Судя по шуму и одобрительным возгласам, доносившимся из-за изгороди, покупателям пришлись по вкусу рабы, привезенные из Малой Азии.
Бросавшие до этого ревнивые взгляды на своих соседей — конкурентов купцы оживились, зашептали благодарственные молитвы и стали обмениваться заверениями, что такое удачное начало — залог выгодного торга на весь день.
Как только агораномы увели из загона третью партию, перекупщик вернулся к своим рабам и, показывая надсмотрщикам то на одного, то на другого, приказывал:
— Гета раздеть до пояса, может, кто из новичков-покупателей позарится на его крепкие руки и не заметит его слабых ног. Фракийца поставить в середину, чтобы не было видно отрубленных пальцев — вдруг кто решит купить всю партию целиком! Лекаря и кузнеца вести отдельно — буду продавать их в лавке, как дорогой товар. Остальных — раздеть и обмазать маслом, чтобы была видна каждая мышца!
Взволнованные не меньше перекупщика приближающимся моментом продажи надсмотрщики бросились выполнять приказания господина.
Замелькали торопливо снимаемые хитоны, халаты, склянки с оливковым маслом…
Отведенный вместе с Сосием в сторону Аристарх бросил невеселый взгляд на медленно раздевающегося Эвбулида, подбадривающе крикнул:
— Не теряй надежды, Эвбулид! Будь здоров. Прощай!..
— Прощай! — через силу улыбнулся Эвбулид и, положив на землю гиматий, вопросительно взглянул на подскочившего надсмотрщика.
— И хитон тоже, все снимай! — прорычал тот, разрешая при этом, однако, знаком Ладу оставаться в набедренной повязке.
— Но… — замялся Эвбулид, холодея от мысли, что должен предстать перед толпой варваров в обнаженном виде. Он — гражданин великих Афин, куда еще допустят не каждого из этих покупателей для поклонения святым местам!
«Бывший гражданин!» — горько усмехнулся про себя он, дотрагиваясь задеревенелой рукой до своего хитона.
— Живее, эллин, живее! — заторопил его надсмотрщик и сам сорвал с плеча Эвбулида дешевую костяную пряжку, скреплявшую верхние концы хитона. — А это я возьму себе на память о нашей встрече!
Вспомнив о том, что у него под хитоном спрятан мешочек с привезенными Арменом монетами, Эвбулид с напускной покорностью кивнул и, как только надсмотрщик отошел, шепнул Ладу:
— Этот негодяй не успокоится, пока не разденет меня догола! Спрячь деньги.
Лад быстро сунул мешочек под набедренную повязку и заговорщицки подмигнул греку:
— Они нам еще понадобятся!
— Да услышат твои слова боги!..
Вздохнув, Эвбулид высвободил руки из отверстий в хитоне. Тут же к нему с Ладом подскочил один из корабельных рабов с амфориском. С уважением смазав крепкое тело Лада маслом, рельефно выделившим могучие мышцы сколота, он перешел к Эвбулиду и оскалил зубы:
— А этому что выделять — складки на животе?
«Замолчи, раб!» — чуть было не сорвалось с языка Эвбулида. Но он вспомнил, что сам теперь ничем не отличается от этого сирийца, и до боли сцепил зубы, чувствуя, как холодят его спину, живот, руки вымоченные в оливковом масле ладони.
Шум за изгородью стих. Появились агораномы. Один из них обвел взглядом загон, ища очередную партию, и перекупщик подтолкнул ближайшего к нему надсмотрщика:
— Выводи!
Захлопали бичи, заскрипели, отдаваясь где-то в самом сердце, массивные ворота.
Перекупщик, дав несколько монет агораномам, попросил их не продавать до его возвращения никого из своей партии и повел Аристарха с Сосием в лавку для самых дорогих рабов.
Остальные невольники, выстроившись в затылок друг другу, длинной вереницей потянулись из загона.
Глядя себе под ноги, Эвбулид поднялся по ступенькам на «камень продажи». Только здесь поднял голову и тоскливым взглядом обвел притихшую в ожидании сообщения глашатаев толпу покупателей. Где-то среди них был и его будущий хозяин. Господин!..
— Партия рабов на любой вкус! — в один голос закричали глашатаи. — Эллины, геты, фракийцы, даже один скиф — выносливый и могучий, как Геракл!
Восторженным гулом встретили покупатели слова глашатаев. Расталкивая локтями соседей, заторопились на «камень продажи». Самые нетерпеливые подскочили к Ладу и, дивясь, щупали мышцы его рук, хлопали по шее, плечам.
Сколот стоял ровно, не шевелясь, словно каменное изваяние. Казалось, это был самый покорный раб из всей партии. Но Эвбулид чутьем угадывал, что стоило такое спокойствие Ладу. В глазах сколота росла ярость, еще минута — и не сдержали бы его ни легкие наручники, ни рослые агораномы. Теперь уже Эвбулид пришел на помощь Ладу.
— Лад! — предостерегающе шепнул он сколоту. — Не время… Вспомни, чему ты учил меня… Потерпи!
Не только Эвбулид, но и бывалые глашатаи почувствовали опасность, исходившую от могучего раба, и, подбежав к нему, вывели на середину помоста.
— Двадцатипятилетний скиф с отменным здоровьем! — выкрикнул один. Второй, сгибая руку Лада в локте, искренне добавил:
— Клянусь Сераписом, такого крепкого раба я еще не видел за время всей моей службы на вашем рынке!
— Но где же его торговец? — бросая по сторонам беспокойные взгляды, воскликнул один из покупателей. — Я бы не пожалел за этого скифа и десяти мин!
— А я — пятнадцати! — оттеснил его плечом сосед.
— А я — семнадцати! — просунулся вперед еще один покупатель.
— Торговец скоро подойдет, с ним и договаривайтесь! — отвечал на все вопросы агораном и, когда ему надоели назойливые хиосцы, дал знак глашатаям выводить следующего раба.
— Образованный эллин тридцати семи лет! — услышал Эвбулид и не успел еще сообразить, что речь зашла о нем, как цепкие руки подхватили его под локти и повели к середине «камня продажи».
— Образованный эллин! — повторил глашатай, видя, что никто не торопится к греку.
— Откуда он? — выкрикнул кто-то снизу.
— Из Афин!
— О-о! — разочарованно протянул тот же голос. — В моей мастерской уже работал один афинянин — так даже года не выдержал!
— Убежал? — удивились в толпе.
— Подох!
И все же несколько человек подошли к Эвбулиду.
Долговязый сириец обошел его кругом, оглядывая с ног до головы. Недовольно покачал головой и спустился с помоста. Зато другие заставляли его сгибать руки, подпрыгивать и приседать.
Мысленно махнув на все рукой, Эвбулид покорно сносил все эти издевательства. Он даже не противился, когда тучный малоазиец приказал открыть ему рот и стал осматривать зубы, точно у лошади.
Почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, Эвбулид повернул голову и увидел, что на него смотрит седобородый мужчина в греческом хитоне.
Он никогда не видел этого человека, но что-то словно кольнуло его и подсказало, что это — путешественник из Афин.
Продолжая машинально выполнять приказания дотошных покупателей, Эвбулид сгибал и разгибал руки, подпрыгивал, приседал, даже станцевал какой-то танец, бросая на грека отчаянные взгляды.
Наконец, мужчина приблизился и, словно ненароком вставая между нагим пленником и толпой покупателей, тихо спросил:
— Это верно, что ты из Афин?
— Да! — торопливо кивнул Эвбулид. — А ты?
— Тоже.
— Купи меня! — голос Эвбулида сорвался, он облизнул пересохшие губы и сбивчиво забормотал: — Купи и увези в Афины! Я буду твоим рабом, стану выполнять любую, даже самую грязную и тяжелую работу, только верни меня на родину и спаси от этого кошмара!
— Изгнанник? — строго спросил афинянин.
— Нет, что ты! Это все пираты…
— Понятно. Ну и что же теперь с тобой прикажешь делать?
— Купи… — прошептал Эвбулид, с мольбой глядя на земляка.
— Купить-то я тебя, конечно, куплю, — задумчиво проговорил мужчина и вопросительно взглянул на просиявшего Эвбулида. — Но вот вопрос, на какие деньги мы тогда вернемся в Афины? Ведь хозяин затребует за тебя не меньше семи мин, а у меня после путешествия по здешним островам осталось всего восемь…
— Я отработаю! — прижал руки к груди Эвбулид. — Я буду выполнять самую грязную, самую…
— Пустое! — перебил его афинянин. — Как только вернемся домой, одолжишь у знакомых и вернешь мне. Или ты думаешь, совесть позволит мне обратить в рабство своего земляка? Только бы теперь твой торговец не запросил за тебя больше, чем у меня есть…
— Не запросит! — выдохнул Эвбулид. — Не должен! Кому я нужен здесь?
— И это верно. В его партии я вижу немало рабов, которых здесь, на Хиосе, прости, называют никчемными. Например, вон тот фракиец без пальцев или, еще раз прости — ты! Будем надеяться, что он согласится избавиться от тебя за доступную мне цену.
— Сами боги послали тебя сюда! — не стыдясь выступивших слез, пробормотал Эвбулид, мысленно давая обет сразу по возвращении домой принести жертвы всем главным богам Олимпа.
С нетерпением ожидал он возвращения перекупщика, но того все не было. И лишь когда недовольство покупателей достигло предела и стали раздаваться голоса, требующие снять всю партию с торга, появился торговец.
Довольно улыбаясь, он вбежал на ступеньки, виновато развел руками и крикнул:
— Прошу простить достопочтенных хиосцев, но мой торг окончен. Я продал всю партию оптом!
— Как это продал? — протиснулся сквозь толпу недовольных афинянин. — Я хочу купить у тебя вон того эллина! Это же бросовый товар, а я дам тебе за него — семь мин… восемь!
— Я сказал, оптом! — не переставая улыбаться, объяснил перекупщик и все с той же довольной улыбкой заверил: — Приходи через месяц, и я предложу тебе целых десять таких эллинов!
— Прости! — проходя мимо Эвбулида, буркнул афинянин. Затем остановился: — Назови хоть твой адрес, чтобы я мог передать твоим домашним о твоем несчастье…
— Как передать? — побледнел Эвбулид, с трудом отрываясь от мыслей о том, что все страхи и унижения позади и он вскоре снова будет с Гедитой и детьми. — Разве ты не выкупил меня у него? Что случилось?!
2. Лекарь с нагрузкой
А случилось вот что.
Пока покупатели на «камне подажи» препирались из-за Лада и осматривали остальных рабов, перекупщик, удобно расположившись в одной из комнат небольшой лавки, охотно показывал богатым хиосцам двух своих дорогих рабов.
На Сосия почти никто не смотрел. Люди причмокивали языками, разглядывая изготовленные старым кузнецом наручники, дивились злой иронии судьбы, что сам мастер оказался в оковах собственной работы, но никто даже не спросил перекупщика о цене. Всех отпугивали слезящиеся подслеповатые глаза старика и его слабые, негодные больше для тяжелой работы руки.
Зато около Аристарха столпилось немало любопытных. Особенно настойчивым был коренастый мужчина с высокомерным лицом, назвавшийся Эвдемом.
Объехав несколько крупных островов Эгейского моря, вельможа так и не нашел на их рабских рынках подходящего лекаря для Аттала.
Он уже собирался поехать в глубь материка и поискать такого в городах Сирии и Каппадокии, но по привычке до конца выполнять полученный приказ решил для очистки совести побывать на Хиосе и Родосе. И надо же такому: сразу же по прибытии на Хиос он, кажется, обнаружил именно то, что искал.
— Скажи, — не обращая внимания на остальных покупателей, дотошно пытал он Аристарха, — а лихорадку ты лечить умеешь?
— Конечно! — улыбнулся Аристарх.
— А вправлять вывихи, лечить переломы?
— Конечно! — повторил лекарь и, опережая Эвдема, принялся перечислять: — И вывихи, и переломы, а также боли в животе, изжогу, тошноту, прострелы в спине…
— Даю за такого лекаря двадцать мин! — воскликнул худощавый покупатель с болезненным лицом.
— …ломоту в ногах, резь в глазах, — продолжал Аристарх, — головную боль…
— Полталанта! — не давая раскрыть рта худощавому, вскричал полный хиосец.
— Талант!
— …шум в ушах, простуду, боль при глотании в горле! — закончил Аристарх и взглянул на Эвдема: — Продолжать?
— Нет! — покачал головой Эвдем и впился глазами в лекаря: — Ответь мне еще только на один вопрос — сердцебиение ты вылечить можешь?
— А как они протекают? — оживился Аристарх.
— Ну… — помялся Эвдем. — Возникают ни с того ни с сего, потом больному начинает не хватать воздуха и казаться, что вот-вот — и разорвется его грудь…
— Мне нужно осмотреть этого человека! — решительно сказал Аристарх, делая шаг к двери и только тут замечая на своих руках наручники…
— И ты излечишь его? — воскликнул Эвдем.
— Смотря от чего начинаются эти приступы!
— Что ж… Ответ не хвастуна и действительно ученого лекаря!
— Если у этого человека такие приступы наступают от перевозбуждения или сильнейшего потрясения, то я помогу ему.
— Да-да! У него недавно умерли мать и невеста!
— А если у него это идет от изменений в самом сердце, то — увы! — покачал головой Аристарх и виновато развел руками.
— Будем надеяться на первое… — чуть слышно пробормотал Эвдем и громко объявил перекупщику: — Я покупаю лекаря.
— Только сначала заплати больше, чем я! — вскричал полный хиосец.
— Нет, чем я! — оттеснил его худощавый покупатель. — Я даю полтора таланта!
— Десять талантов! — отрезал Эвдем, обращаясь к перекупщику. — И прекратим эту мышиную возню.
Пораженные покупатели недоверчиво переглянулись и, с сожалением оглядываясь на умелого лекаря, один за другим потянулись в соседнюю комнату.
— Так по рукам? — спросил Эвдем, оставшись наедине с не знающим как скрыть свою радость перекупщиком, и, не дожидаясь ответа, хлопнул в ладони: — Эй, Протасий, вноси!
В комнату торопливо вбежал управляющий Эвдема.
— Господин, неужели нашел? — пропищал он, радостно всплескивая руками.
— Где золото? — нахмурился Эвдем.
— Несут, несут! — закивал Протасий, и на пороге появились два раба, несущих за ручки тяжелый ларец.
— Отсчитай десять талантов! — приказал Эвдем евнуху, и тот, радостно хихикая, принялся открывать крышку ларца.
— Постой! — неожиданно остановил его перекупщик, смекнув, что ради этого лекаря странный покупатель, возможно, купит у него и старого кузнеца. — Я не продаю этого лекаря в одиночку, я привел его вместе с этим прекрасным кузнецом и хотел бы продать их обоих!
— Хорошо! — нетерпеливо кивнул Эвдем, даже не глядя в сторону Сосия. — Сколько я тебе еще должен за твоего мастера?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73