Виконт сидел в седьмом ряду, между сильно надушенной матроной и денди в ужасном желтом сюртуке. Но ни мускусный аромат, исходивший от соседки, ни вызывающий наряд молодого джентльмена не мешали ему наслаждаться игрой Индии. В какой-то момент Саут вдруг осознал, что обязан снова извиниться перед мисс Парр. Пьеса была очень забавной, и зрители громко смеялись, даже хохотали, ничуть не смущенные тем, что французский драматург затрагивал откровенно эротические темы и издевался над тайными пороками общества.
Когда пьеса закончилась, все истинные ценители театрального искусства поднялись на ноги и в полном восторге принялись аплодировать актрисе. Саутертон тотчас же к ним присоединился. Трудно было поверить, что аплодисменты могут продолжаться так долго; более того, казалось, что они с каждым мгновением нарастали.
И тут Индия Парр совершила невероятное. Сначала она присела в реверансе, а потом, внезапно выпрямившись, шагнула к самой рампе и тоже принялась хлопать в ладоши — было очевидно, что она благодарила зрителей за внимание.
Зал снова взорвался аплодисментами.
Когда актеры скрылись за кулисами, толпа восторженных поклонников тотчас же ринулась в гримерную актрисы. Но Саутертон на сей раз за ними не последовал. Он лишь продвинулся по проходу и уселся в крайнее кресло. Прошло полчаса, и Саут, наконец-то поднявшись, направился к грим-уборной мисс Парр. Однако входить не стал и, прислонившись к дверному косяку, замер у порога. Он терпеливо ждал и в конце концов был вознагражден за терпение.
Вскоре он заметил пробегавшего по коридору мальчика лет двенадцати. Тот держал по паре башмаков в каждой руке, а третью бережно прижимал к груди. Саут, шагнув к мальчишке, остановил его, твердо положив руку ему на плечо. Юный пленник, казалось, возмутился:
— В чем дело, милорд? Простите, но я очень тороплюсь.
Я должен как можно быстрее почистить эти башмаки. Найдите кого-нибудь другого, сэр. Того, кто с удовольствием выполнит любую вашу просьбу.
По-прежнему удерживая юного джентльмена за плечо, Саут с усмешкой проговорил:
— А откуда тебе известно, что я хочу о чем-то попросить? Кстати, как тебя зовут?
— Меня зовут Дубин, сэр. Хотя это не имя, а фамилия.
— А твое имя?.. Дональд? Дуглас?
— Нет, милорд. Никто не знает моего настоящего имени. Поэтому все зовут меня Дубином.
— Что ж, прекрасно, — улыбнулся виконт. — Дубин так Дубин. Но ты не ответил на мой вопрос. Так откуда тебе известно, что я тебя о чем-то попрошу?
Дубин пожал плечами:
— А мне почти все известно, сэр. Во всяком случае, я догадываюсь. Вы хотите, чтобы я передал вашу карточку мисс Парр вместе с посланием, в котором будет сказано, что вы были бы рады, если бы она составила вам компанию и по ужинала вместе с вами у Сэрвера. Об этом многие просят, вот я и догадался.
Саут невольно поморщился: догадливость мальчишки очень ему не понравилась.
— Но я-то подумал о заведении Камберленда.
— Это не имеет значения, — ответил Дубин. — Мисс Парр предпочла бы, чтобы ее оставили в покое.
— А почему бы нам не дать ей возможность решить самой? Вот тебе шиллинг, Дубин.
Мальчишка колебался. Было очевидно, что Дубин достаточно умен, поэтому сразу же смекнул: один шиллинг не сможет компенсировать потерю постоянного места работы. Саут решил зайти с другой стороны.
— Скажи, Дубин, тебе ведь нравится мисс Парр?
— Да, милорд. Она прекрасная леди. И очень добра ко мне.
— А что, если я скажу тебе, что она будет очень разочарована, если ты не передашь ей мою записку?
Дубин в изумлении уставился на Саута. Наконец покачал головой и пробормотал:
— Нет, я не могу рисковать, милорд.
Но Саут не собирался сдаваться. Он решил во что бы то ни стало добиться своего.
— Тогда, Дубин, договоримся следующим образом: если ты пострадаешь, я возьму тебя в услужение и ты будешь получать двойное жалованье. Согласен?
Столь радужная перспектива вызвала бурную реакцию. Глаза мальчика, казалось, вылезли из орбит. Ему предстояло решить, можно ли доверять Саутертону и выполнит ли тот свое обещание.
— Может быть, ты поверишь мне, если увидишь, что я написал, — сказал Саутертон. Виконт вынул карточку из золотой коробочки и показал мальчику. — Здесь написано мое имя. — Он перевернул карточку. — А вот моя записка. Ты умеешь читать?
— Немного, милорд. Мисс Парр… она учит меня грамоте.
— Здесь говорится: «Вы не можете рассчитывать, что я всегда буду приходить вам на помощь, Гортензия».
Башмаки закачались в руках Дубина. Он с трудом удержался на ногах. Уставившись на Саутертона, мальчик пробормотал:
— Так это вы?.. Вы тот самый джентльмен, что был здесь на днях. И вы произнесли эти слова из ложи, верно?
Виконт с усмешкой кивнул:
— Да, ты прав. Именно я произнес эти слова.
— Так вам следовало прямо об этом сказать, милорд. Что толку ходить вокруг да около? — Мальчик выставил вперед свой острый подбородок. — Заткните ее сюда, сэр, под отворот этого башмака. Я уверен, что она ее увидит.
Саут сделал, как ему было указано.
— Так ты полагаешь, она примет мое предложение?
Дубин хихикнул.
— Думаю, это очень неплохое предложение, милорд.
Тут Саут наконец выпустил плечо мальчика, и тот мгновенно исчез в толпе — словно растворился.
Несколько минут спустя Дубин снова появился перед виконтом; причем на лице мальчика не было абсолютно никакого выражения.
— Ну, так что же?
— Я должен нанять кеб и подогнать его к черному ходу в театр, сэр. Мисс Парр сказала, что вы можете подождать ее в нем.
— Но у меня имеется собственный экипаж.
— Это ни к чему, милорд.
— Ясно, — кивнул Саут. — В таком случае я отошлю его сейчас же. А как насчет ужина?
— Дома у мисс Парр, сэр.
Виконт в изумлении уставился на мальчика — подобного он никак не ожидал.
— Поручение выполнено отлично, молодой джентльмен.
От похвалы уши Дубина зарделись. Но он был достаточно честен, поэтому признался:
— Благодарю вас, сэр, но это была не моя идея.
Саут хмыкнул и бросил несколько шиллингов в один из башмаков.
— Я и не думал, что твоя. — Он поощрительно хлопнул мальчика ладонью по спине. — Сейчас деньги не считай.
Отправляйся за экипажем.
— Да, милорд. Немедленно.
Индия вышла из театра лишь час спустя Когда кебмен спрыгнул с козел и открыл перед ней дверцу, ей сначала показалось, что Саутертон не вынес долгого ожидания и ушел. С помощью кебмена она взобралась по ступенькам в экипаж и, к своему величайшему удивлению, поняла, что ошиблась: Саутертон ждал ее в кебе, причем, судя по всему, он спал. Во всяком случае, тихонько похрапывал. Индия сочла ситуацию весьма комичной. Она посмотрела на кебмена.
— Давно он спит? — спросила она шепотом.
— Не могу сказать, но предполагаю, что услышал храп вскоре после того, как джентльмен сел в кеб.
Индия тихонько рассмеялась.
— Что ж, в таком случае поехали, если вы не против.
— К вам домой, мисс Парр?
— Да, ко мне. И постарайтесь осторожнее, — добавила она, немного помедлив.
Возница кивнул:
— Не извольте беспокоиться, мисс Парр.
Индия села в противоположный угол кеба, подальше от спавшего виконта. Дверца тут же закрылась, и вскоре экипаж, мягко покачиваясь, медленно покатил по лондонским улицам. Обычно Индия во время таких поездок любила смотреть в окно — ее очень занимала ночная жизнь столицы — но сейчас взгляд девушки был прикован к спавшему виконту.
Фонари кеба светили довольно ярко, и сейчас, сидя лишь в нескольких метрах от своего спутника, Индия могла рассмотреть его гораздо лучше, чем при первой встрече. Тогда его черты показались ей тонкими, но в то же время энергичными и мужественными. Теперь же она разглядела: в его безупречно пропорциональном лице была некоторая интригующая неправильность — нос, вполне аристократический по форме, производил впечатление.. агрессивного, рот был четко очерчен, но свидетельствовал о чувственности. Длинные шелковистые ресницы производили впечатление женственности. Зато темные брови, напротив, выглядели очень Даже мужественно.
Заинтриговало ее и еще одно обстоятельство… Глядя на спавшего виконта, Индия не могла отделаться от странного и противоречивого впечатления: с одной стороны, он выглядел совершенно умиротворенным и расслабленным, а с другой — и его лицо, и поза свидетельствовали о полной собранности; казалось, он в любой момент мог вскочить на ноги и ринуться на врага, кем бы тот ни был.
«Интересно, известно ли ему, что он не просто красивый мужчина, но, пожалуй, единственный в своем роде? — с улыбкой подумала Индия. — Впрочем, вероятно, известно. Но стоит ли говорить ему об этом?» В конце концов она решила, что если и скажет ему об этом, но не в качестве замечания чисто практического характера. Например: «Вы красивый мужчина, милорд, но это для меня ничего не значит». Или: «Конечно же, милорд, вы не можете не знать, что красивы, но для меня это не имеет ни малейшего значения». Можно и с насмешкой: «Как протекала ваша жизнь, милорд, после того, как вы в последний раз позировали великому Микеланджело?»
Разумеется, она не собиралась говорить ему ничего подобного — просто приятно было помечтать об этом…
Индия поудобнее устроилась на сиденье и, убаюканная мерным покачиванием экипажа, закрыла глаза. Внезапно кеб остановился, и девушка, открыв глаза, увидела, что виконт уже расплачивается с кебменом. В следующее мгновение он повернулся к ней и с едва заметной улыбкой проговорил:
— Мисс Парр, могу ли я помочь вам выйти из экипажа?
Индия заморгала и тоже улыбнулась; казалось, она еще не вполне проснулась и не понимала, где находится.
— О, да-да, конечно, — пробормотала она наконец. — Я, кажется, заснула, верно?
Саутертон молча кивнул и, выпрыгнув из экипажа, протянул девушке руку. Она совсем не ожидала его помощи, но он так крепко ухватил ее за запястья, что ей пришлось повиноваться: поднявшись на ноги, Индия спустилась по ступеням и оказалась на тротуаре, перед парадной дверью своего дома.
Кебмен взглянул на своих недавних пассажиров, коротко поклонился и, стегнув лошадей, почти тотчас же исчез за поворотом. Индия же подошла ко входу и несколько раз постучала массивным дверным молотком. Ждать пришлось до-больно долго, не меньше минуты. Наконец дверь отворилась, и на пороге появилась молоденькая горничная, полусонная, в сбившемся набок чепце. Мисс Парр нахмурилась, однако не стала отчитывать служанку — лишь велела подать в гостиную легкую закуску.
— Пожалуйста, располагайтесь поудобнее, — сказала Индия, когда они оказались вдвоем.
Саут вышел на середину комнаты и осмотрелся. Разумеется, он не знал, как живут актрисы, однако то, что он увидел, оказалось для него полной неожиданностью.
В комнате было не очень много мебели: шезлонг, кушетка времен королевы Анны и один-единственный стул у камина. Сам же камин не был облицован изысканным зеленым мрамором с прожилками, как подобало бы, а был отделан всего лишь алебастром. На фоне светло-голубых стен и более темных деревянных панелей белая каминная полка казалась ослепительной. Кроме того, в комнате стояли два маленьких круглых столика на пузатых ножках, украшенных на концах когтистыми лапами. На одном из столиков лежал отрез ткани, словно стекавшей в стоявшую на полу корзинку с рукоделием. На другом высилась стопка книг, перевязанных шнурком, — очевидно, их совсем недавно доставили из книжного магазина. У одной из стен стоял низкий буфет, а возле двери — стол с синей вазой дельфтского фарфора, полной оранжерейных цветов. Окно же выходило на улицу, и в его нише помещалась скамья.
Вернувшись к двери, Саутертон снял шляпу и перчатки и положил их на стол возле вазы. Затем принялся расстегивать плащ — очевидно, растерявшаяся горничная забыла о своих обязанностях и не приняла у него верхнюю одежду. Раздевшись, Саут повесил плащ на спинку стула и принялся расхаживать по комнате, разглядывая статуэтки и корешки книг. Он чувствовал, что Индия наблюдает за ним, но это его ничуть не беспокоило.
— Замечательная комната, мисс Парр, — сказал он на конец.
— Рада, что вы так считаете. Мне часто говорят, что комната довольно просторная, а мебели в ней слишком мало. Но я бы ничего не хотела добавить к тому, что есть.
Виконт пожал плечами:
— В таком случае и не стоит ничего добавлять. Должно быть, здесь очень приятно поздним утром. Вы можете наслаждаться хорошим освещением.
— Да, это хорошо для чтения и рисования. Иногда я здесь шью.
Он кивнул и взглянул на корзинку с рукоделием.
— Шьете ради развлечения?
Индия пожала плечами и опустилась на кушетку. Шаль тут же соскользнула с ее плеч, но она не сделала попытки водворить ее на место, хотя в комнате было довольно прохладно.
— Видите ли, у меня редко бывают гости, — сказала она после минутного молчания. — Думаю, оттого, что я почти постоянно окружена людьми, мне приятно побыть одной, в тишине и покое.
— Но не в одиночестве? Вы ведь не хотите чувствовать себя одинокой?
— Здесь я не чувствую себя одинокой.
«Только иногда», — могла бы она добавить, однако промолчала. Чаще всего она ощущала одиночество среди толпы поклонников, когда выходила в коридор из своей гримерной. Даже стоя на сцене, принимая аплодисменты восторженных зрителей, она порой испытывала глубокое и тревожившее ее чувство одиночества. В этом ей нелегко было признаться даже себе самой. Тем более — сказать чужому человеку. А ведь он был чужим, хотя, как ни странно, казался старым знакомым. Может, именно поэтому она рискнула пригласить его сюда?
Саутертон подошел к камину и поворошил угли, отчего они ожили и дали немного больше света и тепла.
— Я не был уверен в том, что вы примете мое предложение, — сказал он. — И то, что мне пришлось принять ваше, оказалось для меня полной неожиданностью.
— Вы поступили разумно, прислав ко мне Дубина. Иначе вам не удалось бы до меня добраться.
— Я так и подумал.
Тут Саут машинально прикоснулся к подбородку, и этот его жест напомнил ей об их первой встрече. Она взглянула на него вопросительно, и он с усмешкой проговорил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38