Разумеется, я сделаю все, что в моих силах. Вы наверняка знаете, что я один из учредителей Королевской академии. Я готов сплотить самых видных ее художников на вашу защиту, начиная с Лоуренса. Он уже поклонник ваших работ, и можно быть уверенным, что заявит об этом публично.
Диана от удивления открыла рот. Сэр Томас Лоуренс был ведущим портретистом в Англии и любимцем принца-регента. Его поддержка полностью перекрыла бы ущерб, нанесенный ее престижу.
– Спасибо, ваше сиятельство, – запинаясь, произнесла Диана.
– Уверен, что вы понимаете: если не прекратить разговоры сразу, можно потерять большинство своих клиентов.
– Слишком хорошо это понимаю. И потому по-настоящему признательна за вашу поддержку.
– Вы скоро станете моей невесткой. Это меньшее, что я могу сделать. Я уже говорил, ваша популярность и непопулярность тоже отражаются на имени моей семьи. Но ради интересов Кристофера, как, впрочем, и ваших, я предпочел бы, чтобы это была популярность.
Почтительно поклонившись, герцог удалился, но его посещение встряхнуло Диану и принесло с собой новые волнения.
Она не очень поверила его озабоченности. Было совершенно ясно, что Редклифф по-настоящему любит своего сына и хочет видеть его счастливым, но не могла поверить, что Торн так уж беззащитен перед ней.
Прежде всего, герцог до сих пор не понял, что их помолвка – фиктивная и временная. Сейчас Торн настаивает на свадьбе из соображений чести и чтобы защитить ее.
Но увы, такой мужчина, как Торн, никому не отдаст своего сердца.
«Скорее он разобьет мое сердце», – с отчаянием подумала Диана, разозлившись на себя за то, что позволила так распуститься.
Сжав кулаки, она без сил опустилась в кресло.
Сейчас лишиться сердца будет в тысячу раз тяжелее, чем в прошлый раз.
Диана зажмурилась. Она злилась на себя, что снова поступила так глупо, хотя не все еще было потеряно. Нужно разорвать помолвку и не мешкать с этим.
Торн мог переступить через свое отвращение к женитьбе, только чтобы обеспечить ей защиту своим именем. Но она не могла позволить ему пойти на такую жертву. Он и так уже много сделал для нее. Теперь настала ее очередь защищать его.
Нужно остановить их сделку. Нужно освободить Торна ото всех обязательств, которые он взял на себя ради нее.
А потом как-нибудь она наладит свою жизнь и попытается заполнить зияющую пустоту, которая неизбежно останется после его ухода.
В этот же день Торн без труда оформил специальное разрешение на брак, хотя прекрасно понимал, что уговорить Диану воспользоваться им станет еще одной проблемой. Важно было не только уговорить ее, но и попытаться свести на нет ущерб от публичной демонстрации скандального портрета.
Обращаться за поддержкой к отцу решительно противоречило всем его внутренним правилам, но Торн добровольно смирился перед его светлостью потому, что речь шла о спасении репутации Дианы. И уж если кто мог повлиять на результат сражения, то только Редклифф.
Однако когда под вечер Торн вернулся домой с разрешением, которое чуть ли не прожгло дырку в его кармане, его ожидал посетитель. Эта встреча начисто вымела из головы Торна все мысли о женитьбе и семейных распрях.
В холле стоял Джон Йейтс и мрачно смотрел на него.
– Мы наконец получили сообщение о старших Форрестерах, – сказал Йейтс. – Ваше предположение почти подтвердилось.
– Кто-то из наших отставных агентов откликнулся на твой запрос? – спросил Торн, понимая, что прошло слишком мало времени, чтобы получить ответ сэра Гавейна с Кирены.
– Да. Это мистер Ричард Раддок. Он добирался сюда из Йоркшира и сейчас у вас в кабинете ждет, чтобы поговорить с вами.
Торн и вслед за ним Йейтс немедленно направились в кабинет, где им навстречу поднялся пожилой человек. Торн узнал этого собрата по оружию, который оставил волнения и опасности, связанные с деятельностью Общества, чтобы в тишине и спокойствии провести остаток дней.
– Я должен был бы ответить на письмо мистера Йейтса гораздо раньше, милорд, – извинился Раддок, – но, к сожалению, мне пришлось навещать внучку. Она рожала.
– Спасибо, что вы здесь, – искренне поблагодарил его Торн. – Йейтс сказал мне, что у вас есть сведения о Форрестерах.
– Совершенно точно, милорд.
Раддоку уже подали вино, поэтому Торн уселся в кресло и приготовился выслушать старика.
– В вашем письме говорилось, что вам хочется найти того, кому известно имя Форрестер, поэтому я здесь. Джосая Форрестер совершил преступление против Короны и закончил трагически. Это произошло в ходе выполнения задания в августе месяце примерно лет двадцать назад.
– Что это было за преступление?
– Он был сельским помещиком и организовал шайку контрабандистов. Они убивали королевских таможенников. В течение нескольких лет местные власти ничего не могли Поделать с их вероломством, поэтому дело поручили «хранителям». Нужно было ликвидировать банду контрабандистов и остановить убийства.
– Сэр Гавейн имел какое-нибудь отношение к этому заданию?
– Разумеется. Сэр Гавейн был нашим уполномоченным руководителем. Мы задержали нескольких убийц и собирались арестовать Форрестера, чтобы отправить в Лондон, где он должен был предстать перед судом. Его поместье находилось недалеко от Истборна в Суссексе. Мы поехали туда, на всякий случай прихватив с собой несколько вооруженных людей, но с самого начала у нас начались трудности. Когда Форрестер увидел, что за ним пришли, он подстрелил одного из наших и забаррикадировался в главном доме, используя семью в качестве щита.
– У него было двое детей? – вмешался Йейтс.
Раддок утвердительно кивнул:
– Мальчик и девочка. Два дня мы держали осаду, но на третий день его жена попыталась бежать, и он убил ее. Нам пришлось застрелить его, чтобы спасти детей.
– Сколько им тогда было? – спросил Торн.
– Не могу сказать точно. Мальчику – лет двенадцать. Девочка – младше, лет семи или восьми. Мальчика звали Томас. Как сейчас помню его всего вымазанного кровью отца. Он не только обвинял нас, в своей ненависти он был как бешеное животное: рыдал, вопил, обзывал нас убийцами, царапался. Чтобы связать его, потребовалось трое солдат.
Торн легко представил сцену, в которой дети были свидетелями насилия. Томас и Венера.
– Помню еще, – мрачно добавил Раддок, – как этот мститель ранил в ногу самого сэра Гавейна.
Наступил черед Торна кивнуть. Двадцать лет спустя баронет все еще прихрамывал. Значит, после того несчастного случая сэр Гавейн отошел от активных дел и вернулся на Кирену, чтобы осуществлять общее руководство Обществом. Время замкнулось.
– Что было потом? – спросил он Раддока.
– Все имущество Форрестеров было конфисковано в пользу Короны, правда, часть его мы использовали, чтобы поместить детей в приличные приюты.
– И они никогда не простили вам этого, – пробормотал себе под нос Торн.
На минуту повисла тишина. Девятилетняя девочка была, наверное, слишком мала, чтобы полностью понять, что произошло. Но у мальчика сложилась своя версия произошедшего. «Хранители» превратились в убийц, а вероломного отца он вознес до небес. Для детей смерть родителей обернулась травмой. Одновременно пришлось распрощаться с обеспеченной жизнью. Не было ничего удивительного, что они обвиняли «хранителей», и в первую очередь сэра Гавейна, за разрушение их мирка. Не было ничего удивительного, что они лелеяли жажду мести все эти годы.
Сейчас Торн почти не сомневался, что Венера собиралась отомстить «хранителям». Не только потому, что они несли ответственность за смерть родителей, но также за то, что ее разделили с братом, отправили в приют, а потом ей пришлось зарабатывать на жизнь, став дамой полусвета.
Легко было представить, как она специально соблазнила Натаниеля, что являлось частью плана мести. И Венера, и ее брат могли убить Натаниеля, потому что он подозревал их в шпионаже в пользу французов.
Его мрачные раздумья прервал Йейтс:
– Как теперь поступим? Нам нужны дополнительные улики против мадам Венеры.
– Нужны, – согласился Торн, поджав губы. – Надо снова ехать в Суссекс.
Несмотря на свое нежелание покидать Диану в такой важный момент, Торн написал ей записку и сообщил, что из-за срочных дел ему придется уехать из города на несколько дней. И рано утром на следующий день они вместе с Йейтсом отправились в Суссекс.
Для начала Торн собирался осмотреть поместье Джосая Форрестера, где попытка «хранителей» арестовать преступника обернулась насилием и трагедией. Во-вторых, посетить магистратуру округа, чтобы разыскать какие-нибудь подробности о сиротах Форрестер и их возможных связях с местными контрабандистами. Если Томас и Венера-Мадлен в самом деле прошлой весной сотрудничали с французскими шпионами, это могло быть каким-то образом связано с их суссекским прошлым.
К радости Торна, оба визита дали результаты. И оба подтвердили его предчувствия.
По прибытии в Истборн они с Йейтсом заказали комнаты в самом большом отеле и немедленно занялись расспросами, начав с приходской церкви, где хранились все архивы. Впрочем, архивных изысканий не потребовалось, потому что молодой викарий каким-то образом был в курсе всего, что здесь происходило, даже задолго до своего появления.
После конфискации поместье Форрестера было продано соседскому помещику. А примерно лет десять назад в Истборн вернулся Томас Форрестер, который выкупил родной дом для себя и сестры Мадлен. Теперь недвижимость перешла по наследству Мадлен Форрестер после гибели брата на пожаре прошлой осенью.
Когда Торн и Йейтс приехали в поместье, они нашли главный дом в отличном состоянии, которое поддерживал небольшой штат прислуги. Дворецкий с готовностью ответил на их вопросы и рассказал, что хозяйка бывает редко, но платит щедро за уход за домом.
Им пришлось остаться до следующего дня, чтобы увидеться с членом магистратуры сквайром Викерсом. Сквайр оказался самым настоящим кладезем информации.
Он отчетливо помнил все детали гибели Джосая Форрестера двадцать лет назад и в подробностях описал, чем тот занимался.
Викерс также знал, в какой работный дом отправили Томаса Форрестера – недалеко от Льюиса. Больше всего Торна интересовали козни Форрестера недавнего времени. И об этом у сквайра было достаточно информации.
– Прошлой осенью, – начал он, – я помогал министерству внутренних дел выявить шпионскую организацию, которую подозревали в том, что она продает секретные сведения французам. Мы захватили двух шпионов, которые признались, что Томас Форрестер передавал им документы. Это послужило основанием для его ареста. И вскоре после этого, в октябре, Томас погиб на пожаре. Мне показалось, что, может, он покончил с собой, чтобы избежать возмездия. Есть какая-то ирония судьбы в том, что его смерть так похожа на жуткую смерть его отца.
Торн задумчиво нахмурился. Пожалуй, это был самый многообещающий намек на то, что прошлой весной у Натаниеля была веская причина заняться Томасом Форрестером и почему Томас и, возможно, Венера могли желать его смерти. Это также объясняло, почему в министерстве иностранных дел ничего не знали о Томасе Форрестере. Дело входило в компетенцию единственно министерства внутренних дел.
– Может, есть кто-нибудь, кто напрямую связывал Томаса с этими шпионами? – спросил Торн. – Кто-нибудь, кого он мог нанять в помощь себе?
– Здесь есть горстка контрабандистов, которые выполняли его поручения. Они доставляли ему письма во Францию, перевозили агентов и так далее. Их вина была не настолько серьезной, чтобы вздернуть на виселицу. Полагаю, что их можно будет заставить поделиться всем, что они знали о Томасе, в особенности если вы пообещаете им вознаграждение. Теперь этот парень мертв, и нет причин хранить его секреты, я бы так сказал. Более того, он ведь был предателем. Если хотите, милорд, я организую разговор с ними, хотя на это потребуется день или два.
– Это очень поможет нам, сквайр.
Неожиданно Викерс задумался.
– Подождите-ка… Очень странно, что вы второй человек, который приехал сюда, чтобы расспросить про Томаса Форрестера. Первый приезжал сюда весной в прошлом году и задавал такие же вопросы.
Торн почувствовал, как заколотилось его сердце.
– Да? Вы помните имя того джентльмена?
– Конечно, милорд. Его звали Лансфорд. Натаниель Лансфорд.
Глава 19
Несмотря на то что Диана решила разорвать помолвку, она так и не успела ничего сделать. Ей пришло письмо от Торна, в котором он писал, что уедет из города на несколько дней. Теперь она не могла понять, стало ли ей легче или, наоборот, тяжелее от того, что его нет рядом.
Между тем стратегия герцога, чтобы спасти ее репутацию, стала приносить плоды. Тут и там цитировали сэра Томаса Лоуренса, который якобы заявил, что «мисс Шеридан привнесла в свое искусство высочайшее качество стиля и изящества». Вдобавок стали поговаривать, что эксперты Королевской академии решились на экстраординарный шаг и направили ей приглашение принять участие в летней выставке, которая откроется на этой неделе, даже невзирая на то что участники уже были определены заранее, за несколько недель до этого.
Оба этих заявления упрочили ее положение и остановили отток заказов.
Итак, после обеда Диана у себя в студии заканчивала очередной сеанс с позированием, когда экономка, извинившись, прервала ее, заявив, что внизу ждет молодая женщина, которой необходимо переговорить с мисс Шеридан о делах, не требующих отлагательства. И посетительница, чье имя – Кити Уотен, отказывается уйти.
Это та самая Кити, сообразила Диана, которая трудится у мадам Венеры и которая заарканила воздыхателя Эми.
В высшей степени удивленная и немного обеспокоенная – вдруг ее кузина выкинула еще какой-нибудь номер, – Диана отправилась в гостиную, где ее ждала Кити Уотен.
Белокурая женщина была настоящей красоткой, маленькой, аккуратно сложенной, с той очаровательной беспомощностью в лице, которая заставляет мужчин предлагать свое покровительство. Однако Диана видела, что сейчас эта беспомощность отнюдь не наигранная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37