Я вспоминал прежнюю жизнь, вспоминал своих близких, друзей, любовниц… К счастью, это было совсем нетрудно. Некоторые из узников отчаивались, когда им на ум приходили такие воспоминания, но меня они, напротив, умиротворяли.
Индия слушала, стараясь не пропустить ни слова; ей казалось, что испытания, выпавшие на долю виконта, чем-то напоминали ее собственные жизненные невзгоды.
Она кивнула и опустила голову ему на плечо.
— Вы полагаете, это провидение? Полагаете, нам суждено было встретиться?
— Провидение? — Виконт нахмурился. — В таком случае Господь признал полковника Блэквуда своим пророком.
Индия ударила его локтем под ребра.
— Это же богохульство, — сказала она с улыбкой.
Саут рассмеялся и, потирая бок, проговорил:
— Ох, я забыл, что когда-то ты была гувернанткой. Наверное, ты была чрезвычайно строгой.
— Возможно. Но к вам я готова проявить снисхождение.
А иначе вы весь будете в синяках.
Он внимательно посмотрел на нее и вдруг спросил:
— Скажи, как долго ты
— служила
— гувернанткой?
— Всего лишь несколько месяцев.
— Значит, тебе эта служба не подошла?
Индия покачала головой и попыталась встать с постели, но Саут удержал ее.
— Камин… — сказала она, чтобы как-то объяснить свою попытку подняться. — Камин уже совсем…
— Не беспокойся, — перебил Саут, — я все сделаю.
Не обращая внимания на свою наготу, он встал с постели и, вытащив из гардероба ночную рубашку, быстро надел ее. Вскоре в камине снова запылал огонь, и Саут, вернувшись к кровати, тотчас же забрался под одеяло. Индия прижалась к нему покрепче, чтобы согреть его. Покосившись на нее, он спросил:
— Где ты служила гувернанткой?
— В Котсуолде. В доме мистера Роберта Олмстеда, торговца шерстью.
— Он вдовец?
— Нет. А почему вы так подумали?
— Потому что трудно понять, как миссис Олмстед согласилась терпеть тебя в доме.
— Возможно, она доверяла мужу, — пробормотала Индия.
— Неужели действительно доверяла?
Индия усмехнулась.
— Если честно, не очень-то доверяла Но она доверяла мне. К тому же я неплохо управлялась с детьми. Во всяком случае, меня дети слушались. А вот свою мать они слушались далеко не всегда.
Саут рассмеялся.
— Может быть, потому, что она не такая ревнительница дисциплины, как ты?
Индия промолчала, и виконт задал очередной вопрос:
— Так что же случилось? Почему ты оставила Котсуолд?
Она тяжко вздохнула.
— Мне пришлось покинуть этот дом, потому что… Мистер Олмстед вел себя не слишком любезно.
— Он обидел тебя, Индия?
— Вы же знаете, что это не так.
— Но что же все-таки случилось?
Она довольно долго молчала, наконец проговорила:
— Я старалась вести себя наилучшим образом, но, очевидно, у меня это не всегда получалось. Полагаю, мистер Олмстед был рад, что я в конце концов оставила это место.
«Слишком уж уклончивый ответ», — подумал Саут.
— И как давно это было, Индия?
— Шесть… нет, семь лет назад.
— Но ты же тогда сама была ребенком.
— Мне было семнадцать, и я едва ли нуждалась в гувернантке.
— Нет, тебе было шестнадцать.
— Да, верно, шестнадцать. Но это не имеет значения.
— И больше ты не нанималась в гувернантки?
— Нет.
— Потому что у тебя нет к этому склонности? Или потому что не желала этим заниматься?
— И то и другое.
Он хотел задать еще один вопрос, но тут Индия приподнялась и, свесив вниз руку, подхватила с пола свою ночную сорочку. Тотчас же надев ее, она отбросила одеяло к Сауту и, вскочив с постели, заявила:
— Я бы хотела позавтракать, милорд. Если вы собираетесь без передышки задавать мне вопросы, вам не мешало бы и кормить меня.
Виконт попытался схватить ее за руку, но Индия ловко уклонилась и, направившись к двери, пробормотала:
— Я должна одеться…
В следующее мгновение она вышла из комнаты.
Саут сел на постели и уставился на закрывшуюся за Индией дверь. Потом покосился на окно и увидел, что стало уже совсем светло. Вечером он не позаботился о том, чтобы задернуть занавески, а у Индии не было причины сделать это, когда она пришла к нему среди ночи. Но вместе со светом дня воцарилась иная реальность, и эта реальность, судя по всему, пришлась Индии не по вкусу. Но почему? Неужели она стыдилась его? Неужто такое возможно? Ведь у нее не было тайн от его губ и рук — она позволяла ему абсолютно все. Более того, она позволила ему обладать ею… Но почему же Индия сейчас так изменилась? Почему так внезапно покинула его?
Саут в задумчивости поднялся с постели. Теперь в комнате стало теплее, и он не спеша умылся. Затем начал одеваться. Одеваясь, он услышал, как Индия вышла из своей спальни и направилась к лестнице. Когда виконт наконец последовал за ней, у него вновь накопилось множество вопросов.
Как только он переступил порог кухни, Индия протянула ему деревянную ложку на длинной ручке:
— Помешивайте овсяную кашу, милорд, чтобы она не подгорела. Нет ничего отвратительнее подгорелой овсянки.
Саут усмехнулся.
— Если это самое гадкое, что тебе доводилось есть, то ты очень неплохо питалась.
Он взял ложку и принялся помешивать кашу. Индия вытащила из печи хлеб и стала разглядывать нижнюю корку. Саут внимательно наблюдал за ней; ему казалось, что она слишком уж уверенно чувствует себя на кухне.
Когда они уселись за стол, виконт спросил:
— Почему ты вдруг решила играть роль скромницы?
— Не хочу вас поощрять, — с невозмутимым видом ответила Индия.
— О Господи… — пробормотал виконт. Он поднялся со стула, но тут же снова уселся и в задумчивости проговорил: — Возможно, ты права… Если бы ты не скромничала, я, наверное, набросился бы на тебя прямо здесь, за столом. Индия едва заметно улыбнулась.
— Именно так я и подумала, милорд. Вас надо держать в узде. Почему вы на меня так смотрите? Почему не едите овсянку?
Саут склонился над тарелкой. Съев несколько ложек каши, он снова поднял голову.
— Индия, мне кажется, что ты хочешь меня о чем-то спросить. Я прав?
Она молча отрезала себе горбушку хлеба и принялась намазывать его джемом. Наконец проговорила:
— Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали о плавучей тюрьме. Так вы расскажете?
Саута этот вопрос застал врасплох. Пожав плечами, он пробормотал:
— Рассказать о тюрьме? А что именно?
— Ну например… Когда это случилось?
— Десять лет назад. Я тогда находился у берегов Испании. После мятежа Наполеон захватил Мадрид, и король бежал. А в Атлантике и на Средиземном море почти ежедневно происходили морские сражения. Мне ужасно не повезло — что корабль захватили лягушатники, и я оказался в плену.
— За вас не заплатили выкуп?
— Нет. В то время все было очень неопределенно. Нас перевели на баржу и держали там, пока дипломаты торговались и решали нашу судьбу.
— Вы сказали, что находились в плену восемь месяцев.
— Да.
— Это очень большой срок.
— Да.
Лаконичные ответы Саута были весьма красноречивы — конечно же, ему не хотелось говорить на эту тему. Немного помедлив, Индия спросила:
— Тогда вы жалели о том, что решили служить во флоте?
— Нет. Жалел только о том, что мы с отцом сначала из-за этого повздорили и наговорили друг другу много обидных слов. Он не хотел, чтобы я служил. Видишь ли, для этого не было оснований, кроме моего желания и решимости. Думаю, отец почувствовал, что в этом крылся вызов. И тогда он сдался и одобрил мое решение. Оказалось, что отец много мудрее, чем я полагал. Если бы он не сдался, мы, возможно, никогда бы не помирились. Я понял это много месяцев спустя, когда находился на барже.
Индия заметила, что губы виконта тронула улыбка, и она догадалась, что ее вызвало.
— Вы ему сказали об этом, да?
— Сказал, как только увиделся с ним.
— И он согласился с вами?
— Конечно, — ответил Саут. — Потом он позвал мою мать, чтобы и она это услышала. По-видимому, то, что я побывал в плену, не улучшило ее мнения о муже. Не думаю, что ей было бы легко простить его, если бы я не вернулся домой.
— Вы же ее сын… — сказала Индия. — Наверное, для любой матери это было бы очень тяжело.
Саут пожал плечами:
— Возможно. Но следует заметить, что она всегда убеждена в своей правоте.
— А вы, судя по всему, с ней не согласны.
— Она моя мать, но вовсе не совесть. И я не раз пытался сказать ей об этом. Конечно, не в такой резкой форме.
— Расскажите, как вас освободили, — попросила Индия. — Вам помогли дипломаты?
— Нет. Если бы я дожидался их помощи, то, возможно, до сих пор находился бы в плену. В конце концов я понял, что имеется только один способ вернуть себе свободу. Этот способ — бегство.
— Бегство? — удивилась Индия. — Но как же вам удалось?
— Умер мистер Тиббитс, — ответил Саут. — Мы с ним были скованы одной цепью. Чтобы убрать его труп, тюремщикам пришлось отделить нас друг от друга. Они сняли сковывавшую нас цепь, и я воспользовался своим шансом. К счастью, наши тюремщики не были готовы к нападению. Вероятно, они полагали, что после столь долгого заточения заключенные на это не способны.
Саут отложил ложку и взял чашку. Держа чашку обеими руками, он поднес ее ко рту. Сделав глоток чаю, вновь заговорил:
— Мне удалось справиться с одним из них. А мистер Блант, человек, прикованный ко мне и Тиббитсу, одолел другого. Мы в течение долгих месяцев рассчитывали на счастливый случай. Понимаешь, так легче было скоротать время, и это дает человеку какую-то цель.. Можно строить планы.
Саут улыбнулся и сделал еще один глоток.
— Мы мечтали украсть ключи у одного из тюремщиков и освободить всех, кто находился рядом с нами. Потом мы решили, что надо будет перебраться в другую часть баржи и захватить все судно. Нам казалось, это довольно разумный план — ведь нас там было гораздо больше, чем тюремщиков.
Виконт внезапно помрачнел, и Индия поняла, что узникам не удалось осуществить свой план.
— Одному из тюремщиков удалось выстрелить из пистолета, — продолжал Саут. — Мистер Блант, смертельно раненный, упал, но тогда я не понял, что с ним случилось. Выстрел вызвал тревогу среди остальных французов. Мы услышали выстрелы и топот ног — к нам приближались охранники. Времени на то, чтобы освободить всех, не оставалось, и я бежал один.
— Должно быть, остальные узники убеждали вас побыстрее бежать, — пробормотала Индия.
— Да, убеждали. И в очень сильных выражениях.
— И вас мучают угрызения совести из-за того, что вы их послушались?
Саут кивнул:
— Да, постоянно.
— Но вы ведь…
— Я бежал один, — перебил Саут. — А многим из узников выжить не удалось. Семерых из них повесили, другие умерли от болезней и отчаяния…
— А сколько человек спаслось? — спросила Индия. — Ведь история не закончилась вашим побегом. Вы ведь вернулись, верно? Вы вернулись и спасли тех, кто выжил.
Виконт криво усмехнулся:
— Тебе бы хотелось видеть меня героем?
— Нет, просто вы верны себе, — ответила Индия, — Не пытайтесь убедить меня в том, что вы не вернулись.
— Да, я вернулся. Но не стоит переоценивать мой поступок. Я вернулся, потому что не мог не вернуться. Таковы были мои обязательства. Таков был мой долг.
— Вы мужественный человек, милорд. А свое обязательство вы сами для себя придумали. Вы решили, что должны вести себя достойно и честно. Возможно, вы и не герой, но далеко не каждый человек станет в такой ситуации рисковать жизнью. Думаю, вам не стоит упрекать себя за то, что вы не сумели спасти всех.
Виконт внимательно посмотрел на Индию.
— Скажи, а по отношению к тебе я вел себя достойно?
Она нахмурилась.
— Милорд, не знаю, что вы имеете в виду. Мне кажется, мы говорим о разных вещах.
— Да, пожалуй, о разных, — пробормотал Саут — Просто я подумал, что… — Он внезапно умолк и, отставив чашку, снова принялся за свою быстро остывающую кашу. Съев несколько ложек, пробормотал: — Не надо хмуриться. Я все-таки не уследил за нашей овсянкой, и она подгорела, верно?
Индия молча пожала плечами. «Похоже, он считает, что вел себя со мной бесчестно, — подумала она — Но почему? Потому, что увез меня из Лондона? Или потому, что разделил со мной постель?»
— Расскажите подробнее о своем побеге, — проговорила она наконец — Как же вам все-таки удалось бежать с баржи?
— Я снял плащ и шляпу с одного из бесчувственных тюремщиков и, переодевшись, ускользнул — воспользовался суматохой. Добравшись до верхней палубы, я бросился в воду… Вот, собственно, и все.
— Но откуда вы знали, в каком направлении плыть? Вы увидели сушу?
— Нет. Я просто поплыл наугад. Мы находились довольно далеко от берега, поэтому с баржи не спустили шлюпки и не стали меня преследовать. Тюремщики, конечно же, решили, что мне не проплыть такое расстояние.
— И что же?..
— Мне повезло, — ответил Саут. — Хотя многие сочли бы это чудом. Меня подобрала португальская рыбачья лодка.
— Сколько же времени вы находились в воде, прежде чем вас нашли?
— Сутки.
Индия в изумлении смотрела на виконта; у нее не было слов, чтобы выразить свои чувства, свое восхищение.
— Португальцы доставили меня на берег. Накормили. Спрятали. Прошло много дней, прежде чем я достаточно окреп и смог двинуться дальше. Я направился на север, нашел французский пакетбот и тайком проник на него — на кануне это судно было захвачено фрегатом его величества.
— И вы на фрегате вернулись к плавучей тюрьме, чтобы спасти остальных пленников?
Саут покачал головой:
— Нет, тогда потребовалось бы, чтобы фрегат отклонился от своего курса, а на это не было времени. К счастью, мне разрешили воспользоваться пакетботом, и я поплыл на нем под французским трехцветным флагом. Когда мы прибыли на место, появление нашего судна не вызвало тревоги. Нас приняли за интендантский корабль, поставляющий припасы, и нам позволили подойти к барже вплотную. Когда они распознали нашу хитрость, было поздно — мы уже захвати ли баржу.
— И после этого вы оставили службу во флоте?
— Нет, не сразу.
— Но вы ведь уже послужили с честью. Вас ведь наградили за побег из плена и спасение узников?
— Да. Хотя это ничего не изменило. Я служил до тех пор, пока мы не расчистили путь для Веллингтона.
Индия взглянула на него вопросительно, и он пояснил:
— Это все равно что доиграть пьесу до финала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38