сказал он ровно, — но все выглядит совсем по-иному, когда за дело берется взрослый мужчина. Скажите, что вы с ней сделали?Бобби Том совсем не ждал прямого ответа и не был удивлен, когда Сойер отвернулся от него и подошел к дверному стенду для спортинвентаря. Поставив клюшку на место, он небрежно привалился к прилавку, но чувствовалось, что тело его напряжено. Бобби Том ощутил смутную тревогу, словно ему грозил страшный удар, от которого уже невозможно увернуться.Сойер уставился в потолок и с трудом выговорил:— Я позволил ей поверить в то, что закрою «Розатек», если она не станет моей любовницей.Бобби Тому показалось, что на него обрушились стены. Он с минуту стоял неподвижно, справляясь с приступом ярости, чтобы не убить этого сукина сына на месте, и только когда эта безумная вспышка растеклась по его телу волной холодного гнева, разрешил себе подойти к нему и заглянуть в глаза:— Ей следовало послать тебя к черту.Сойер прочистил горло:— Она этого не сделала.— Я убью тебя.Руки Бобби Тома метнулись вверх. Он прижал Сойера к прилавку, вцепившись в лацканы его пиджака. Пальцы Сойера, словно клещи, обхватили его запястья.— Выслушай меня, Дэнтон. Возьми себя в руки и выслушай меня.Бобби Тому нужно было знать все. Он отпустил пиджак Уэя, однако не двинулся с места. Его голос звучал глухо:— Говори.— Я никогда не утверждал этого впрямую, но она вообразила, что дело обстоит именно так, и я не торопился разуверить ее. Сейчас вся Телароза считает меня справедливым и славным парнем. Я надеялся, что, познакомившись со мной поближе, она раньше других поймет это. Но все вышло не так.— Ты изнасиловал ее?— Нет! — Впервые в глазах Сойера блеснул гнев. — Меня во многом можно упрекнуть, Дэнтон, но только не в таких вещах. Что произошло между нами, известно лишь нам двоим, но тебе я скажу одно — никакого насилия не было.Бобби Том почувствовал тошноту. Он всегда запрещал себе думать об интимной стороне жизни своей матери после смерти отца. Он допуская, что у нее мог появиться кто-нибудь, но мысль о том, что она могла добровольно отдаться именно Сойеру, была совершенно невыносима.Слова Уэя вонзались в его сознание, как раскаленные гвозди.— Никакого насилия не было, но для нее все произошло слишком рано. Она до сих пор тяжело переживает смерть твоего отца, и я не могу упрекать ее за это. Но его здесь больше нет, а я есть и хочу, чтобы она вновь обрела счастье. Ей тоже хочется быть со мной, но она не может себе этого позволить, и, я думаю, в основном из-за тебя.— Она взрослый самостоятельный человек и сама решает, как ей поступить.— Ты — самое главное в ее жизни, Дэнтон, и она скорее отрежет себе руку, чем причинит тебе вред. Она никогда не пойдет против твоей воли.— В таком случае, я хочу, чтобы ты оставил ее в покое. Сойер посмотрел на него с нескрываемой враждебностью:— Надеюсь, ты понял, Дэнтон, что я тут разливался соловьем совсем не потому, что страдаю припадками мазохизма. Ты у меня в печенках сидишь, самовлюбленный, эгоистичный мальчишка! Я молил Бога, чтобы ты оказался похожим на своего отца не только внешне. Я был честен с тобой, чтобы ты понял, как мне тяжело без нее и что твоя мать тоже страдает от одиночества. Но нам не бывать вместе без твоей поддержки.— Этому действительно не бывать!Сойер побледнел, но голос его звучал твердо:— Все, чего я хочу, это выйти на ровное игровое поле, Дэнтон. Я хочу, чтобы ты дал мне шанс.— Ты хочешь моего благословения?— Ты единственный, кто может снять с нее грех.— Тогда все для тебя обстоит плохо, потому что я не собираюсь этого делать. — Он ткнул Сойера пальцем в грудь. — Предупреждаю тебя, Уэй. Оставь мою мать в покое. Иначе ты об этом пожалеешь!Сопровождаемый тяжелым немигающим взглядом Сойера, Бобби Том повернулся на каблуках и вышел в холл, содрогаясь от ярости. Ему пришлось остановиться на верхней площадке лестницы, чтобы отдышаться и прийти в себя. Он был уверен в своей правоте. Сойер обманом завлек в свои сети его мать, и ему, как хорошему сыну, следует постараться уберечь ее от новых неприятностей.Один из бывших товарищей по команде окликнул его, и Бобби Том тут же замешался в толпу мужчин, собрав шихся вокруг бара. Он переходил от одной группы гостей к другой, похлопывая чьи-то плечи и отпуская веселые шутки, будто у него не было других забот в этом мире; но, приветствуя старых друзей, он постоянно косился на дверь, отыскивая взглядом Грейси. Только она могла утешить его сейчас, после тяжелой стычки. Где ее носит? Он едва подавил в себе безумный порыв выбежать на автостоянку.Краем глаза он увидел, что его враг как ни в чем не бывало беседует с Лютером Бейнзом, а чуть позже заметил и свою мать. Она стояла в противоположном конце зала, окруженная партнершами по бриджу, и выглядела совсем неплохо. Он подумал, что после съемок, пожалуй, ему придется поехать с ней в круиз, о котором она очень давно мечтала. Он мог себе представить, что это за скука — торчать месяц или два в замкнутом пространстве, но ему нравилось общество матери, а ей сейчас надо хорошенько проветриться. Конечно же, он прихватит с собой и Грейси, и они втроем великолепно проведут время. Чем больше он об этом думал, тем больше его прельщала эта идея, и он даже почувствовал-, что его настроение улучшается.Оно резко упало, когда он увидел, куда смотрит Сузи. Ее глаза наполнились грустью, смешанной с такой острой тоской, что Бобби Том невольно поежился. Уэй обернулся, почувствовав ее взгляд, и тут же забыл о своем собеседнике. Лицо его словно смягчилось и озарилось чувством, которое не было подвластно ни суду Бобби Тома, ни кого-либо иного из смертных.Бежали секунды. Ни Уэй, ни Сузи не двигались со своих мест. Потом они разом отвернулись друг от друга, словно достигли им одним ведомого предела боли. Глава 22 Грейси коротко вздохнула и храбро переступила через порог ресторанчика гольф-клуба. Вечерний коктейль был в разгаре. Когда прекрасно сложенные мужчины и ослепительные красавицы окружили ее, она на мгновение почувствовала себя так, будто опять окунулась в ночь первой своей встречи с Бобби Томом. Хотя здесь не имелось горячей купальни, набитой русалками, она узнала в лицо некоторых его друзей, и атмосфера, царившая в зале, была почти такой же праздничной, как и тогда.Темно-синий костюм, мешковато сидевший на ней, усугублял это ощущение. Правда, теперь он казался ей не строгим и деловым, а весьма безвкусным. — Она также надела свои старые черные туфли, отмыла лицо от косметики и закрепила волосы парой простых заколок. В любом случае сегодня вечером она просто не в состоянии соответствовать тому образу, в каком привык находить ее Бобби Том, и не важно, насколько этот образ сделался привычным и ей самой. И уж конечно, ни под каким видом ей нельзя было надеть черное платье для коктейлей, в котором она планировала его ослепить. Последний удар пробил, и Грейси опять превратилась в ту заурядную дурнушку, каковой она и являлась до того, как он решил от скуки сыграть роль Пигмалиона в ее жизни.Он никогда не узнает, как трудно ей было решиться выйти на люди сегодня вечером, и только привычка никогда не уклоняться от взятых на себя обязательств заставила ее прийти сюда. Он пока что ее не видел.Он был всецело поглощен беседой с эффектной красавицей блондинкой, которая напомнила Грейси Мэри-лин Монро в ее лучшую пору. Она была чуть старше Бобби Тома; на ней празднично серебрилось изящное облегающее платье с разрезом до середины бедра, и космический ковбой смотрел в ее глаза с таким нескрываемым обожанием, что грудь Грейси похолодела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47